Экскурс в психологию семьи и семейных отношений от древности до наших дней 10 Проблематика значимых отношений в системе психологического знания 13

Шнейдер Л. Б.

Психология семенных отношении

Курс лекции

Шнейдер Л. Б.

Ш 76 Психология семенных отношении, Курс лекции. — М.: Апрель-Пресс, Изд-вo ЭКСМО-Пресс, 2000, - 512 с. (Серия «Кафед­ра психологии»).

Данное учебное пособие составлено на основе курса лекции по психологии семейных отношений, читавшихся автором в течение ряда лет в вузах Москвы и других городов России.

Опираясь на богатый теоретический материал, в том числе на самые свежие данные, автор освещает весь спектр проблем семенных отношений: от истории семейной психологии до подготовки молодого поколения к семейной жизни Широ­кий комплекс анализируемых проблем и глубокий уровень их проработки позволит студентам сформировать адекватное и исчерпывающее представление о современном состоянии данной отрасли психологического знания как в теоретическом, так и практическом плане.

Книга адресована студентам-психологам, может быть полезна практическим психологам, преподавателям вузов, а также всем интересующимся проблемами семьи

Содержание

ОТ АВТОРА

Функционирование человека как живого существа предпо­лагает реализацию различных потребностей. Какие-то из них могут быть удовлетворены самостоятельно взрослым человеком, ка­кие-то — только совместно с кем-либо. Если с момента суще­ствования брака (объединения мужчины и женщины) значимы­ми были хозяйственная, экономическая, детородная, воспита­тельная функции, то к настоящему моменту повсеместно усили­ваются психотерапевтическая функция, функция эмоциональ­ной поддержки. Брак в его современном виде оценивается с по­зиций достижения экзистенционального смысла и выступает как психологическое отношение между супругами. При заключении брака востребованными становятся чувства. Именно любовь ве­дет к созданию семьи. Даже пресловутый «брак по расчету» пред­полагает или допускает возникновение любви («стерпится — слюбится»).

Каждый человек уникален и неповторим, оборотной сто­роной этой уникальности является фатальное одиночество. («Все мы одиноки, и нет нам прощения...») Человек приходит в этот мир один, в одиночестве же и покидает его. Кроме того, земная жизнь длится весьма недолго. Осознание уникальности своего бытия и неповторимости личностных качеств и проявлений тол­кает человека к преодолению одиночества. Нужно, чтобы кто-то понял, принял нас, необходимо быть кому-то нужным. Человек жаждет любить и быть любимым. Найти это он предполагает в браке, семье.

Творческое наследие отечественных и зарубежных психо­логов в области семьи велико и разнообразно. Однако проблемы психологии семейных отношений рассматриваются лишь попут­но. Целостное, систематическое изложение психологии семей­ных отношений не достаточно представлено. Подспудно даже существовало пренебрежение к данной отрасли науки — как не самостоятельной и не перспективной. Это объяснялось тем, что экспериментальные методы в изучении семьи трудно применимы, личный опыт не убедителен, опросные методы не досто­верны. Психологическая мысль ориентировалась на фундамен­тальную науку, изучающую личность, деятельность, закономер­ности психического развития.

В нашей стране проблемы семьи привлекают внимание спе­циалистов в первую очередь в связи с задачами профилактики нервных и психических заболеваний, в связи с проблемами се­мейного воспитания. Последние годы в практической психоло­гии развивается семейное консультирование по проблемам суп­ружеской жизни и коррекции детско-родительских отношений.

Содержание данной книги направлено на формирование адекватного представления о предмете и задачах психологии се­мейных отношений на современном этапе, ее основных направ­лениях, возможностях практического использования.

Автор осознает, что обсуждение психологии семейных от­ношений из-за их значимости всегда задевает за живое. Однако в данном случае автор не собирался решать личные проблемы сту­дентов и отнюдь не выступает в роли психолога-консультанта. Возможно, что знакомство с материалом данной книги позво­лит найти ответы на волнующие молодых людей вопросы, и это будет способствовать развязке каких-то проблемных жизненных ситуаций. Я буду только рада этому.

Задача же излагаемого курса — дать систематизированное обзорное представление об эволюции семейных отношений, показать характерные черты и особенности жизненного цикла семьи, выявить главные проблемы психологии семейных отно­шений.

Изложение материала сосредоточено на исследовании роли семьи в формировании личности, общих вопросах теории семьи и семейных отношений, семейных интеракциях, супружеских проблемах, воспитании детей, социальном и институциональ­ном контекстах семьи, функционировании семейной системы, организации и динамике семейных отношений, психологичес­ком климате семьи, вопросах психокоррекционной работы с семьей.

В книге компактно представлены основные достижения отечественной и мировой психологической науки и практики. Выбор конкретных фактов, теорий, результатов, закономернос­тей и форма их изложения подчинены центральной идее — во­оружить студентов знанием базовых психологических представ­лений в области семейных отношений, что является необходи­мым условием профессионального становления, познания дру­гих людей и себя, формирования экзистенционального и функ­ционального образа Я специалиста-психолога.

Изучение данной книги безусловно должно быть дополне­но самостоятельной работой студентов по ознакомлению с ос­новополагающими научными трудами.

Эта книга не является полностью оригинальным авторс­ким текстом и не содержит результатов собственных исследова­ний, она была подготовлена на основе курса лекций по психо­логии семейных отношений, читавшихся автором в течение ряда лет в вузах г. Москвы.

Я выражаю искреннюю признательность студентам и вы­пускникам Московского открытого социального и Московского педагогического государственного университетов, без участия которых издание этой книги было не только невозможно, а про­сто немыслимо, а также всем моим слушателям в разных горо­дах страны, внимание которых было важным стимулом в работе над книгой.

ВВЕДЕНИЕ В ПСИХОЛОГИЮ СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Человек один... ни черта!

Э. Хемингуэй.

Постановка проблемы семейных отношении в современной пси­хологии. Проблематика психологических исследований семьи и семей­ных отношений.

Постановка проблемы семейных отношений в современной психологии

Множество тенденций, замеченных психологами в области межличностного взаимодействия и психологии семьи, множество теоретических предположений, порождающих спектр концепту­альных моделей межличностных отношений, свидетельствуют об актуальности осмысления психологии семейных отношений.

Само человеческое существование, условия выживания, достижения благополучия связаны с пребыванием в согласии с природой человека. Отсюда вытекает закономерный вопрос о преодолении нашей отдельности в современном мире. Э. Фромм вопрошает: «Как нам приобрести союз с самими собою, с на­шими собратьями людьми, с природой?»*

* Цит. по: Психотерапия и духовные практики: Подход Запада и Востока к лечебному процессу. Минск, 1998. С. 104.

В реалиях XXI века еще острее стоят вопросы по поводу того, как нам обрести устойчивый, гармоничный союз с другим человеком и каким образом сохранить этот союз на протяжении всей жизни.

Проблема психологии семейных отношений возникает в плане реализации жизненной и личностной идеологии человека, в плане становления семейного сценария человека и в плане реализации смыслов и целей семейной жизни. Лучше всего это выразил С. Л. Рубинштейн: «Отношение к другому человеку, к людям составляет основную ткань человеческой жизни, ее серд­цевину. «Сердце» человека все соткано из его человеческих отно­шений к другим людям; то, чего оно стоит, целиком определя­ется тем, к каким человеческим отношениям человек стремит­ся, какие отношения к людям, к другому человеку он способен устанавливать. Психологический анализ человеческой жизни, направленный на раскрытие отношений к другим людям, со­ставляет ядро подлинной психологии».

Семейные отношения — это сложный феномен, сложная психическая реальность, включающая и мифологические и со­временные уровни сознания, и индивидуальные и коллектив­ные, онтогенетические, социогенетические и филогенетические основания.

Понятие семейных отношений как состояние принадлеж­ности индивида некоторому надиндивидуальному семейному целому охватывает субъективное время, личностную жизнедея­тельность, национальную культуру и традиции. Однако разрабо­танного и достаточно завершенного гносеологического поля не сложилось, потому что по мере развития научного познания с основополагающим принципом объективности неформальные отношения, эмоциональная близость, любовь, симпатия всемер­но выживались из этого процесса, а «супружеские узы» и в це­лом семейные отношения как психологические феномены по­стоянно ускользали от четкого определения.

Комплексное знание базируется на онтологическом допу­щении, согласно которому объект анализа отличается многовекторностью и разнообразием. «Разум приближается к истине как многоугольник к кругу, чем больше число сторон много­угольника, тем более он приближается к кругу...» (Николай Кузанский, XV в., Германия). Последнее определяет основные под­ходы, в рамках которых выполняется методологический поиск в данной работе.

В содержательном плане методология направлена на разре­шение дилеммы, обозначенной Л. А. Петровской: «...довольство­ваться строгими, но ограниченными данными, опускающими гамму в высшей степени интересных для исследователя аспектов, либо, несколько потеряв в строгости, выиграть в полноте охвата исследуемого явления»*.

* Петровская Л. А. Компетентность в общении. Социально-психологи­ческий тренинг. М.,1989. С. 94

Постановка проблемы семейных отношений, определение психологических оснований их понимания и изучения являются актуальными задачами не только по причине отмечаемого ис­следователями кризиса современной семьи и назревшими в свя­зи с этим психотерапевтическими задачами, — психологическое понимание семейных отношений будет иметь теоретическое и практическое значение как в плане достижения благополучия и стабильности семейных отношений, так и для реализации эври­стических целей научного поиска в ситуации власти информа­ционных технологий, кризиса общественных систем.

На всей территории России эта ситуация обозначена осо­бенно остро: кризис семьи является доминирующим, всепогло­щающим и пока труднопреодолимым. Проиллюстрируем это выборочным путем, используя в осведомительном плане неко­торые статистические данные.

Здоровье. В мае 1992 г. на заседании Минздрава и Минобра­зования России были названы цифры: 14% детей здоровы, 50% детей имеют отклонения в здоро­вье, 35% — хронически больны.

В государственном докладе о здоровье населения РФ в 1993 г. названо 284,7 тыс. детей-инвалидов, состоящих на учете в учреж­дениях социальной защиты (увеличение но сравнению с 1986 г. в 3 раза). За последние 10 лет в Ростовской области количество де­тей-инвалидов увеличилось в 4 раза.

На каждое рождение в Ростовской области приходится 2,5 аборта, при этом в 2 раза возросло число абортов у первобеременных. Женское бесплодие составляет 15—20%. 25% новорож­денных детей имеют патологии.

В целом по Ростовской области около 30% родов проходят без патологии (в цивилизованных странах около 60%). В Норвегии и Швейцарии на 100 тыс. новорожденных умирают 5—7, у нас в стране — 36 детей.

В Ростовской области 10% абортов приходится на девушек в возрасте 15—19 лет. Там же отмечается рост венерических заболе­ваний на 70% в год. В Чертковском районе 34% новорожденных погибли от родовых травм, у 70% недавно родивших матерей нет молока.

Число абортов в Москве снизилось (!!!) с 93 121 в 1996 г. до 85 342 в 1997 г. (в том числе среди девочек до 14 лет — с 71 до 60 случаев). И все же количество абортов значительно (в 1,2 раза) превышает число родов.

По статистике, в России 0,1% девушек делает аборт до 15 лет, а в возрасте 15—19 лет — 10,9%.

Материальное благополучие семей. СССР перед распадом по уровню благополучия занимал 39-е место из 131 страны — члена ООН. Думается, что в настоящее время (2000 г.) ситуация не изменилась к лучшему.

К 2000 году в стране насчитывается 42 млн. семей, среди которых 4% составляют многодетные. 98% многодетных семей в настоящий момент находятся за чертой бедности.

Например, в 1998 г. в Волгодонске число малообеспечен­ных семей выросло на 53%, число семей, где имеются дети — социальные сироты, увеличилось на 60%.

В Ростовской области, по данным 1998 г., около 30% семей относятся к малоимущим, из них 4% семей воспитывают детей-инвалидов.

Социально-демографическая ситуация.

В 1997 г. в Волгодонске родилось 1506 человек, умерло — 1576, а в 1998 г. родилось 1457 человек, умерло — 1595. На каждую тысячу человек трудоспособного возраста приходится 532 пенси­онера и ребенка. Средняя продолжительность жизни в Волгодонске составила в 1998 г. для мужчин 57,2 г., для женщин — 72,8 г.

В Ростовской области в 1989—1990 гг. приходилось 1,87 рож­дений ребенка на 1 женщину, в 1996 г. — только 1,30 (за норму принимают 2,15 рождений на 1 женщину). За последние годы число дошкольных образовательных учреждений сократилось по облас­ти на 285 учреждений, количество детей уменьшилось в них на 41 тысячу человек.

Калмыкия (на 1.01.95 г.). Продолжает снижаться рождае­мость. Число родившихся в январе — феврале 1995 г. составило 666 человек, что на 11,6% меньше, чем в соответствующем пери­оде прошлого года. Умерших зарегистрировано 552 человека, что на 11,3% больше, чем в январе — феврале 1994 г. Естественный прирост населения составил 114 человек против 257 человек в соответствующем периоде прошлого года.

Город Зеленоград (Москва). За 6 месяцев в городе сконча­лось 1043 человека, а родилось только 855.

За первые полгода 1998 г. в Москве родилось 33 тысячи че­ловек, а умерло — 63,5 тысячи. С 1994 г. численность постоянного населения в Москве сократилась на 1,9%. На долю лиц старшего возраста (65 лет и старше) приходится 14,9% жителей Москвы.

Социальное благополучие. Среди семей на начало 90-х годов 11% относилось к неполным. Нынешняя ситуация выглядит еще хуже. Сегодня каждый седьмой ребенок в стране воспитывается в неполной семье, и все больше женщин рожает, не состоя в браке. В 1994 г. их было 20%, в 1997-м — 25%, сейчас это число плавно приближается к 30%.

Разводимость.

Статистика разводов. 1995 г., г. Мирный, Якутия

Период	Заключено браков	Расторгнуто браков
январь—декабрь	46	51
13—20 декабря	8	3
20—27 января	13	10
3—10 февраля	4	3
10—17 февраля	3	11
17—24 февраля	5	8
10—17 марта	5	9
17—24 марта	15	16

Город Волгодонск Ростовской области. В 1998 г. зарегистри­ровано 1027 браков, разводов — 729.

В Калмыкии в январе — феврале 1995 г. заключено 255 бра­ков, увеличение по сравнению с соответствующим периодом прошлого года составило 3,7%, разводов зарегистрировано 142, что на 9% больше, чем в январе — феврале 1994 г. (газета «Изве­стия Калмыкии» от 30 мая 1995 г.).

Город Зеленоград (газета «Сорок один»). За первые 6 меся­цев 1997 г. в Зеленограде вступили в брак 600 пар, а развелись — только 550 (текст дословный).

В Тверской области в первом полугодии 1997 г. зарегистри­ровано 3605 браков — на 56 больше, чем за этот же период 1996 г. Если в первой половине 1996 г. распалось 3222 семьи, то за шесть месяцев 1997 г. только 2708.

По данным, приведенным газетой «Аргументы и факты», за 11 месяцев 1999 г. в Российской Федерации было зарегистрировано 825,5 тыс. браков, а распалось 476,7 тыс. Соотношение числа браков и разводов за этот период приведено в таблице.

Регионы (края, области)	Зарегистрировано браков	Зарегистрировано разводов
Москва	61 580	38 900
Санкт-Петербург	28 939	20 655
Самара	18 600	12 019
Магаданская обл.	1470	1418
Хабаровский кран	7776	6082
Таймырский АО	237	217
Эвенкийский АО	96	7
Корякский АО	143	121

Самое малое количество разводов в Дагестане и Ингуше­тии. В этих республиках на 11 555 и 1286 браков приходится 2169 и 92 развода.

38% разводов приходятся на браки со стажем семейной жизни до 5 лет.

Подготовка семейных психологов. В США из 1157 универси­тетов почти 100% имеют факультеты психологии, а 90 универси­тетов имеют отделения детской психологии. В России в 1990 г. прием на факультеты и отделения психологии вузов составлял 400 человек. В США медицинских психологов работало около 90 тысяч человек, у нас — около 1000.

Приведенная автором статистика, составленная по матери­алам периодической (открытой) печати, носит выборочный ха­рактер. Автор не задавался целью проверять ее достоверность и вполне допускает наличие искажений. Однако в целом приведен­ные «цифровые иллюстрации» свидетельствуют о наличии кри­зисных тенденций в современной российской семье, что и наме­ревался показать автор в осведомительном плане, дабы актуали­зировать необходимость изучения семьи и семейных отношений как теоретической базы для оказания психологической помощи семье.

Во многих психологических исследованиях обсуждается гло­бальная ломка социальных стереотипов, индивидуальная идео­логия безвременья, дезинтеграции, изменение социально-психологического статуса семьи, особенно многодетной, в некото­рых случаях обнаруживается его деформация, неопределенность и даже частичная утрата в результате смены отработанных риту­алов, трансляции в СМИ информации, построенной на прин­ципах иронии, бессмысленной жестокости, индивидуализма и мистицизма, изменения практики повседневного привычного общения и неадекватности имеющегося житейского опыта чле­нов семьи наличной социальной ситуации.

Если истолковывать «семейные отношения» как понятие, продуцированное ментальной рефлексией относительно истории человека и семьи, то его истоки восходят к философской мудро­сти Платона (диалоги «Государство», «Законы», «Пир»), Арис­тотеля («Политика»), Ксенофонта («Домострой»), Плутарха («На­ставление супругам»), Ф. Энгельса («Происхождение семьи, ча­стной собственности и государства»), М. Монтеня («Опыты»), И. Канта («Метафизика нравов»), Г. Гегеля («Философия рели­гии», «Философия права»), Н. Г. Чернышевского («Русский че­ловек на rendez-vous»), А. Шопенгауэра («Афоризмы житейской мудрости»), П. А. Флоренского («Столп и утверждение истины»), В. В. Розанова («Семейный вопрос в России»).

Важнейшим свойством представленной книги является попытка объединить различные интерпретации семьи и семей­ных отношений. Такая установка предполагает аналитическую работу в различных областях психологической теории: психоана­лизе, интеракционизме, бихевиоризме, психосинтезе, социаль­ной психологии и др. Кроме того, в исследовательское поле вклю­чены психологические, социологические, антропологические, философские, биологические и культурологические точки зре­ния таких авторов, как Л. А. Файнберг, Ю. И. Семенов, М. Мид, Э. Берн, Э. Фромм, Д. Д. Фрэзер, Д. Аккерман, К. Г. Юнг, А. Ад­лер, И. С. Кон, М. С. Мацковский, А. С. Спиваковская, А. М. Свядощ, В. В. Бойко, В. С. Торохтий, В. Владин, Д. Капустин, В. Р. Доль­ник, Н. И. Костомаров, И. Е. Забелин, В. В. Дружинин, А. А. Кроник, А. И. Антонов, В. М. Медков, Э. Г. Эйдемиллер, В. В. Юстицкис, Г. Навайтис, и других известных специалистов.

Отношения между людьми в системе психологического зна­ния понимаются, во-первых, как некая система взаимодействия, контактов, связей, во-вторых, как оценка субъектом самих этих взаимодействий и контактов, а также участвующих в них партнеров*. Эти два аспекта — объективный и оценочный — пред­ставляют две стороны реальности семейной жизни. Для семьи частота контактов, их содержание определяется тем, как члены семьи относятся друг к другу, т. е. эмоциональный компонент межличностных отношений субъективно и объективно опреде­ляет состояние и развитие взаимодействия.

* См.: Гозман Л. Я. Психология эмоциональных отношений. М., 1987.

Эмоциональные отношения многосторонне изучались Л. Я. Гозманом, значимые отношения — А. А. Кроник и Е. А. Кроник, однако авторы решали задачу по прояснению закономерностей возникновения, развития, стабилизации и распада эмоциональ­ных и значимых отношений в паре или «событийной» группе. С точки зрения семьи это явное сужение предмета анализа. Такой подход безусловно выигрывает в точности и глубине исследова­ния, но недостаточен для реализации целей создания учебного пособия по психологии семейных отношений для студентов.

Если же исходить в целом из межличностных отношений, как наиболее изученной темы социальной психологии, то за гло­бальностью теоретических моделей теряется феномен соб­ственно семейных отношений.

Вместе с тем в современной психологии известны масш­табные работы, объектом которых является семья. Исторически сложилось так, что в отечественной психологической науке наи­более разработанными оказались проблемы семьи «как ячейки общества». В то же время собственно семейные отношения явля­ются в них маргинальными.

Таким образом, очевидна необходимость концентрации усилий на изучении семьи как объекта и семейных отношений как предмета психологического исследования в данной книге.

Л. Я Гозман подчеркивает в эмоциональных отношениях три ипостаси: эмоцию, имеющую своим предметом другого челове­ка, аттитюд на другого человека и эмоциональный компонент межличностного восприятия.

Следуя этой позиции, объективация семейных отношений возможна через анализ как области эмоциональных отношений членов семьи друг к другу, так и области объективно существую­щего процесса развития семейных отношений на разных стадиях жизненного цикла семьи. Полноценное изучение семейных отношений предполагает рассмотрение их в контексте воздейству­ющих на них разнообразных условий и факторов.

Супружеские узы как искусство жить в браке согласно оп­ределению М. Фуко* определяют отношения, дуальные по фор­ме, универсальные по значению и специфические по интенсив­ности и силе.

* Фуко М. История сексуальности, г. III. Забота о себе. Киев — Москва, 1998.

Дуальность семейных отношений обусловлена половым диморфизмом, с одной стороны, и двойственностью целей бра­ка — продолжением рода и дружной совместной семейной жиз­нью, с другой.

Универсальность брака и семьи связана с долгом всякого человеческого существа, желающего жить сообразно природе, и одновременно с обязанностью индивида, который намерен вес­ти жизнь, полезную для окружающих и человечества в целом. Матримониальная связь представляет собой универсальный за­кон.

Уникальность семейно-брачных отношений кроется в их эмоциональном и кровно-родственном потенциале. Понимаемые как наиболее важные и тесные из всех возможных отношений, супружеские узы полностью определяют способ существования, который требует определенного искусства бытия вместе.

Семейные отношения в понимании автора осмысливаются как феномен, в котором слияние Я и Значимых Других происхо­дило бы таким образом, что развязка жизни человека наступала бы как итог развития характера и личности человека на фоне гармоничного, могущественного и разумного «единения» с близ­кими, родными людьми благодаря овладению всеми членами семьи искусства быть вместе, а не просто как финал, обуслов­ленный самой жизненной ситуацией.

Соглашаясь с А. А. Кроник* и Л. Я. Гозманом в том, что «основными координатами» пространства межличностных отно­шений являются статусно-ролевые различия, психологическая дистанция, валентность отношений и свободный или вынуж­денный способ создания семейной пары, обратим дальнейшее внимание на устойчивость и динамичный характер семейных отношений.

* Кроник А. А., Кроник Е. А. В главных ролях: Вы, Мы, Он, Ты, Я: Психология значимых отношений. М., 1989.

Анализ семейных отношений сопряжен с рядом объектив­ных и субъективных трудностей, которые мы намерены далее обозначить как проблемное поле, дабы лучше осознавать его в дальнейшем.

ПРОБЛЕМАТИКА ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ СЕМЬИ И СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Приступая к изучению данной научной дисциплины или получая навыки практической работы с семьей, студент может столкнуться с некоторыми трудностями:

1. Представление о мистическом характере происходящего в семье (бог, судьба, гороскоп либо еще какая-то посторонняя неведомая сила ответственны за вес процессы возникновения и существования семьи).

2. Кажущаяся легкость овладения предметом, его доступ­ность и понятность, и, как следствие, обилие дилетантов в этой сфере. Стоит студентам сообщить окружающим о том, что они изучают психологию семейных отношений, как непременно най­дется «крупный специалист» в этой области, готовый поделить­ся своим «богатым багажом» знаний в этой области. Найти с ходу профессионала по криогенной технике вряд ли удастся, а вот в области семейных отношений — пожалуйста.

С точки зрения обыденного сознания для понимания се­мейных отношений вполне хватает здравого смысла и «богатого» жизненного опыта. Ю. Б. Гиппенрейтер* подчеркивает, что ис­точник житейской психологии — индивидуальный опыт — слу­чаен, интуитивен и несистематичен. Ситуативность и метафо­ричность житейского знания хорошо иллюстрируется примера­ми поговорок, крылатых фраз. Дело в том, что на каждую посло­вицу можно подобрать альтернативу, что объясняется не истин­ностью-ошибочностью самих этих распространенных утвержде­ний, а их ситуационным контекстом.

* Гиппенрейтер Ю. Б. Введение в общую психологию. М., 1988.

Например:

с одной стороны: с другой стороны:

насильно мил не будешь стерпится — слюбится

не плюй в колодец— что ни делается, все к лучшему

пригодится воды напиться

вода и камень точит плетью обуха не перешибешь

муж да жена — одна сатана на что и клад, коли в семье — лад

женский ум лучше всяких дум у бабы семь пятниц на неделе

старый конь борозды не портит укатали сивку крутые горки

Ю. Б. Гиппенрейтер указывает, что обыденные психологи­ческие знания легко доступны, но воспользоваться ими трудно.

Таким образом, существуют различия между житейской и научной психологией.

□ Объектом житейской психологии всегда выступают конкретные люди. Индивидуальный психологический опыт в основном составляется из опыта общения и вза­имоотношений с ближайшим окружением. Объект науч­ной психологии исторически изменялся и включал в себя многообразные проявления человеческой психики.

□ Знания житейской психологии связаны с конкретны­ми ситуациями и конкретными людьми и поэтому ситуа­тивны и мало обобщены. Часто они выражаются образно, метафорически. Знания научной психологии фиксируют факты и закономерности поведения, общения, взаимо­действия людей. Как правило, выражены в понятиях.

□ Житейские знания о психологии человека приобрета­ются путем непосредственного наблюдения за другими людьми и самонаблюдения. Научная психология для по­лучения новых знаний и их логического структурирова­ния использует целый арсенал методов.

Итак, с одной стороны — существенные различия между житейским и научным подходами, а с другой — невозможность и ненужность замены научной психологией житейского опыта требуют взаимосвязанного исследования эволюции семейных отношений.

3. Молодость научной проблематики: в начале формировал­ся практический запрос, а потом возникали и внедрялись в эту сферу научные исследования. Не редким случаем было отноше­ние к проблемам семейных отношений как к некоей «ненауч­ной» или «полунаучной» области. Для фундаментальной науки заниматься исследованиями семейных отношений было явно несерьезно.

4. Заполнение в настоящее время терапевтического вакуума, имевшего место быть в отечественной прикладной и практичес­кой психологии в течение десятилетий, путем прямого заимство­вания зарубежных методик и техник порождает немало негатив­ных результатов. Наметившийся в 90-е годы «бум» психотерапии вызвал всплеск интереса к проблеме семейных отношений. Наря­ду с позитивными моментами такой ситуации обнаруживается пристрастность, а порой просто одержимость исследователей, следующих западной традиции, забвение исторических и кросс-культурных различий как в изучении семьи, так и в работе с ней.

5. Сложность семейных отношений как предмета изучения, сохраняющаяся отсталость психологической науки, терминоло­гии в данной области. Относительно эмоциональных отношений Л. Я. Гозман пишет: «Что же касается собственно научного ана­лиза, то ни одна из существующих социально-психологических теорий не может сейчас ассимилировать весь массив данных, накопленных по проблеме генезиса эмоциональных отношений»*. И его же: «Проведенные к настоящему моменту исследования при всей их изощренности оставляют во многих случаях чувство неудовлетворенности вследствие их недостаточной глубины»**.

* Гозман Л. Я. Психология эмоциональных отношений. М., 1987. С. 26.

** Там же. С. 27.

Труднодоступность изучения семейных отношений связана а) с проблемой разработки и внедрения методического инстру­ментария, не наносящего ущерба респондентам и их семейным отношениям; б) с влиянием самого факта участия испытуемых в исследовании на их взаимоотношения и психическое состоя­ние; в) с характером воздействия экспериментатора на образ жизни в семье, близость и интимные отношения.

Вместе с тем к настоящему времени разработано большое количество вербальных и невербальных методов, позволяющих с высокой степенью достоверности изучать семейные отноше­ния.

ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК СТАНОВЛЕНИЯ ПСИХОЛОГИИ СЕМЬИ

Экскурс в психологию семьи и семенных отношений от древности до наших дней. Проблематика значимых отношении и системе психо­логического знания.

Экскурс в психологию семьи и семейных отношений от древности до наших дней

Интерес к происхождению человечества способствовал раз­витию исторического взгляда на психологию семьи. Психология семейных отношений сложилась как наука, изучающая объек­тивные закономерности, проявления и механизмы семейных отношений.

К настоящему времени можно выделить следующие направ­ления в изучении психологии семейных отношений: эволюцио­низм, функционализм, биологизм, эмпиризм и сциентизм*.

* Выделение этих направлений и их описание проведено с опорой на книгу Антонова А. И., Медкова В. М, Социология семьи. М., 1996.

Эволюционный подход. Наибольший вклад в историческую реконструкцию семейных отношений принадлежит швейцарс­кому историку И. Я. Баховену, выпустившему в свет в 1861 г. книгу «Материнское право. Исследования гипскократии старого времени и ее религиозной и правовой природы», а также шот­ландскому юристу Дж. Ф. Мак-Леннану, опубликовавшему в 1865 г. исследование «Первобытный брак». Оба автора подчеркивают идею изменчивости форм брака.

Уже в античные времена имелись представления как о «пат­риархальности» семейного уклада, так и о наличии беспорядоч­ной половой связи, получившей название «промискуитета».

Отцом «патриархальной теории» называют Платона. Его идеи патриархальности, как отвечающие природе человека и слу­жащие исходной ячейкой государства, последовательно разви­вал Аристотель. В средние века и в эпоху Просвещения патриар­хальная теория царствовала безраздельно.

Идея же группового брака отмечалась уже в «Истории» Ге­родота, который указывал на общность жен у целого ряда наро­дов.

И. Я. Баховен разработал концепцию гетеризма, через кото­рый прошли все народы в направлении к индивидуальному бра­ку и семье, основанной на материнском праве и высоком поло­жении женщин в обществе («гинекократия»). Идеи матриархата и исторического развития семьи нашли поддержку у Дж. Леббока, И. Колера, М. М. Ковалевского, Л. Штернберга, Л. Г. Морга­на, Ф. Энгельса.

Исследователи пришли к мысли, что первой формой рода оказывается материнский род, основанный на коллективном хозяйстве и экзогамно-эндогамных брачных отношениях при наблюдавшихся парных союзах.

В качестве основной причины изменчивости семейных от­ношений, связанной с переходом от материнского рода к от­цовскому и возникновением моногамной семьи, вслед за Л. Г. Морганом и Ф. Энгельсом они считают разложение коллектив­ной собственности, обретение хозяйственной самостоятельнос­ти и появление частной собственности и наследования.

От моногамии, основанной на частной собственности и являющейся чаще объективной обязанностью, чем субъектив­ной склонностью, так как в большинстве случаев посредником является та или иная условность, неотделима проституция. Она неизбежный коррелят единобрачия*.

* См.: История проституции. СПб., 1994.

Таким образом, эволюционизм пробивал себе дорогу в на­уке, борясь с идеей изначальной данности патриархальной се­мьи.

Эволюционистский подход исходит из теории изначально­го промискуитета, сменяющегося экзогамным материнским ро­дом. Позднее теория экзогамного рода дополняется идеей о ду­ально-родовой организации, возникающей в ходе соединения двух матрилинейных экзогамных племен или фраттрий. Пред­полагалось, что род состоял из двух половин, фраттрий, в каж­дой из которых мужчины и женщины не могли вступать в брак друг с другом, находили себе мужей и жен среди мужчин и жен­щин другой половины рода.

П. А. Сорокин указывает главные положения эволюционис­тского подхода:

1. почти у всех исследованных народов счет родства по матери предшествовал счету родства по отцу;

2. на первичной ступени половых отношений, наряду с временными моногамическими сношениями, господству­ет широкая свобода брачных сношений;

3. эволюция брака состояла в постепенном ограничении этой свободы половой жизни;

4. эволюция брака заключалась в переходе от группового брака к индивидуальному.

Согласно эволюционизму семенные отношения развиваются в прогрессивном направлении: от низших форм к высшим, при этом подчеркивается их социальная обусловленность, истори­ческая предопределенность и репрезентированность в семейной жизнедеятельности и системе родства. В связи с этим отечествен­ный социолог А. И. Антонов именует данный подход концепцией инвариантности семьи, т. к. суть его сводится к тому, что люди всегда будут вступать в брак, обзаводиться детьми и тем самым участвовать в родственно-семейных отношениях. Швейцарский психолог А. Гуггенбюль-Крейг рассматривает брак как выраже­ние архетипического начала, более фундаментального, чем мож­но было бы предполагать, судя по социальным и личным про­блемам, свойственным браку*.

Гуггенбюль-Крейг А. Брак умер — да здравствует брак! СПб., 1997.

В рамках эволюционистского подхода известна и другая точка зрения, связанная с трактовкой семейных отношений через при­зму «упадка» культуры и общества. Ее сторонники подчеркивают негативные тенденции в развитии семейных отношений: ослаб­ление союза родителей и детей, супругов и распад семейного хозяйства.

А. И. Антонов считает, что факт существования двух науч­ных парадигм — «либерально-прогрсссистской», утверждающей возникновение на обломках старой, традиционалистской семьи новых альтернативных семейных структур, и «консервативно-кризисной», предупреждающей о возможности исчезновения семейного образа жизни и необходимости в связи с этим укреп­ления семейных основ бытия, в рамках обсуждения эволюции семьи является неустранимым.

Функциональный подход. Согласно функциональному под­ходу семейные отношения являются производными от образа жизни семьи и семейного уклада, обусловлены социокультурными функциями семьи и строятся на системе социокультурных ролей, связанных с браком, родством и родительством. Родона­чальник структурно-функционального направления изучения семьи Э. Дюркгейм сконцентрировал усилия научных поисков на механизмах сплоченности семьи, роли каждого члена семьи в семейной жизни, на взаимосвязи разводов и самоубийств. Он обратил внимание на то, что ряд семейных функций изменяется и даже утрачивается под влиянием урбанизации.

Функционализм признает брачные отношения лишь при появлении беременности и рождении ребенка. Смена истори­ческих форм семьи, возникновение экзогамии выводится из табу инцеста (запрета на кровосмешение). Табу рассматривалось как средство функциональной интеграции семейных отношений (Э. Вестермарк). Подчеркивается влияние добровольности брака (взамен брака по договору родителей) на его нестабильность, а уменьшение количества современной семьи на семейную соли­дарность (Э. Дюркгейм). Функционалистам принадлежит разра­ботка проблем материнства и отцовства (Б. Малиновский).

В функциональном подходе большое внимание уделяется анализу исторического перехода семейных функций к другим социальным институтам. С именем У. Огборна впервые связыва­ют установление феномена перехода от семьи, основанной на следовании социокультурным предписаниям, к семье, в основе которой лежат межличностные предпочтения. В терминологии Э. Берджесса это выражено как переход от «семьи-института» к «семье-товариществу» (или супружеству-партнерству). Отечествен­ный социолог А. И. Антонов обсуждает эту терминологию как перестройку ведущих мотивов заключения и сохранения брака.

В функциональном подходе в отличие от эволюционистс­кого ключевым моментом выступает проблема ответственности, понимаемая узко — по внутрисемейных отношениях и широко — в контексте общественных отношений. Мера ответственности спо­собна задавать динамику семейных отношений.

Этологический подход. Истоки этого направления следует отнести к появлению книги Ч. Дарвина «Происхождение челове­ка и половой отбор», впервые переведенной в России в 1873 г.

Представители этого подхода оперируют главным образом методами сравнительной этологии, разбираясь в скрытых, часто рудиментарных инстинктивных основах поведения человека. Сто­ронники этологического подхода отвергают промискуитет как изначальную форму брачных отношений, т. к. он противоречит инстинктивной потребности детей иметь родителей и материнс­кому (родительскому) инстинкту взрослых*.

* См.: Дольник В. Р. Вышли мы все из природы. Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей. М., 1996.

Согласно этологическому подходу исторический период застал человечество с четырьмя системами брачных отношений: групповым браком, полигинией (один мужчина и несколько женщин), полиандрией (одна женщина и несколько мужчин) и моногамией (один мужчина и одна женщина); последняя в двух формах — пожизненная и допускающая развод. Этологи конста­тируют естественный характер всех перечисленных форм брачно-семейных отношений и их изменчивость. С биологической точки зрения многообразие брачно-семейных отношений — это удивительный факт, т. к. брачная система — видовой признак и является константой.

Необычность этологической точки зрения заключается в предположении изначальной моногамности предков человека, утверждении того, что затем на каком-то этапе эволюции пред­ки человека свернули к групповому браку с заботой пра-мужчин о пра-женщинах. Сосуществование программ моногамного и группового брака было длительным. В дальнейшем при измене­нии условий жизни люди могли легко переходить к разным фор­мам брачных отношений. Например, земледельцам в Европе бо­лее всего подходила моногамия, а скотоводам-кочевникам бо­лее подходила полигиния.

В рамках этологического подхода установлено, что монога­мия — не идеал с точки зрения естественного отбора, обнаружена кардинальная разница в биологических мотивах брачного поведения полов, открыты явление инверсии доминирования в период брачных отношений, избыточная гиперсексуальность человека.

В самый разгар биологической эволюции человек вышел из-под действия естественного отбора потому, что главным ус­ловием успеха стала не генетически передаваемая информация, а внегенетически передаваемые знания, необходимость в социа­лизации.

Эмпирический подход. Согласно эмпиризму семья рассмат­ривается как малая социальная группа, имеющая свою историю возникновения, функционирования и распада. Семейные отно­шения строятся на эмоциональной близости членов семьи, на их потребностях и влечениях.

Родоначальником эмпирического подхода считают Ф. Ле Пле, полагавшего спонтанную устойчивость семьи при смене поколений благодаря склонности к солидарности и сплоченнос­ти. В качестве эмпирического метода исследования Ле Пле широ­ко использовал анализ бюджета семьи как количественного вы­ражения многообразия внутрисемейного функционирования и микросреды семьи, организация которой зависит от структур­ных изменений семейных отношений, связанных с воспитанием детей.

Ле Пле подчеркивал нестабильный характер семейных от­ношений, оказавшихся под прессингом индустриализации и ур­банизации, что проявляется в разрозненном существовании ро­дителей и детей, в ослаблении отцовского авторитета.

Сциентистский подход. Семейные отношения рассматри­ваются в нем во взаимосвязи личности и общества. К создателям и сторонникам этого подхода относят У. Джемса, Ч. Кули, У. То­маса, Ф. Знанецкого, Ж. Пиаже, З. Фрейда и других.

Межличностные отношения, Я и Другой, значимый ха­рактер близких отношений, семья как «единство взаимодейству­ющих личностей» — вот ключевые моменты теорий сциентистской социально-психологической направленности.

Кроме перечисленных подходов к истории изучения пси­хологии семейных (значимых) отношений существует немало других.

Большой вклад в анализ теоретических схем и концепций исследования семьи внес американский социолог Р. Хилл. Со­гласно Р. Хиллу, первые 5 подходов к изучению семьи, обладаю­щие конструктами, следующие:

1) институционально-исторический подход (эволюцио­низм);

2) структурно-функциональный подход;

3) интеракционистско-ролевой анализ, символический интеракционизм;

4) ситуационно-психологический подход;

5) дивелопменталистский подход (основанный на разви­тии жизненного цикла семьи).

Первые два подхода ориентированы на изучение семьи по роли и функциям, выполняемым в обществе, а также динамики семейных структур и их социальных последствий. Три последую­щих сводятся к теории социального поведения личности и групп.

Рассмотрим теории социально-психологической направлен­ности, изучающие проблему отношений Я - Значимые Другие подробнее.

Проблематика значимых отношений в системе психологического знания

Проблемы отношений со значимыми другими давно нахо­дятся в поле внимания психологов. А. А. Кроник и Е. А. Кроник описали последовательность изучения этой проблематики, ко­торую примем за основу дальнейшего обсуждения*.

* Кроник А.А., Кроник Е. А. В главных ролях: Вы, Мы, Он, Ты, Я: Психология значимых отношении. М., 1989.

Классик психологии личности У. Джемс предположил, что человек имеет столько же социальных Я, сколько имеется инди­видов, которые признают его и имеют представление о нем.

Социолог Ч. Кули приходит к идее «зеркального Я», суть которого сводится к тому, что как в зеркале в воображении че­ловек пытается представить, как в мыслях других людей отража­ется его внешность, манеры, цели, поступки, характер, друзья и т. д.

А. А. Брудный пишет об этом так: «В процессе общения человек осознает свою индивидуальность, личность обретает са­мое себя. Конечно, человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого человека, но он и сам становится зеркалом для других людей. Они отражаются в его сознании, населяют его, субъектив­но реальные даже в случае своего физического отсутствия. Род­ные (и прежде всего родители) и близкие люди, с которыми чело­века связывает общая судьба, прочно входят в его внутренний мир»*.

* Брудный А. А. Психологическая герменевтика. М., 1998. С.20.

Американский социальный психолог Дж. Мид вводит пред­ставление об «обобщенном другом» — в нем кристаллизуются частные точки зрения других людей на данного человека. Имен­но образ «обобщенного другого» и определяет, по мнению Мида, самосознание и поведение человека.

Следующим шагом в конкретизации идеи «зеркального Я» стала «референтная группа» — понятие, введенное Г. Хайманом для обозначения группы, которую индивид использует как точ­ку соотнесения (эталон) при оценке себя и других. К референт­ной группе можно огнести и семью в силу ее значимости для индивида. Человек ведет себя, во многом ориентируясь на се­мейные нормы, в них формируется его совесть.

Г. Лотце утверждал, что, обращаясь к своему внутреннему миру, человек обнаруживает в нем знание всеобщих истин, опыт переживаний тех или иных явлений и веру в ту цель, которая придает значимость происходящему. Психологическим измери­телем значимостей являются нравственные чувства, а среди них одно из центральных мест отведено совести.

«Социальное Я» Джемса — «зеркальное Я» Кули — «обоб­щенный другой» Мида — «референтная группа» Хаймана — это ступени психологического изучения роли других людей в дости­жении человеком идентичности. Те, кто участвует в этом про­цессе, выполняют самые главные роли в жизни каждого челове­ка, являются значимыми другими. В этот круг попадают прежде всего члены семьи индивида.

Введение в психологию понятия «значимый другой» при­писывают американскому психологу и психотерапевту Г. Салливану. Он основательно описал влияние значимых других на он­тогенез личности.

К. Ясперс подчеркивал близость облекающих самобытием лю­дей (курсив – К. Я.) как лучшее, что может быть нам даровано сегодня. «Эти люди служат друг другу гарантией того, что бытие есть»*.

* Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994. С.408.

Истоки отечественных традиции в исследовании значимых других определены взглядами С. Л. Франка и А. Ф. Лазурского, подчеркивавших важность отношении человека к окружающим его явлениям.

Понятие «отношения» прошло путь от употребления его в качестве описательного понятия в концепции А. Ф. Лазурского к рассмотрению его в качестве объяснительного и методологичес­кого принципа в теории В. Н. Мясищева.

В. Н. Мясищев определил понятие «психологическое отно­шение» как целостную систему индивидуальных, избирательных, сознательных связей личности с различными сторонами объек­тивной действительности, как систему, которая складывается в ходе истории развития человека, выражает его личный опыт, определяет действия и переживания*.

* См.: Психология личности: Тексты. М., 1982.

Дальнейшее развитие этих идей принадлежат Б. Г. Ананьеву. Он показал, что существует определенная последовательность в переходе этих отношений в свойства характера. Так, отношения к людям превращаются в устойчивые образования характера (коммуникативные черты) в самую первую очередь. Затем из отно­шений к другим у человека формируются так называемые реф­лексивные черты характера – Я как целая система сознательных отношений к самому себе.

А. А. Кроник указывает, что понятие «значимые другие» выделил в отечественной психологии И. С. Коп, очерки которо­го по проблемам дружбы дали существенный стимул конкрет­ным исследованиям значимых других. Окончательное становле­ние психологии отношений со значимыми другими произошло лишь после того, как по инициативе А. А. Бодалева была предпринята обширная серия исследований значимости для челове­ка другого человека*.

* Бодалев Л. А. Восприятие и понимание человека человеком. М., 1982.

Созвучны этим взглядам исследования А. В. Петровского, в оригинальных работах которого значимые отношения высту­пают под иными именами: референтности, персонализации и личностных вкладов, которые фиксируют различные аспекты зна­чимых влияний членов семьи друг на друга.

Петровский А. В. в теории персонализации описал меха­низм межличностного влияния. По его мнению, один из воз­можных путей влияния построен на предположении, что лич­ность, обладающая более яркими проявлениями индивидуаль­но-психологических качеств, чем у окружающих ее индивидов, транслирует эти качества в виде неосвоенных этими индивида­ми всевозможных образцов активности.

Предлагая намеренно или ненамеренно образцы своей ак­тивности, личность специфическим образом продолжает себя в других людях, осуществляет преобразование их личностных смыс­лов, мотивов, поведения. Личность индивида не просто продол­жается в других людях, она и есть эта продолженность, «инобы­тие человека в человеке», личность в личности, на которую ока­зывается влияние*.

* См.: Петровский Л. В. Психология развивающейся личности. М., 1987.

Б. С. Братусь выделяет несколько уровней в структуре лич­ности*. В основании его иерархизации — важнейший для харак­теристики личности, типичный способ отношения к другому че­ловеку, другим людям и, соответственно, к самому себе.

* Братусь Б. С. Психология нравственного сознания и контексте культу­ры. М., 1994.

□ 1-й уровень - эгоцентрический, он определяется стремлением к собственному удобству, выгоде, отноше­ние к себе здесь как к единице самоценности.

□ 2-й уровень — группоцентрический, на нем человек идентифицирует себя с какой-либо группой, и отноше­ние его к другим людям зависит от того, входят эти дру­гие в его группу или нет.

□ 3-й уровень — просоциальный или гуманистический характеризуется ориентацией на благо всех других. Прин­цип самоценности человека становится всеобщим.

□ 4-й уровень — духовный или эсхатологический, ха­рактеризуется сакральной направленностью.

А. А. Кроник дает такое определение значимости: «Значи­мость — это свойство людей, вещей, идей, всего существующего в мире сделать нас добрее или злее, правдивее или лживее, пре­краснее или безобразнее, т. е. приближать к истинному жизнен­ному предназначению или отдалять от него»*. Он выяснил, что сходство и контраст характеров не являются решающими факто­рами сближения. По Кроникам, образование Значимости про­исходит при наличии целевой (для того, чтобы) и причинной (потому, что) характерообразующих связях. «В самом общем плане это своеобразный язык, с помощью которого каждый из нас ста­рается понять свои отношения с друзьями и близкими»**. Характерообразующими связями он называет связи, в которых прояв­ление (или формирование) определенного свойства характера одного человека зависит от проявления какого-либо свойства характера другого человека.

* Кроник А. А., Кроник Е. А. В главных ролях: Вы, Мы, Он, Ты, Я: Психология значимых отношений. М., 1989. С. 29—30.

** Там же. С. 30.

Я и Другой Мы, если многое связывает;

Я и Он, если связей мало.

В исследованиях А. А. Кроник и Е. А. Кроник изучалось вли­яние значимых других на черты характера. Связь между влия­тельностью другого человека и его местом в иерархии значи­мых фактически линейная. Приведенные данные подтвердили, что большее влияние оказывает другой человек на особенности характера, заостряя одни черты и смягчая другие, чем более один человек зависит от другого, тем значимее роль другого в жизни.

Я и Другой Вы, если он влияет на меня силь­нее, чем я на него;

Ты, если я влияю на него силь­нее, чем он на меня.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ:

1. Охарактеризуйте методы эмпирического исследования семьи в отечественной и зарубежной психологии.

2. Оцепите сильные и слабые стороны научного подхода к изучению брачно-семейных отношений.

3. Охарактеризуйте основные концептуальные подходы к изучению семьи и семейных отношений.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА:

Аккерман Д. Любовь в истории. Ларю Дж. Секс в Библии. М., 1995.

Антонова. И., Медков В. М. Социология семьи. М., 1996.

Гуггенбюль-Крейг А. Брак умер — да здравствует брак! СПб., 1997.

Кратохвил С. Психотерапия семейно-сексуальных дисгармоний. М.,1991.

Кроник А. А., Кроник Е. А. В главных ролях: Вы, Мы, Он, Ты, Я: Психология значимых отношений. М., 1989.

Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994.

Леви-Строс К. Первобытное мышление. М., 1994.

Навайтис Г. Семья в психологической консультации. М. — В., 1999.

Саймон Р. Один к одному; Беседы с создателями семейной тера­пии. М., 1996.

Семья: Книга для чтения. Кн.1. М., 1991.

Фуко М. История сексуальности, т. III: Забота о себе. Москва, 1998.

Шерман Р., Фредман Н. Структурированные техники семейной и супружеской терапии. М., 1997.

ЭВОЛЮЦИЯ БРАКА И СЕМЬИ В ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА

Представления о семье и изменениях, происходящих в ней и в об­щественном сознании. Понятия «семья» и «брак». Семья и брак в исто­рии общества: качество и количество эволюции семейных отношений. Формы организации брачно-семейных отношений и историческом кон­тексте. Семья и брак в истории общества: количественная и качествен­ная эволюция семейных отношений. Нетрадиционные (особые) семьи. Тенденции развития альтернативных форм брачно-семейных отноше­ний.

Представления о семье и изменениях, происходящих в ней и в общественном сознании

Обычно в общественном сознании представления об исто­рии семьи и развитии семенных отношений сводятся к набору простых закономерностей, суть которых такова:

□ раньше семья была больше, теперь она стала меньше;

□ раньше семья была стабильной;

□ прежде власть принадлежала в семье мужчине, и это обеспечивало порядок в доме;

□ раньше семья была дружнее, т. к. жили вместе пред­ставители нескольких поколений.

С этими утверждениями трудно не согласиться, однако воз­никают сомнения по поводу простоты этих закономерностей.

Сомнения связаны с тем, что всегда и везде были разные семьи. Пойдем по порядку поступления обозначенных заявле­ний.

□ Размеры семьи известны разные. Но прежде всего, что понимать под размерами семьи. Возьмем за отправное — количество детей в семье. Встречались царские, королев­ские семьи, в которых было мало детей, а то и вовсе — единственный наследник. Вспомним хотя бы народные сказки, в которых распространены описания семей, имев­ших 2—3 детей, иногда 1. В крестьянских семьях, семьях небогатых людей тоже были разные варианты детности. Вспомним пушкинскую «Барышню-крестьянку», «Стан­ционного смотрителя» и те же сказки. В крестьянских се­мьях действительно могло рождаться немало детей, но к периоду взрослости из-за высокой смертности в живых оставалось 3—4, 5 детей.

□ Стабильность семьи также не может выступать в каче­стве однозначно устойчивого показателя. Развод извес­тен и в древние времена. Его «варианты» в виде побегов из домашней среды, интриг и расправ с опостылевши­ми домочадцами хорошо описаны в художественной и исторической литературе. Память легко извлечет на свет факты таких «громких» разводов, как между Наполео­ном и Жозефиной, принцем Чарльзом и принцессой Дианой и др.

□ Представления о тотальной власти и идеологии муж­чин в семье также имеют противоречивые свидетельства. Литературные образы Кабанихи, Простаковой никак не тянут на покорных женщин.

□ Многопоколенность семьи вовсе автоматически не оз­начает ее сплоченность и дружественную атмосферу. Кро­ме того, в прошлом известно немало случаев и нуклеарных семей. К тому же требуется определиться в этой «многопоколенности». Нередко в состав семьи включали весьма далеких, но бездетных или неимущих родственников, которые не только не встречали любви в семье, где они вынуждены были проживать, но и приветливости. Иног­да в семьях проживали странницы, приживалки и пр., которые к кровным родственникам не принадлежали. Рас­пад многопоколенных семей в нынешнюю историчес­кую эпоху может свидетельствовать не об отсутствии дру­желюбия и семейной близости, а о «метражных» про­блемах. Где там в 9-метровой коммуналке до прожива­ния прародителей, супругов и их детей, а также ближай­ших родственников.

Приведем обзор метафорических представлений о семье, предложенных современными молодыми людьми:

• это город, который нам предстоит построить и сохранить;

• попытка людей жить правильно;

• психологически замкнутый круг;

• едущий поезд с вынужденными или запланированными остановками, на которых выходят и входят разные люди;

• веник, который трудно сломать;

• четыре ножки стола, объединенных общей столешницей;

• гавань, где тебя ждут;

• моя тень в солнечный день;

• красивый букет;

• ванна, наполненная теплой водой и обильной мягкой пе­ной;

• гнездо ласточки;

• социальный институт-инкубатор;

• дом из конструктора: 1. прятаться бесполезно, 2. защита от­носительна, 3. детали все время те же, а дом — меняется;

• грибница опят;

• семья — это малое предприятие, работающее по госзаказу и предоставляющее государству силу и солдат;

• те люди, с которыми хорошо по жизни;

• молекула;

• произведение искусства среди/из кучи металлолома;

• оркестр, играющий одну музыку;

• раковина;

• это крыша, которая защищает от бурь и непогоды;

• то, в чем каждый пытается найти защиту от одиночества;

• круг, вписанный в многоугольник;

• солнечная гавань в океане жизни;

• улыбающиеся и ждущие, пушистые домашние тапочки;

• сыр да масло в масленке. Был бы хлеб. Плохо, если кончит­ся сыр, а масло останется — бутерброда не получится.

• две разные планеты, но имеющие общую атмосферу;

• горошины в стручке;

• дерево в саду;

• зонтик, который защищает от дождя;

• моя крепость;

• маленькая вселенная.

В приведенных метафорических характеристиках заложены и выявились такие аспекты семейных отношений, как целостность (интеграция-объединение), эмоциональная близость, за­щищенность, определенность, эстетичность, опасность утраты, ответственность, социальная необходимость.

Интересны результаты исследования представлений современ­ных подростков (10-й класс) об идеальной, типичной, конфликт­ной и старинной русской семье, проведенного калининградским психологом С. В. Овчинниковой. В качестве основной методики ис­следования был использован проективный рисунок семьи.

После выполнения рисунков школьникам предлагалось от­ветить на вопросы стандартизованного интервью:

а) Кто глава семьи?

б) Чем занимается каждый член семьи?

в) Кем вы хотели бы быть в данной семье?

г) Кем бы вы точно быть не хотели?

д) Как в этой семье принято воспитывать детей?

е) К кому дети ближе: к отцу, к матери, к бабушке, де­душке, друг к другу?

ж) В чем проблемы детей?

Результаты исследования представлений об идеальной и конфликтной семье у подростков

Полученные исследовательницей результаты по образу иде­альной семьи в сознании подростков представляют три услов­ные группы. Первую составили изображения, на которых струк­туру семьи можно обозначить как «Муж, жена и дети», т. е. в них достаточно четко просматривается пространственная близость супругов, можно выделить супружескую субсистему семьи.

В качественном отношении доля таких рисунков оказалась преобладающей (55%). В то же время лишь в двух вариантах появи­лась своеобразная дистанция между супру­гами и детьми, обозна­ченная соответствую­щим взаимодействием (см. рис. 1).

В большинстве же рисунков идеальная се­мья — это «все вмес­те», включая иногда бабушек и дедушек (рис. 2).

Интересно, что на этом рисунке дистанция между супругами, а так­же супругами и детьми приблизительно одина­кова.

Во второй группе рисунков «идеальной» семьи взаимодействие и расстояние между фигу­рами заметно различает­ся, однако в этих случа­ях объединяются не суп­руги, а родитель — ребенок, как это сделано на рис. 3.

Третью группу рисунков (20%) составили те, на которых структура семьи выглядит следующим образом: «Муж — Дети — Жена». Она получилась очень наглядной у автора рис. 4.

Стоит напомнить, что именно эта структура является для нас традиционной, нашедшей свое отражение в старинном рус­ском быте, языческих верованиях и православии, а позднее в структуре семьи советских десятилетий. В это время ее особенно­стью стало главенство женщины, на которую фактически легла и ответственность за семью. В связи с этим интересно отметить происходящие изменения.

В. Н. Дружинин, указывая на происходящие в социально-экономической жизни страны изменения, предположил, что и в ближайшей перспективе главой семьи будет оставаться жен­щина, а муж приобретет больше ответственности за семью, по­лучив, в частности, возможность обеспечивать ее материально. Однако такое разделение власти и ответственности кажется про­тиворечивым и недостаточно реалистичным.

По-видимому, передача властных функций из рук матери в руки отца не противоречит установкам, складывающимся у под­ростков. 5% десятиклассников высказались за главенство жены, 30% — за равноправие и 65% — за главенство мужа.

По-другому оценивается подростками и распределение фун­кций в семье. 60% опрощенных подростков считают, что мать в идеальной семье тоже работает, но часто указывается, что «мень­ше, чем муж». 40% подростков полагают, что жена должна вы­полнять роль домохозяйки.

Видимо, представления школьников отражают в опреде­ленной степени те изменения, которые происходят в их реаль­ных, конкретных семьях. Кроме того, они, естественно, явля­ются реакцией на накопленный семьей позитивный и негатив­ный опыт. В связи с этим интересны ответы на вопрос: «Кем хочешь быть в данной (идеальной) семье?» Оказалось, что две трети подростков выбирают взрослые роли, соответствующие полу. Одна треть — роль ребенка. В то же время другую треть, именно 1/3 старшеклассников, данная роль не устраивает. Если главой в идеальной семье не пожелали быть 10% мальчиков (ответствен­ность им не нужна), то ребенком не пожелали быть уже 35%.

Говоря об идеальном воспитании, подростки высказали следующие предпочтения: ласково, с любовью, доверять, стро­го, но не ограничивая радости жизни, уважая, проявляя пони­мание, без крика и телесных наказаний. Можно предположить, что именно этих перечисленных позитивов как раз и не хватает реальной современной семье.

Конфликтная семья отличается в представлениях школь­ников от идеальной по нескольким признакам. Во-первых, су­щественно увеличивается число изображений, на которых лишь двое взрослых, дети отсутствуют. Лишь одна идеальная семья состояла из двух взрослых, без детей. Из сорока рисунков конфликтных семей таких уже 25%. Сравним рисунки одного из ав­торов. (См. рис. 5, 6).

Существенным отличием конфликтной семьи от идеаль­ной становится увеличение дистанции между супругами. Типич­ным примером можно считать рисунки 7—8, выполненные так­же одним автором.

В представлениях о конфликтной семье изменяется мнение о главе семьи. В 40% случаев главой полагают мать. В 35% — отца. Появляются ответы «никто» и «кто хочет».

Распределение функций также становится иным. В конф­ликтной семье отца видят неработающим почти так же часто, как работающим. Мать чаще представляется как работающая, чем в роли домохозяйки.

Своя роль в конфликтующей семье также рассматривается по-другому. На вопрос: «Кем хочешь быть в данной семье?» — самый распространенный ответ «Никем». Другой частый вари­ант: «Хотел бы быть главой семьи и все поправить».

Основным средством воспитания в конфликтной семье яв­ляется, с точки зрения подростков, насилие («палка», «кулак», «ремнем», «криком», «воплем», «побои»). Могут даже «никак не воспитывать», потому что «наплевать».

Согласно представлениям подростков, в конфликтной се­мье дети ближе друг к другу, чем к родителям, часто — ни к кому или не к членам семьи. Такие дети «замкнуты», «боятся что-либо рассказать», «брошены на произвол судьбы» и в то же время «не имеют самостоятельности», отличаются плохим пове­дением, испорченными отношениями с друзьями и окружаю­щими. Таким образом, если обобщить «портрет» ребенка из кон­фликтной семьи, он является весьма реалистичным, распрост­раненным и легко узнаваемым.

Сравнивая представления подростков об идеальной и кон­фликтной семье, можно отметить следующее:

Подростки обладают достаточно дифференцированными представлениями о семье, которые отличаются от соответствую­щих представлений у взрослых.

Структура семьи в представлениях подростков в 60% случа­ев выглядит как «Муж — Жена — Дети» и лишь в 40% — более традиционно: «Муж — Дети — Жена».

Подростки склонны вопрос о главенстве в семье заменять положением о равенстве. Однако они достаточно часто прини­мают вариант главенства мужа. Представления школьников от­ражают изменяющуюся социально-экономическую реальность: в 65% случаев главой семьи, ответственным за ее дела должен, по их мнению, становиться мужчина.

В идеальной семье ее члены, как правило, пространствен­но очень близки друг к другу, дистанция не дифференцирована, слабо выделяются детская и супружеская субсистемы. В этом, по-видимому, обнаруживаются культурологические стереотипы русской семьи: отсутствие сепарации между членами семьи, семья как единая система взаимосвязанных близких людей.

Представления о внутрисемейных дистанциях связаны ско­рее с образом конфликтной семьи, что может отрицательно ска­зываться на поведении в реальной семейной жизни.

Сравнение представлений подростков о традиционной рус­ской и современной семье.

Представления о старинной русской и современной семье также изучались с помощью рисунков и стандартизованного интервью.

Изображения традиционной русской семьи отличает выра­женная однородность, одинаковость рисунков. В подавляющем большинстве четко обозначен социальный статус: это либо де­ревенская, либо дворянская семья. Важным отличительным при­знаком служит многодетность, часто гипертрофированная (см. рис. 9).

Приведенный рисунок интересен также тем, что здесь се­мья как условное целое более четко разделяется на две части — детскую и родительскую. Эта тенденция нашла отражение при­мерно в 30% рисунков и хорошо представлена пространственно на рис. 10.

На помещенных здесь рисунках может быть отмечен как интересный еще и такой момент. Школьники изображают, как правило, большую семью, лишь в шести случаях из сорока на рисунке присутствует один ребенок. В то же время лишь в двух случаях нашел отражение сложный характер традиционной рус­ской семьи, которая включала не только детей и родителей, но и старшее поколение, других родственников.

Любопытна в связи с этим идея ав­тора рисунка 11, где старшее поколение служит как бы фоном и не ясно — живые люди или портреты?

Приведенный рисунок соответствует схеме, которая, как уже отмечалось, пола­гается традиционной для русской семьи: «Муж — Дети — Жена». Однако такая схема прослеживается лишь в 15% изображений, т. е. реже, чем в представлениях об идеальной семье.

Можно предполагать, что представления подростков об ис­тории семьи, традиционной русской семье достаточно схематич­ны и опираются в основном на два содержательных признака — многодетность и высокий удельный вес бытовых функций (жена на рисунках часто готовит, дети за столом, у мужа в руках какое-либо орудие труда).

С другой стороны, представления о традиционной русской семье отличаются очень четким решением вопроса о распределе­нии властных функций. Ни один подросток не назвал главой тра­диционной семьи мать. В 15% случаев главенство отдано деду. В 85% ответов — отцу. Трудно сказать, насколько точно это отражает ис­торическую реальность. Но определенно может свидетельствовать о потребностях сегодняшнего дня, указывая направление, по кото­рому могут постепенно изменяться современные семьи.

В традиционной семье, по мнению подростков, отец не только главенствует, но и обеспечивает семью, мать ведет до­машнее хозяйство. При этом роль отца оказалась слишком слож­ной («не хотел бы быть») — 30% ответивших мальчиков, роль жены — 20% ответивших девочек, а ребенком не захотели бы быть 25% школьников.

К основным методам воспитания отнесены дисциплина, строгость и палка. Лишь в двух случаях из сорока названы противоположные средства (например, ласка). Проблемы детей, по мнению старшеклассников, также в основном связаны с мето­дами воспитания: «нет права голоса в семье», «тумаки», «роди­тели ими не занимаются». Как видим, эмоциональный оттенок представлений о традиционной семье и воспитании в ней мож­но оценивать скорее как негативный.

В рисунках подростков наиболее интересны варианты «ти­пичной современной семьи». В инструкции перед выполнением задания указывалось также, что можно изобразить в качестве современной типичной свою собственную семью.

Количественная обработка результатов показывает, что лишь в шестой части рисунков фигуры родителей приближены друг к другу, образуя особую подсистему (см. рис. 12).

В десятой части рисунков мать приближена к детям (см. рис. 13). Во всех остальных случаях (около 70% рисунков) дистанция между членами семьи достаточно велика (рис. 14). Кроме того, иерархия в этих семьях остается в подавляющем большинстве случаев не совсем ясной.

Ответы на вопросы стандартизированного интервью пока­зывают, что в 60% случаев главой семьи все же признается отец, в 20% случаев — мать и только в 10% — «равные права». В семьях школьников 10-го класса гимназии оказалось 95% работающих отцов и более 30% матерей-домохозяек.

Роль ребенка кажется предпочтительней примерно в 40% случаев, а отвергается в равной доле со взрослыми ролями — по 15% ответов «не хотел бы быть» матерью, отцом, сыном или дочерью.

Воспитание в современной семье трудно свести к одному знаменателю.

В 20% случаев отмечены строгость, но в 10% — наоборот — «не строго», с одной стороны, «полностью доверяют», с другой — «разрешают, но приглядывают», в некоторых случаях — «не балу­ют, но любят», «не распускают, но не ущемляют свободы», в иных — «ссорятся, сваливают вину».

Одной из самых серьезных проблем названо непонимание (25% ответов), далее идут непослушание (10%) и конфликты (5%). 10% старшеклассников ставят в вину родителям то, что «не научили самостоятельно жить».

В случаях затруднений, указывают подростки, чаще обра­щаются к матери. Вообще по степени близости к ребенку первой в семье идет мать (60%), затем отец (35%), бабушка занимает третью позицию (20%), и только затем отмечается близость де­тей друг к другу (15%).

Таким образом, сравнивая представления о традиционной русской семье и ее современных вариантах, можно отметить не­сколько существенных моментов.

Представления подростков о старинной русской семье достаточно схематичны и опираются в основном на два содер­жательных признака — многодетность и высокий удельный вес бытовых функций.

С другой стороны, представления о традиционной семье содержат аспект четкого разделения обязанностей и власти. Отец — глава семьи, обеспечивает ее. Мать ведет домашнее хозяйство. Дети чаше образуют отдельную группу (субсистему).

Эмоциональный оттенок представлений о традиционной семье можно оценивать как негативный, особенно в вопросах воспитания («строгость и палка», «нет права голоса в семье»).

Представления о современной семье более вариативны, и отношение к ней более позитивно.

В качестве одного из вариантов, одной из условных моде­лей можно выделить семью, соответствующую схеме «Муж и Жена — Дети» (такие рисунки составили 1/6 часть). Второй ва­риант «Муж — Жена и Дети» (около 1/10 части изображений).

Наибольшую по количеству долю (70%) составил «дистанцированный» вариант семьи (фигуры разделены пространствен­но, а взаимодействие между ними никак не обозначено). В ка­кой-то мере этот вариант изображений можно оценивать и как «хаотичный» («каждый занимается своим делом», «каждый сам по себе»). Иерархия в таких семьях остается неясной. Можно пред­полагать, что в некоторых случаях мать главенствует в доме, дети ближе к ней, но в семье более важная роль отводится отцу, ко­торый семью обеспечивает.

Воспитание в современной семье получило много проти­воположных оценок и характеристик.

Таким образом, представления об исторических и совре­менных моделях содержат как общие элементы, обеспечиваю­щие преемственность, так и специфические, позволяющие диф­ференцировать семьи, находящиеся на различных эволюцион­ных ступенях.

Понятия «семья» и «брак»

Семья — важнейший из феноменов, сопровождающий че­ловека в течение всей его жизни. Значимость ее влияния на личность, ее сложность, многогранность и проблемность обуславли­вают большое количество различных подходов к изучению семьи, а также определений, встречающихся в научной литературе.

Так, в терминах общей теории систем, разработанной Люд­вигом ван Берталанфи, «семья не есть простая сумма членов этой семьи, это прежде всего определенная сеть взаимоотноше­ний между всеми членами семьи. Для того чтобы понять состоя­ние семьи, необходимо нечто большее, чем простой анализ со­стояния каждого отдельного члена семьи. Для этого необходимо проанализировать всю семенную систему как целое».

Другой взгляд на семью отражен в высказывании А. И. За­харова: «В социальной психологии существует понятие «первич­ная группа». Связи в этой группе строятся на непосредственных контактах, на эмоциональном вовлечении ее членов в дела груп­пы, обеспечивающем высокую степень отождествления и слия­ния ее участников. Такой первичной группой является семья — единственная группа, которая увеличивается и разрастается не благодаря «приему» новых членов извне, а благодаря рождению детей».

Согласно определению Н. Я. Соловьева, «семья — малая социальная группа (ячейка) общества, важнейшая форма орга­низации личного быта, основанная на супружеском союзе и род­ственных связях, то есть отношениях между мужем и женой, родителями и детьми, братьями и сестрами, и другими родствен­никами, живущими вместе и ведущими общее хозяйство».

Традиционно «ядром» семьи считают супружескую пару с добавлением к «ядру» детей, родственников, родителей супругов.

Среди определений семьи, построенных по категориям се­мейных отношений, выделяется определение, данное А. Г. Хар­чевым: семья — это «исторически конкретная система взаимо­отношений между супругами, между родителями и детьми, как малой группы, члены которой связаны брачными или родствен­ными отношениями, общностью быта и взаимной моральной ответственностью и социальная необходимость в которой обус­ловлена потребностью общества в физическом и духовном вос­производстве населения».

Семья как сложное образование становится объектом вни­мания различных разделов психологии: социальной, возрастной, клинической, педагогической и др. Предметом изучения становится семья как социальный институт, малая группа и система взаимоотношений.

Среди семьеобразующих отношений выделяют различные стороны семейной жизнедеятельности, начиная от простейших и крайне расширительных и кончая обширными перечнями при­знаков семьи.

А. И. Антонов утверждает, что семью создает отношение родители — дети, а брак оказывается легитимным признанием тех отношений между мужчиной и женщиной, тех форм сожи­тельства или сексуального партнерства, которые сопровождают­ся рождением детей. Он обращает внимание на пространствен­ную локализацию семьи — жилище, дом, собственность — и экономическую основу семьи — общесемейную деятельность родителей и детей, выходящую за узкие горизонты быта и по­требительства.

А. И. Антонов определяет семью «как основанную на еди­ной общесемейной деятельности общность людей, связанных узами супружества — родительства — родства, и тем самым осу­ществляющую воспроизводство населения и преемственность семейных поколений, а также социализацию детей и поддержа­ние существования членов семьи». «Ядерной» структурой в этом социологическом варианте выступает нуклеарная семья, пред­ставленная в триединстве отношений супружества — родитель­ства — родства. Выпадение одного из этих звеньев, по Антонову, характеризует фрагментарность семейных групп, в полном смысле слова семьями не являющихся: это молодые супруги без детей, разведенные пары, пожилые люди, проживающие без взрослых детей, овдовевшие супруги с детьми, проживающие в фактичес­ком браке пары, имеющие детей, и пр.

Между понятиями «брак» и «семья» существует тесная взаи­мосвязь. Однако в сути этих понятий есть и немало особенного, специфического. Так, ученые убедительно доказали, что брак и семья возникли в разные исторические периоды. А. Г. Харчев определяет брак «как исторически меняющуюся социальную форму отноше­ний между женщиной и мужчиной, посредством которой обще­ство упорядочивает и санкционирует их половую жизнь и устанав­ливает их супружеские и родительские права и обязанности»*.

Харчев А. Г. Брак и семья в СССР. М., 1979. С. 66.

В этом определении ключевыми моментами для понятия сущности брака являются представления об изменчивости форм брака, его социальной репрезентации и роли общества в его упо­рядочивании и санкционировании, правовом регулировании. Причем последнее обеспечивается как прямыми методами, так и косвенными (опосредованными).

Так, в разных обществах устанавливается разный возраст вступления в брак, регулируются процедуры оформления брака (например, период с момента подачи заявления до его офици­ального оформления, виды и формы брачных свидетельств) и его расторжения. Половое санкционирование также хорошо известно. Наглядным примером этого является ограничение возможностей репродуктивного поведения в Китае, численность которого пре­вышает 1 миллиард человек. В других обществах, наоборот, изыс­киваются всяческие способы стимулирования деторождения. Вли­яние государственной политики осуществляется через налоги за бездетность, выдачу пособий семьям, имеющим детей, организа­цию продажи детских и семейных товаров (сеть американских магазинов «Семейный доллар», торгующих по более доступным ценам), оказание особой медицинской помощи беременным жен­щинам, младенцам, принятие программ, способствующих соци­альной и материальной поддержке семьям.

По мнению А. Г. Харчева, семья представляет собой более сложную систему отношений, чем брак, поскольку она, как правило, объединяет не только супругов, но и их детей, а также других родственников или просто близких супругам и необходи­мых им людей.

В истории человечества сменилось немало форм организа­ции отношений между полами, как правило соответствующих определенному уровню социально-экономического развития общества.

Формы организации брачно-семейных отношений в историческом контексте

Вступление в брак и создание семьи ныне настолько зау­рядное явление, что кажется, так было всегда. Европейский тип брачности возник более 300 лет назад, но история возникновения моногамной семьи насчитывает многие и многие тысячеле­тия.

Считается, что в первобытном человеческом обществе су­ществовал промискуитет, г. е. имели место неупорядоченные половые отношения, когда самцы спаривались поочередно с разными самками. Идея об общности жен и беспорядочном по­ловом общении, господствовавших и первобытном состоянии человечества, не нова, однако абсолютно нерегулируемые поло­вые отношения вряд ли существовали когда-либо.

Прямохождение н переход к мясной пище, которой всегда не хватало, должны были осложнить взаимоотношения в чело­веческом обществе, что неизбежно вело к дракам и убийствам. Об этом свидетельствуют находки черепов предлюдей, на кото­рых имеются следы многочисленных переломов.

Возражения против промискуитета давали аргументацию для прояснения эволюции брачно-семейных отношений. Вайри полагал: «Если такая полная общность жен и имущества суще­ствовала когда-либо, то это было возможно только у народно­стей, живших, наподобие дикарей, дарами богатой, девствен­ной природы, т. е. в очень ограниченном числе на большом про­странстве земли. Если бы тогда существовала общность жен, ка­кой мужчина захотел бы взять на себя заботы о ребенке, о кото­ром он, и конечно вполне основательно не мог бы с уверенно­стью сказать, что именно он его отец. А так как женщина была бы не в состоянии прокормить своего ребенка собственными силами, то род человеческий не мог бы существовать»*.

* Цит. по: Женщина: Монография. Кн.1. Сыктывкар — Киров, 1995. С.571.

Фактором, препятствующим полному уничтожению ран­него человеческого сообщества, могло служить создание устой­чивых парных связей. При этом самка постепенно теряла каче­ства, привлекающие самцов (набухание половой кожи, возбуж­дающие запахи и др.), ныне сохранялись лишь рудименты этих качеств. Все более индивидуальными становились призывные сигналы, направленные избирательно на одну особь мужского пола. Это были уже зачатки той высокой избирательности поло­вого влечения, которое является признаком, отличающим чело­века от всех других представителей животного мира.

С появлением родов половые сношения были упорядочены, но считать это время наступлением брачных отношений было бы неверно. Половые отношения существуют и до брака и вне его; брак же несет в себе определенные права и обязанности, которые должны быть признаны обществом. Впервые такие обя­занности возникли с появлением группового брака, представ­ляющего собой союз двух родов, который обеспечивал половые отношения между ними. В условиях группового брака прежде всего возникали права и обязанности по обеспечению питанием и вос­питанию детей и подростков. Все дети находились в женской груп­пе, и лишь повзрослев, мальчики переходили в группу мужчин; ведущая роль стала принадлежать женщине, т. е. наступил век матриархата.

Уже давно было замечено, что у многих пародов в основу всех семейных прав кладется происхождение от матери, а не от отца. Сюда следует отнести право наследования племянника, т. е. право наследования брату матери, помимо его собственных де­тей. На основании этого и подобных фактов пришли к тому зак­лючению, что сначала существовал так называемый матриар­хат, который проявлялся по существу в многофункциональнос­ти женщины, а не в ее главенстве.

Группы женщин и мужчин жили рядом, ведя совместное хозяйство. Первоначально не существовало брака как такового, следовательно, не было и семьи, существовали лишь родовые союзы, в которых господствовал «коммунальный брак». Каждый мужчина, принадлежавший небольшой группе, считал себя му­жем всех женщин той же группы. Такие половые отношения у первобытных народов называют гетеризмом.

В первобытном периоде человечества типичными были сле­дующие виды брачно-семейных отношений: 1) неделимая се­мья, состоящая из группы родственников; женщины и дети не имеют определенного мужа и отца, они принадлежат всем муж­чинам группы; 2) сегментарная семья: глава семьи имеет от­дельных жен, у братьев — общие жены, а все сестры имеют несколько общих мужей; 3) индивидуальная семья: общность жен уничтожена, каждый мужчина имеют одну или несколько жен (моногиния, полигиния), или женщина имеет несколько мужей (полиандрия).

Наличие полигамии у примитивных народов связывают с двумя причинами: 1) у них нет «единобожия», существует панте­он богов: старший и подчиненные; 2) отсутствием аскезы.

В тех странах, где господствующей религией является ис­лам, девочек всегда рождалось больше, чем мальчиков, к тому же из-за постоянных войн этот перекос становился еще резче. По законам шариата мусульманин может иметь не более 4 жен (количество наложниц не ограничивалось). Полигамные отно­шения вовсе не отрицают любовь, но любовь не всегда бывает и в привычных нам моногамных браках.

Полиандрия возникла, во-первых, вследствие пережитков матриархата, когда женщина выбирала себе мужа (или мужей) по своему вкусу; во-вторых, у некоторых народов были приняты огромные выкупы за невесту, вот и приходилось родителям не­скольких братьев «покупать» им одну жену на всех; в-третьих, значительное превышение числа мужчин над количеством жен­щин в брачном возрасте*.

См.: Куприянчик Л. Л. Психология любви. Донецк, 1998.

Следующим этапом развития брачных отношений является моногамный брак в его современном виде. С возникновением ча­стной собственности и расширением меновой торговли постепенно на первый план выдвигается мужчина. Если в парной семье и муж­чина, и женщина участвовали по мере своих возможностей в со­здании материальных и бытовых благ, то теперь женщина посте­пенно утрачивает свое положение, и муж захватывает бразды прав­ления в свои руки. Задача женщины сводится к рождению детей, которые будут наследовать имущество отца. На первый план вы­носится соблюдение супружеской верности. Материнство всегда достоверно известно, а отцовство — нет. Единственный «надеж­ный» способ для мужчины получить в наследники своего соб­ственного ребенка — жестко контролировать и ограничивать жен­щину. (Вспомним варианты русских народных сказок, где жен­щина (девушка) находилась в высоком тереме, до которого на простом коне-то и не допрыгнешь — требовался, как правило, волшебный, да еще окружал женщину сонм нянек и мамок, в функции которых входило, кроме всего прочего, следить и пригля­дывать за своей подопечной.) Патриархат по своей психологичес­кой сути выражает не власть мужа, а власть отца, поскольку связан с наследственным правом. В этом смысле моногамную семью сле­довало бы понимать как односторонне-парную семью: женщина к моногамии перешла (перевели), а мужчина — нет.

За несколько тысячелетий до новой эры в кодексе вави­лонского царя Хаммурапи было закреплено неравенство супру­гов — кодекс признает моногамию, но разрешает мужу брать наложниц, а за неверность особо строго карает жену. Подобные законы издавались в древние и средние века во всех странах. Не избежала их и Россия, где женщина была в полной зависимости от мужа, и эта зависимость закреплялась законодательством.

Однако все чаше встречи мужчин и женщин стали носить избирательный характер, что постепенно вылилось в создание семьи. Вероятно, большую роль здесь сыграла женщина. Если уж ее ограничивают, «привязывают» к домашнему очагу и только, по существу, передают в собственность мужа, за которым зак­репляются роли кормильца, добытчика и наследователя, то пусть это будет «любый» мужчина. Постепенно моногамия из домини­рующего поведения становится доминирующей ценностью. В моногамных парах большое значение имеет выбор, семьи стро­ятся на основе любви, ценится супружеская верность.

Впервые в истории равенство мужчин и женщин перед за­коном провозгласила Французская революция 1793 г., когда были введены брак по взаимному согласию, система разводов, отме­нено различие детей на законных и незаконных.

Таким образом, путь к моногамной семье был долгим и сложным. Отношения между полами постоянно претерпевали изменения. Происходят они и ныне: меняются взгляды на поло­вое поведение мужчин и женщин.

Во всех странах уровень урбанизации влияет на структуру семьи. Реже встречаются пространные семьи. Уменьшается чис­ленность детей в семье. В современных городах резко возрастает свободный выбор партнера. Увеличивается возраст вступающих в брак молодых людей. Снижается власть родителей над детьми и власть мужчин над женщинами. Усиливаются миграционные про­цессы, в которые попадает современная семья.

Если ограничиться последними годами европейской ци­вилизации, то можно отметить, что семья строится вокруг суп­ружеских отношений, а не в угоду кровным; растет тенденция членов семьи к индивидуализации; возникают альтернативные формы брачно-семейных отношений; брак освобождается от религиозных, национальных, социально-демографических пред­рассудков; формируются новые способы решения семейных про­блем.

Семья и брак в истории общества: качественная и количественная эволюция семейных отношений

Отечественные и зарубежные монографии, посвященные проблемам семьи и брака, перестали быть редким явлением (Э. Г. Эйдемиллер, В. В. Юстицкис, Б. Н. Кочубей, В. Сатир, Д. Скиннер, Г. Навайтис и др.). В большинстве исследований нашли от­ражение мотивы вступления в брак, функции семьи, причины семейных конфликтов и разводов, методы семейной терапии. Круг психологических работ, в которых предметом изучения станови­лась бы эволюция семьи, ее структуры, специфики отношений, как супружеских, так и детско-родительских, существенно ог­раничен. Из известных работ можно упомянуть исследования А. Г. Харчева и В. Н. Дружинина.

Причина, по-видимому, кроется в том, что углубленные исследования семейных отношений и процесса воспитания де­тей в семье начались лишь в XX веке. В этом случае количествен­ная и качественная эволюция семьи изучалась, с одной сторо­ны, на основе данных этнографии, сведений о жизни народов и племен, сохранившихся на первобытном уровне развития, а с другой стороны, с помощью анализа древних письменных ис­точников — от русского «Домостроя» до исландских саг. Пред­принимаются интересные попытки проследить развитие типов, моделей семьи на основе сравнения мировых религий (В. Н. Дру­жинин), библейских текстов (Ларю Д.).

Можно согласиться с утверждением, что каждая культура по­рождает определенную нормативную модель семьи, точнее, группу моделей. Структура нормативной модели включает в себя элементы — нормативных членов семьи, каждый из которых характеризуется определенным статусом, т. е. позицией с определенными правами и обязанностями, с которыми связано соответствующее поведение.

Брак в древности. Возникновение городской цивилизации, развитие навыков письма и чтения привели к первым письменным законам о браке, появившимся в Древнем Вавилоне. Брак в те времена являлся и экономической сделкой: будущий муж дол­жен был выкупить девушку у ее отца. Во всех древних культурах брак-соглашение и брак-сделка были обычным явлением.

В Древнем Египте брак также заключался по экономичес­ким или политическим соображениям. Часто в брак вступали братья и сестры, чтобы не делить наследственную землю или наследуемые семьей государственные посты.

Первая историческая форма моногамии — патриархальная семья — управляется отцом, включает его потомков, их жен и детей, а также домашних рабов.

В период матриархата наследование всегда шло по женской линии, а в брачных соглашениях собственность жениха часто передавалась во владение невесты. Многие фараоны женились в связи с этим на своих сестрах и даже дочерях, т. к. это помогало сохранить трон, династию и наследство.

Так, Клеопатра (69—30 гг. до н. э.) сначала была женой своего старшего брата, затем, после его смерти, — супругой младшего брата. Каждый этот брак давал им право владеть Егип­том.

Первые законы Римского права приписываются Ромулу, легендарному основателю Рима. В соответствии с этими закона­ми женщина, соединенная с мужчиной священными узами бра­ка, должна была стать частью его имущества, на нее распрост­ранялись все права мужа. Закон предписывал женам полностью приспосабливаться к характеру своих супругов, а мужей — уп­равлять женами как необходимым своим имуществом. Законы Рима гласили, что брак существует исключительно ради дето­рождения, а также ради того, чтобы неделимой осталась семей­ная собственность. Много веков спустя Римское право легло в основу английского законодательства, которое по-прежнему зак­репляло за мужьями большие права.

В период рабовладения в Древней Греции было известно 4 типа женщин: 1) матроны — респектабельные, замужние жен­щины, матери детей (мужа называла на «вы», за измену могла поплатиться жизнью или продавалась в рабство); 2) гетеры — образованные и одаренные женщины; 3) рабыни, являвшиеся наложницами плебеев; 4) жрицы — служительницы различных культов, «мистические» женщины.

Нравы в Древней Спарте иллюстрируются следующим при­мером. Спартанец разрешал вступать в половую связь со своей женой любому мужчине, который его об этом просил. Женщина при этом оставалась в доме мужа, рожденный ею ребенок от постороннего мужчины также оставался в семье (если это был здоровый, крепкий мальчик). Объяснимо это с точки зрения един­ственной цели брака спартанцев, которая заключалась в рожде­нии детей.

Европейский брак в средневековье. На протяжении IV и V веков Европа постоянно подвергалась нашествию северных пле­мен варваров, которые приносили свои представления о браке, свои брачные обряды. Например, в соответствии с традициями германских племен брак был моногамным, а супружеская не­верность как мужа, так и жены строго каралась моралью и зако­ном. Французские племена, напротив, одобряли полигамию и разрешали куплю-продажу невест. При этом почти у всех варвар­ских племен считалось, что брак существует ради семьи, ради сексуального и экономического удобства.

С переходом от племенной к национальной общности, по мере усиления королевской власти, феодальные вожди посте­пенно утрачивали свою абсолютную власть, в том числе и право принимать решение о браках своих вассалов и смердов.

Средние века овеяны ореолом рыцарства. Однако в брачной сфере ситуация выглядела следующим образом: рыцари должны были жениться на дамах своего круга. По существу брак был со­циально-экономической сделкой: с одной стороны девушка «про­давала» свою девственность, целомудрие, с другой — мужчина брал на себя обязательства содержать и обеспечивать ее и будущих детей. Представления о серенадах требуют уточнения в том плане, что их, как правило, распевали под окном чужих жен. Но в то время как женатый рыцарь пел под окном чужой жены, под ок­ном его собственной жены мог находиться другой. Представление о трубадурах средневековья неплохо совмещается с образом рого­носца.

К эпохе Возрождения и Реформации стали возможны бра­ки, основанные на добровольном союзе. Одновременно стала распространяться и более либеральная точка зрения на брак, появились новые духовные и сексуальные веяния.

Семья в библейские времена. Исследователи* древнееврейс­кой семьи обнаружили в ней элементы фратриархата (когда гла­вой является старший брат), матриархата, но в целом уклад древ­нееврейской семьи патриархален. Муж был хозяином своей жены: он спал с нею, она рожала ему детей, и он имел абсолютную власть над потомством.

* См.: Ларю Дж. Секс в Библии. М., 1995.

Семья не была замкнутой: в нее входили все кровные род­ственники, а также слуги, рабы, приживалки, вдовы, сироты, имеющие отношение к семье. Все они находились под зашитой семьи. Если урон, нанесенный семье, был настолько серьезен, что требовалась месть, это становилось прерогативой «искупите­ля», «избавителя». Месть могла осуществляться в виде «вендет­ты» — кровной мести.

«Брачный сговор» совершался членами семьи или их офи­циальными представителями. Жених уплачивал семье невесты мохар — отчасти чтобы как-то компенсировать потерю дочери, но в основном из-за того, что все дети, которых она в будущем родит, будут членами семьи мужа.

В большинстве случаев жених не видел невесты до тех пор, пока брак не был заключен. На свадьбе происходил обмен дара­ми.

И мужчины и женщины вступали в брак молодыми. Инцестуозные браки были запрещены законом. Смешанные браки имели место, но не поощрялись. Целью брака являлось укрепле­ние семьи, предпочтительно состоящей из особ мужского пола. Внебрачный секс был запрещен, и за измену или блуд полага­лось наказание.

Существовало четкое различение значимости мужчины и женщины. Мужчина обладал большей свободой и ценностью в глазах общества. Предназначением женщины было вынашивать и рожать детей для своего мужа и помогать ему во всех его делах. Она должна была делать его счастливым, удовлетворять его сек­суальные потребности и во всем следовать его приказам. Социаль­ного статуса у женщины фактически не было, и все решения принимались мужчинами. «Безусловно, — пишет Дж. Ларю, — мно­гие женщины обладали большей властью, чем кажется, во внутрисемейных ситуациях. Чтобы высказать свои требования, в распоряжении женщины было множество средств — гнев, капризы, злой язык, однако идеалом всегда оставалась покорная женщина».

Языческая семья. Примером семейных отношений, харак­терных для языческой культуры, являются отношения в русской семье XII—XIV веков. Отношения мужа и жены в этой семье строились не на отношениях «доминирования-подчинения», а «на изначальной конфликтности», считает В. Н. Дружинин.

Женщина обладала свободой как добрачной, так и в браке. Ограничивалась не только власть отца, но и власть мужа. Жен­щина имела возможность развода и могла вернуться к матери и отцу. В семьях главную роль трала «большуха» — старшая, наи­более трудоспособная и опытная женщина, обычно жена отца или старшего сына, ей подчинялись все младшие мужчины боль­шой семьи. При этом мужчина отвечал за внешнее, природное и социальное пространство, женщина доминировала во внутрен­нем пространстве - в доме и семье.

Аналогичную картину можно увидеть, как считает В. Н. Дру­жинин, в большинстве других языческих цивилизаций, например в древнегреческой. В античной мифологии соблюдается паритет полов: мужские и женские божества равноправны, а отношения между ними сложны и неоднозначны, включая и борьбу.

В целом же нормативная дохристианская модель семьи опи­сывается таким образом: родители (отец и мать) могут находить­ся в различных отношениях: «доминирования-подчинения» или «конфликта», борьбы. Родители (как целое) противостоят детям, одно поколение борется с другим. Дети всегда в подчинении.

Христианская модель семьи. Победа христианской модели семьи над языческой характеризуется сменой типов отношений между отцом, матерью и ребенком.

В период раннего христианства были радикально изменены многие законы о браке. Например, под запретом оказались по­лигамные браки и левират -— обычай, обязывающий брата умер­шего жениться на его вдове.

Во времена первых христиан концепция семьи мало отли­чалась от иудейской. Мужчина оставался главной фигурой, наде­ленной властью. Жена должна была ему подчиняться.

Патриарх — глава рода, отец семейства, выполняет и фун­кции вождя. Слияние ролей Отца и Вождя, как и Отца и Учителя, является, как справедливо отмечает Б. И. Кочубей, характер­ной чертой патриархальной культуры.

Сделаем небольшое отступление для иллюстрации справед­ливости обратной связи: Вождь — Отец и ее распространенности в годы сталинизма. Д. Ланкур-Лаферриер* приводит такую историю:

«Девочка трех с половиной лет однажды пришла домой и объявила своему отцу:

«Ты мне больше не отец».

«Что это значит — я не твой отец!» — воскликнул он в ужасе.

«Ты мне больше не отец, — повторила она. — Сталин мой отец. Это он дает мне все, что у меня есть».

* Ланкур-Лаферриер Д. Психика Сталина: Психоаналитическое ис­следование. М.,1996.

В этой ситуации любой отец, вступавший в спор со своим ребенком, ставил под угрозу себя и свою семью.

В примитивном, дописьменном обществе, где нет сильной государственной власти, отец может быть (а может и не быть) главой семьи. Государство, будь то монархия или тирания, дела­ет главу семьи опорой власти, формируя в семье миниатюру об­щественных отношений. Члены семьи повинуются отцу, как под­данные монарху или диктатору и, далее, как все люди — едино­му Богу, Отцу Небесному. Триада — Отец — Правитель — Бог — основа патриархальной идеологии. С одной стороны, на отца (ре­ального отца семьи) возлагаются функции монарха в миниатю­ре, с другой — правителю, а далее и Богу приписываются от­цовские качества: сочетание строгости и справедливости, уме­ние разрешить все конфликты «по-семейному».

Вообще, как точно подмечено В. Н. Дружининым*, ни одна мировая религия не отводит столь важное место семье в системе вероучения, как христианство. Поэтому особенно интересно рас­смотреть модель или, точнее, модели христианской семьи. Как отмечает В. Н. Дружинин, христианское вероучение предписыва­ет миру две модели семьи: идеальную «божественную» и реаль­ную, земную.

* Дружинин В. Н. Психология семьи. М., 1996.

«Идеальная» христианская семья включает: Отца, Сына и Мать (Богородицу). Она строится на основе принципа власти — совмещения ответственности и доминирования. Иерархия по шкале «доминирования-подчинения» такова: отец — сын — мать. По шкале ответственности иерархия иная: отец — мать — сын. Жена находится в подчиненном положении, вместе с тем это подчиненное положение предполагает включение жены в сферу психологической близости.

Кроме идеальной «божественной» семьи христианство пред­лагает вариант «земной» реальной семьи. Слова «Святое семей­ство» характеризуют земную семью Иисуса Христа: его самого, приемного отца — Иосифа, Деву Марию.

Христианство разделяет отца-воспитателя, несущего ответ­ственность за жизнь, здоровье, благосостояние семьи (в первую очередь — ребенка), и отца генетического, духовного, функцию которого реализует Бог-отец. Земная модель христианской семьи является классическим вариантом детоцентрической семьи. На шкале ответственности за семью члены ее располагаются в сле­дующем порядке: отец — мать — сын. На шкале доминирования (причастность Божественной сущности) последовательность про­тивоположна: сын — мать — отец. Психологически Мария ближе к сыну, а сын к матери, чем оба к отцу.

Интересно, что в католицизме особое значение имеет культ Богородицы, Девы Марии, акцентируется ее психологическая близость не только к сыну, но и к отцу (непорочная жена Бога-отца).

Напротив, почти все протестантские вероучения игнориру­ют какую бы то ни было роль Девы Марии. Семья протестантов — это отношение мужчины к мужчине: отца к сыну, хозяина к на­следнику, потенциально равному. Протестантский деятель Мар­тин Лютер (1485—1546 гг.) выступал против традиционного та­инства брака, считал, что целью брака является рождение детей и совместная жизнь супругов во взаимной верности. Отношение к женщине (жене, супруге, дочери) осталось за пределами сфе­ры отношений, освященных религией. Сведение на нет роли матери привело к ожесточению нравов, например, в кальвини­стских семьях (до 12—13 месяцев детей вскармливала кормилица, с 10—12 лет их отправляли учиться в соседские семьи). Вместе с тем к XVII веку в Германии, Голландии и Шотландии стал распространяться взгляд на семенные отношения как духовное един­ство мужа и жены.

Некоторые ограничительные традиции в брачных отноше­ниях, принятые в Европе, были перенесены в Новый Свет пер­выми поселенцами. Например, догматическое осуждение Каль­вином интимных удовольствии господствовало в умах американ­цев, особенно пуритан, в течение многих лет. Антисексуальные и морализаторские установки достаточно долго господствовали в колониях. Постепенно женщин нагрузили многими обязаннос­тями при весьма малых правах. Они не имели права владеть соб­ственностью, подписывать бумаги. В начале периода колониза­ции браки заключались исключительно из соображения удоб­ства.

Однако в среде поселенцев постепенно формировалось стремление к большей свободе. В 1630 г. Анна Хатчинсон — пер­вая женщина среди поселенцев Новой Англии — подвергла со­мнению правильность подчиненного положения женщин и их ограниченной свободы в браке.

По мере того как в США женщины получали все больше прав, отношение к браку радикально менялось. Этому способ­ствовали вначале борьба женщин за избирательные права, а в дальнейшем набирающее силу феминистское движение.

Структура идеальной православной семьи является произ­водной от общехристианской модели. Но выбор православие де­лает в пользу «божественной» семьи, а не «Святого семейства». Доминирует в триаде Бог-отец. Он как бы правит миром семьи издали, не присутствуя в нем. Мать и дитя предоставлены сами себе, но периодически ощущают незримую и грозную власть отца. А в целом божественную триаду можно представить так: отец — сын — мать.

Менее выражена ответственность Бога-отца. Отвечает за дела семьи Мать. Сын психологически ближе к матери, чем к отцу, и мать также ближе к сыну, чем к отцу. Большая психологическая близость матери к сыну воплощается в доминировании одной из двух ипостасей Марии - роли Матери. В православном ве­роисповедании роль Богородицы превалирует над ролью жены и, соответственно, материнское отношение — над отношением любовным (отношением полов). Не случайно в православной культуре нет акцента на эротических отношениях между супругами: они не отрицаются и не репрессируются, а как бы призна­ются малозначительными.

В христианском Писании затронуты некоторые касающие­ся сексуальных отношений вопросы, однако сделано это в свете убежденности в приближении конца времен, скорого прише­ствия Христа и установления христианского Царства Божия. Сле­довательно, во всех семейных отношениях присутствовал этот «эффект времени». Рассмотрим подробнее семейные отношения, соответствующие христианской модели брака.

Взаимоотношения супругов в христианском браке. Брак в христианском смысле — просвещение и одновременно тайна. В нем происходит преображение человека, расширение его лич­ности. В браке человек может видеть мир по-особому, через дру­гую личность.

Эта полнота еще углубляется с возникновением из двоих, слитых вместе, третьего, их ребенка. Совершенная супружеская пара породит и совершенного ребенка, она и дальше будет раз­виваться по законам совершенства.

Через таинство Брака даруется благодать на воспитание детей, которой христианские супруги лишь содействуют. Анге­лы-хранители, приданные младенцам от святого Крещения, тай­но, но ощутимо содействуют родителям в воспитании детей, отвращая от них различные опасности.

Если в браке совершилось только внешнее соединение, а не победа каждого из двоих над своим эгоизмом и гордыней, то это отразится и на ребенке, повлечет неминуемое отчуждение его от родителей. В воспитании детей самое важное, чтобы они видели своих родителей живущими истинной духовной жизнью и светящимися любовью.

Человеческий индивидуализм, себялюбие создают в браке особые трудности. Преодолеть их можно только усилиями обоих супругов. Оба должны ежедневно созидать брак, борясь с суетными ежедневными страстями, подтачивающими его духовное основа­ние — любовь. Единственный путь к этому согласно христианскому вероучению — углубление духовной жизни каждого, работа над собой. Самое страшное в браке — утрата любви, поэтому все мысли и усилия надо направить на сохранение любви и духовности.

Взаимоотношения супругов в христианском браке предпо­лагают четкое осознание каждым своего места: жене следует смиренно занять второе место, мужу — взять на себя тяжесть и ответственность быть главой. При этом подчеркивается трудность, мученичество и блаженство этого пути.

В обсуждении взаимоотношений христианских супругов подчеркивается «немощь» женщины, которая состоит в подвла­стности собственным неуправляемым эмоциям.

Проблема распределения власти супругов во взаимоотно­шениях исключается: ни тот, ни другой из супругов не должны иметь в браке друг над другом абсолютной власти. Отмечается, что не всегда надо смиренно подчиняться такому властному на­силию над волей другого.

Величайшая мудрость христианского брака — дать полную свободу тому, кого любишь, ибо земной брак — подобие Брака небесного — Христа и Церкви, в основе своей имеющего пол­ную свободу.

Тайна счастья христианских супругов заключается в совме­стном исполнении воли Божией, соединяющей их души между собой и со Христом. Христианский брачный союз имеет глубо­чайшее духовное основание, которым не обладают ни телесная близость, ибо тело подвержено болезням и старению, ни жизнь чувств, переменчивая по своей природе, ни общие мирские ин­тересы и деятельность, «ибо проходит образ мира сего»*.

* Русский православный обряд венчания. М., 1996.

Внутрисемейные отношения по Домострою. В российском религиозном мировоззрении корни язычества, «двоеверия» дос­таточно сильны. Возможно, поэтому православное христианство встало в борьбе между двумя языческими началами — женским и мужским — на сторону мужского, приводя семью к «нрав­ственному» доминированию мужа над женой и детьми. В Домо­строе, например, много внимания отдано распределению ролей в семье и тому, как сделать, чтобы главное место в доме при­надлежало не жене, а мужу.

Однако тот же Домострой предлагает «силовое» и язычес­кое решение вопроса: «Любя же сына своего, увеличивай ему раны, и потом похвалишься им». Прямо реализация принципа «битие определяет сознание». «Воспитывай дитя в запретах и най­дешь в нем покой и благословение; не улыбайся ему, играя...» (Домострой. Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI в. М., 1985. С. 85-93).

Л. П. Найденова* проанализировала сферу «приватного» по Домострою, соотношение семейного пространства с публичным. Для русского зажиточного горожанина существовала сфера жиз­ни, отличная от публичной. Более того, она имела зримую гра­ницу — высокий забор вокруг усадьбы. В такой усадьбе жило все семейное сообщество, включая домочадцев и слуг. По И. Е. Забе­лину «целостной личностью» в Домострое оказывается лишь хо­зяин, «государь» дома. Слуги, челядь входят в понятие «домочад­цы». Именно по отношению к челяди в Домострое употребляет­ся термин «семья». Статус женатого человека в Домострое выше, чем статус одинокого.

* Человек в кругу семьи: Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени. М., 1996. С. 290—305.

Термина «семья» в ее современной трактовке Домострой не знает. Он оперирует понятием «дом» как обозначением неко­его единого хозяйственного и психологического целого, члены которого находятся в отношениях господства-подчинения, но равно необходимы для нормальной жизни домашнего организ­ма.

Дом стремится оградить себя от вмешательства извне тем, что представляет себя окружающим наиболее благополучной своей стороной. Домашнее сообщество стремилось оградить себя от вмешательства сплетен и пересудов в свою домашнюю жизнь, которые были очень характерны для русских горожан.

Самое страшное наказание, известное автору Домостроя, — «от людей смех и осуждение», что свидетельствует о зависимости семьи от равного социального окружения, с одной стороны, и стремлении сохранить семейные отношения в тайне. Наказанием оказывается «позор» как «всеобщее обозрение».

Л. П. Найденова отмечает семейные удовольствия, которые присутствуют в Домострое. К ним отнесены: удовольствие от вкус­ной разнообразной еды, от хорошо сделанной вещи, от «устроя в доме», куда «как в рай войти», от почета и уважения со сторо­ны соседей и «людей Знаемых».

Обязанность главы дома — забота о благосостоянии дома и воспитании, в том числе и духовном, его членов. Жена обязана сама заниматься рукоделием и знать всю домашнюю работу с тем, чтобы учить и контролировать слуг. Кроме того, она зани­мается воспитанием и обучением дочерей (обучение сыновей — обязанность отца). Все решения, связанные с «домовным строе­нием», муж и жена принимают совместно. Они должны обсуж­дать семенные проблемы ежедневно и наедине.

Источником высокой оценки роли жены и матери в Домо­строе является представление о браке как христианском таинстве. Жена в Домострое является регулятором эмоциональных отно­шений в семье, она же отвечает за семейную благотворительность.

Домострой рекомендует жене «мужу уноровить», т. е. посту­пить сообразно с его желаниями и представлениями. Из текста следует, что в семейных отношениях осуждаются всякие «непо­добные дела; блуд, сквернословие и срамословие, и клятва, и ярость, и гнев, и злопамятство...»

Любовь к детям в Домострое рассматривается как чувство вполне естественное, так же как и забота об их телесном благо­получии, менее распространенной считается забота о духовном развитии чад. Однако по своему положению в семье они ближе к слугам, чем к родителям. Главная обязанность детей — любовь к родителям, полное послушание в детстве и юности и забота о них в старости. Избивающий родителей подлежит церковному отлучению и смертной казни.

Все человеческие поступки делятся на «доброе дело» и «злое дело». Среди добрых дел особенно чтутся «труды праведные». По Домострою, нормой оказывается умеренная достаточность как в имущественном, так и в эмоциональном планах.

Немалым образом характер межличностных отношений проявляется через рекомендации о наказаниях: бить следует за большую вину, наедине и потом «примолвить» и «пожалеть».

На наш взгляд, наиболее интересным для понимания на­ционального характера семейных отношений является упомина­ние о зависимости от людского мнения. Вместе с тем, что при этом социальному окружению положено всегда демонстрировать семейное благополучие и строжайше запрещается разглашать семейные тайны, возникает представление о двойственности морали: «для себя» и «для людей». Домострой указывает средне­вековому человеку, что страшнее нет беды, чем «от людей смех и осуждение», впоследствии над русским человеком повиснет вопрос такого же рода: «Что станет говорить княгиня Марья Алексевна?», — возможна ли в таком контексте индивидуализа­ция человека, можно ли хотя бы в перспективе, «выдавив из себя раба», стать свободным человеком, отвечающим за себя и добровольно, охотно принимающим на себя ответственность за свою семью. Или это неуничтожимо...

Воплощение идеальной модели православной семьи в рус­ский быт имело свои особенности. У русских, как и у всех вос­точных славян, долгое время преобладала большая семья, объе­динявшая родственников по прямой и боковой линиям. Несколько брачных пар совместно владели имуществом и вели хозяйство. Среди семей различались «отцовские» и «братские». Первые вклю­чали деда, сынов, внуков, правнуков. Руководил семьей «боль­шак», наиболее зрелый, опытный, трудоспособный мужчина, власть которого распространялась на всех членов семьи. Его со­ветницей была «большуха», старшая женщина, которая вела до­машнее хозяйство. Нужно отметить, что ее роль существенно изменилась по сравнению с XII — XIV веками, когда «большуха» имела реальную власть над мужчинами семьи. Положение остальных женщин было вовсе незавидным (достаточно сказать, что вдовы не наследовали имущество мужа).

Позже, в XVIII веке и к середине XIX века, в России нача­ла преобладать индивидуальная семья из 2—3 поколений род­ственников по прямой линии. К XIX веку в российской культуре низших слоев утвердился тип малой семьи со структурой, со­ответствующей модели православной семьи: отец — сын — мать (В. П. Дружинин).

К концу XIX — началу XX века все сильнее давала себя знать патриархальность семейной модели. Она взрывалась как бы изнутри, ее распирало внутренними противоречиями, которые завершались тяжелыми семейными кризисами (вспомним, к примеру, Анну Каренину, Анну Сергеевну фон Дидериц, мадам Бовари — эти образы мировой литературы символизируют жен­щин, которые никак не могли вписаться в рамки традиционно­го патриархального брака).

Грядущие социальные перемены подготавливались не только в недрах экономики и производственных отношений — они подготавливались и в недрах брачных отношений. Прошло время. Резкие социальные перемены привели к гибели патриархальной семьи. Авторитарная власть мужчины пошла на убыль, сведясь к нулю в городе, уменьшившись в деревне. Современная семья ут­ратила функции домашнего производства, из экономических функций сохранилась лишь организация быта, большинство се­мей состоит из супругов и детей (нуклеарная семья).

Социологи определяют нынешнее семейное главенство как «выполнение распорядительных, регулирующих функций, суще­ственных для жизнедеятельности семьи». В чьих руках сосредото­чиваются сейчас «регулирующие функции»? Согласно многочис­ленным исследованиям 80-х годов, своего рода министром се­мейных финансов в большинстве случаев является женщина. Она же организует семейное потребление. И главным педагогом, вос­питателем в семье является женщина.

Структура власти не всегда совпадает с фактическим рас­пределением семейных ролей между мужем и женой, мнение о главе определяет моральный характер отношений, но еще не их действенную суть.

Дети в семье. Рассматривая патриархальные семьи в различ­ных странах и полушариях, исследователи отмечают, что отцы в этих семьях относятся к детям по-разному. Например, роль нака­зания, особенно физического, значительно выше в западных пат­риархальных семьях, чем в восточных. Связь с детьми варьируется от почти полного пренебрежения ими, как в традиционной мек­сиканской семье, до внимания и постоянной заботы — в герман­ской. Однако во всех случаях отмечается одна общая черта: отец находится на недосягаемой высоте для ребенка, отношения стро­го вертикальны: отец — прежде всего авторитет, прообраз и оли­цетворение той власти, которой ребенок беспрекословно будет подчиняться, когда вырастет и сам станет отцом (Кочубей Б. И.).

Воспитание мальчика в христианской культуре — это в пер­вую очередь формирование будущего отца, доминантного и не­сущего ответственность за семью (модель «божественной» семьи) или, реже, субдоминантного (Иосиф Обручник как идеал), но столь же ответственного (В. Н. Дружинин).

Идеальная модель христианской семьи включает в себя мать, отца и сына. При этом место дочери вообще не определено. Дочь в христианской культуре выступает заместительницей жены-ма­тери. В. Н. Дружинин полагает, что в западно-христианской куль­туре дочь скорее может принимать роль «второй жены», которую в норме любят, лелеют. В православии девочка может быть «за­местительницей» матери, в песнях, сказках она, как правило, всегда «вторая мама».

Развитие моделей семьи в истории народов, их культуре постепенно меняет основы детско-родительских отношений. Изу­чая особенности воспитания и взаимоотношений родителей и детей на протяжении истории, психоисторик Л. Демоз выделил 6 трансформаций в отношении к детству:

1) Инфантицидный стиль (с древности до IV в. н. э.), харак­теризуется массивными детоубийствами, насилием. (Инфантицид — детоубийство — стал считаться человеко­убийством лишь в 374 г.)

2) Бросающий стиль (IV — XIII вв.), ребенок остается объек­том агрессии, его часто сбывают с рук в монастырь, кор­милице, в чужую семью.

3) Амбивалентный стиль (XIV — XVII вв.), ребенок еще не стал отдельной духовной личностью и полноправным членом семьи; ему отказывают в самостоятельности и индивидуальности, в воспитании преобладает «лепка» характера, при сопротивлении неподдающийся такой «лепке» подвергается избиениям.

4) Навязчивый стиль (XVIII в.), ребенок становится ближе родителям, но поведение и внутренний мир ребенка кон­тролируются.

5) Социализирующий стиль (XIX — первая половина XX вв.), ребенок — объект воспитания и научения, основные усилия родителей направлены на тренировку воли и под­готовку ребенка к самостоятельной жизни.

6) Помогающий стиль (с середины XX в. по настоящее вре­мя), родители стремятся обеспечить индивидуальное раз­витие ребенка, преобладает эмоциональный контакт и сочувствие.

Можно предполагать, что именно последний в наиболь­шей степени соответствует современной модели (моделям) се­мьи.

В 1954 г. профессорами Гарварда Б. и Дж. Уайтингами было проведено широкомасштабное (Филиппины, Индия, США, Мек­сика, Япония, Кения) исследование психологических особенно­стей детей, известное как «Проект 6 культур». Установлено, что дети в «сложных» обществах более зависимы, доминантны, агрес­сивны, менее заботливы, ответственны, чем дети «простых» об­ществ. Вместе с тем там, где господствует нуклеарная семья, дети более дружественны, менее авторитарны и агрессивны.

Нетрадиционные (особые) семьи

К настоящему времени появились такие семьи, описание которых в историческом контексте не соответствует традицион­ным представлениям. Американский психотерапевт В. Сатир на­зывает такие семьи нетрадиционными и приводит их описание*, которое будет использовано в дальнейшем с учетом поправок на российскую действительность. Из немалого числа приведенных в литературе по проблемам семьи типологий эта, на наш взгляд, отличается неким «психологизмом», что обусловило данный выбор.

* Сатир В. Как строить себя и свою семью. М., 1992.

В наше время многие дети воспитываются не теми взрос­лыми, которым они обязаны своим появлением на свет. Это те семьи, где родители развелись, умерли, никогда не вступали в брак или по какой-либо причине не могут больше заботиться о детях.

Когда в семье есть только один родитель — она называется неполной. К неполным семьям предъявляются особые требова­ния. Можно выделить три типа таких семей:

□ первый тип — это когда один родитель ушел, а остав­шийся не вступил в повторный брак;

□ второй тип — одинокий человек официально усыновил ребенка;

□ третий тип — незамужняя женщина воспитывает сына или дочь одна. Чаше всего семьи с одним родителем со­стоят из женщины-матери и ее детей.

Проблема состоит в том, сможет ли семья, состоящая только из одного взрослого, создать условия для личностного роста де­тей и взрослого?

Возрастает число детей, которых воспитывают главным образом женщины. Когда в таких ситуациях создаются новые семьи, их называют семьями с приемными (усыновленными) деть­ми. В. Сатир называет такие вновь созданные семьи смешанными. По ее мнению, все смешанные семьи похожи друг на друга тем, что они объединяют части ранее существовавших. Она выделяет три типа таких семей:

1. Женщина с детьми выходит замуж за мужчину без детей.

2. Мужчина с детьми женится на женщине без детей.

3. Оба — и мужчина, и женщина — имеют детей от предыду­щих партнеров.

В первом случае смешанная семья состоит из жены, детей жены, мужа и бывшего мужа жены. Во втором случае в ее состав входят муж, дети мужа, жена и бывшая жена мужа. В третьем случае семья состоит из жены, детей жены, бывшего мужа жены, мужа, детей мужа и бывшей жены мужа.

В. Сатир включает в состав таких семей бывших супругов, что нехарактерно для отечественной семейной практики. Сатир исходит из того, что, хотя эти люди, скорее всего, не могут жить все вместе под одной крышей, они в той или иной степени присутствуют в жизни друг друга. Смешанная семья живет и раз­вивается благополучно при условии, если каждый ее член важен и нужен.

Другой вариант смешанной семьи возникает, когда два че­ловека вступают в повторный брак после смерти одного или обоих первых супругов.

Семья, берущая ребенка на воспитание, — другая форма смешанной семьи. Она может включать только одного приемного ребенка; одного приемного ребенка и нескольких родных детей; одного родного ребенка и нескольких приемных. От структуры семьи зависит то, с какими проблемами столкнутся ее члены.

Обычно ребенок становится приемным в том случае, когда по какой-либо причине его собственные родители не могут о нем заботиться. Часто родители совершенно пренебрегают свои­ми обязанностями — бьют, наказывают или обижают ребенка, поэтому кто-то вынужден забрать его из их дома. Почти все при­емные дети попадают в детские дома по решению суда. Так что соглашение относительно ребенка происходит теперь не только между приемными и родными родителями, но и с участием суда.

Иногда оба родителя умирают, и ребенок остается сиротой. Родственники или опекуны, не желая отдавать его в детский дом, ищут семью, способную взять его на воспитание, что ха­рактерно для американской семейной политики. В отечествен­ной практике ребенок-сирота, как правило, сразу попадает в детский дом, усыновление ребенка осуществляется по согласо­ванию с опекунским советом. Иногда есть причины, по которым его нельзя усыновить (удочерить). В таком случае у ребенка не будет устойчивого положения в семье, которая взяла его на вос­питание.

Если родителей ребенка нет в живых, то перед приемными родителями стоит серьезная задача: отдавать себя целиком тому, кто не является родным ребенком.

Хотя смешанные и неполные семьи достаточно своеобраз­ны и поэтому отличаются от других, тем не менее у них есть многое, по мнению В. Сатир, что сближает их с любыми други­ми семьями. Каждая из них может быть первоклассной, если суп­руги привносят в нее заботу и творчество.

Все упомянутые и описанные проблемы могут быть и в обык­новенных семьях. Мужья и жены могут ревновать друг друга, дети могут чувствовать себя брошенными или ревновать родителей к сестрам и братьям. У всех может возникать чувство одиночества, обособленности от других членов семьи.

Дело в том, что вид семьи вовсе не определяет того, что в ней происходит. От него лишь зависят проблемы, с которыми сталкиваются члены семей, но именно отношения между ними в конце концов и определяют благополучие семьи: насколько успешно развиваются в семье взрослые ее члены в отдельности и все вместе, настолько успешно дети становятся творческими и здоровыми людьми. По мнению В. Сатир, в этом смысле все се­мьи одинаковы.

Тенденции развития альтернативных форм брачно-семейных отношений

В настоящее время в цивилизованном обществе все больше людей предпочитает не вступать в брак в самом начале своих отношений или вовсе не оформлять официальных отношений, возрастает количество молодых людей, стремящихся к альтер­нативным формам устройства собственной жизни; происходит не только эволюция форм брака, но и отношение к браку суще­ственно трансформируется. Подобные изменения в значитель­ной мере имеют отношение к трансформации социокультурного характера феномена «молодежи».

Западный исследователь Р. Зидер* основательно изучил этот феномен. Классическая фаза молодости между наступлением половой зрелости и полной социально-экономической зрелос­тью теперь изменилась. Молодые люди достигают социокультурной зрелости задолго до того, как обретают экономическую не­зависимость от родителей. С одной стороны, вступление в трудо­вую жизнь у молодых людей отодвинулось из-за удлинения сро­ка школьного и университетского образования. С другой сторо­ны, в более раннем возрасте «предпочтение» отдается возмож­ности действовать и потреблять. «Постиндустриальное» общество благоприятствует раннему наступлению совершеннолетия — прежде всего в области потребления, а также в социальных и сексуальных отношениях, и отсрочивает наступление экономи­ческой самостоятельности. Компетентное участие молодых в по­треблении делает их более зрелыми с социокультурной точки зрения, чем это было у предыдущих поколений. В период вступ­ления в брак молодежь приходит, с одной стороны, с более высокой готовностью к жизненным экспериментам, с другой — ограниченной экономической независимостью. Итак, нынешние молодые люди остаются экономически полностью или частично зависимы от родителей, но ведут себя, по-видимому, независи­мее от нормативных представлений последних, особенно в социокультурной сфере.

* Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Евро­пе (конец XVIII - XX вв.). М., 1997.

Поэтому часто брачные отношения начинаются («случают­ся») вне родительского дома: родительский дом не подходит для экспериментирования. Перед молодым человеком стоит вопрос, как он будет жить за его стенами. Если в 60-е гг. все больше моло­дых «бежало» в брак (ранние браки), то с тех пор в молодежной среде утверждается все более выжидательная позиция по отно­шению к браку и семье. Концепция традиционного брака пред­ставляется в эти годы слишком тяжеловесной и обязывающей. Браки без регистрации, «жилые сообщества», самостоятельная одинокая жизнь и пр. являются развившимися к настоящему времени альтернативами. Р. Зидер полагает, что, по-видимому, они предлагают лучшие возможности для познания жизни и об­легчают разрыв сложившихся отношений.

Тенденции развития альтернативных форм брачно-семейных отношений в современном обществе

Традиционные брачно-семейные отношения	Альтернативные формы брачно-семейных отношений
1. законные (юридически оформленные, фиксированные)	одиночество 1.2. незарегистрированное сожительство
2. обязательно с желанием и наличием детей	2.0. сознательно бездетный брак
3. стабильные	3.0. разводы, повторные брачно-семейные отношения
4. мужская идеология (установка на главенство мужчины)	4.0. открытый брак
5. сексуальная верность партнеров	5.1. внебрачный секс 5.2. свингерство 5.3. интимная дружба
6. гетеросексуальность	6.0. гомосексуальность
7. диадичность	7.0. групповой брак, жилые сообщества и коллектив­ные семьи

Рассмотрим эти альтернативные формы подробнее, но не в плане их пропаганды. Наша задача не принять ту или иную точку зрения тех или иных категорий населения, а привести сту­дентов к пониманию этих точек зрения в полном объеме, так как, во-первых, они уже существуют (нравится нам это или нет), во-вторых, профессиональная позиция психологов состоит не в том, чтобы судить («не судите, да не судимы будете») и учить других взрослых самостоятельных людей жить «как следует» (при этом подразумевается, что угрозы жизни и здоровью другим людям они не представляют), а в том, чтобы уметь вставать на точку зрения другого, уметь понять и принять его нормы и цен­ности, а потом уже, — отправляясь от того, устраивает это кли­ента или нет, что он сам хотел бы изменить, — искать стратегии и тактики выхода совместно с ним.

1.1. Одиночество. Эту категорию составляют люди, кото­рые никогда не состояли в браке, т. е. существующие в монова­рианте.

В настоящее время у молодых людей в целом установка на брак сохраняется, но число людей, думающих иначе, растет. Мень­шинство, скептически относящееся к институту брака, численно растет во всех странах цивилизованного мира. По данным Р. Зидера, проведенный в 1978 г. в ФРГ опрос показал, что примерно 18% всех неженатых лиц кажется привлекательным остаться «в принци­пе самостоятельными и независимыми». В 1981 г. в рамках одного из исследований молодежи 13% молодых респондентов ответили, что не хотят жениться, а 7% не хотели иметь детей. С тех пор, по-види­мому, скепсис вырос еще больше. 57% российских девушек и лишь 5% шведских считают, что замужество необходимо для женщины. Возможность никогда не выйти замуж беспокоит только 3% швед­ских девушек и только 28% россиянок, а возможность никогда не иметь детей — 38% российских девушек и только 1% шведских (О. Здравомыслова). Предположительно, главным образом скепсис порожден опытом молодых, вынесенным из родных семей, отно­шений к ним родителей и наблюдений за супружескими проблема­ми и конфликтами на протяжении всего детства.

Из дневниковой записи: «Она всегда пугает меня будущим: «Как ты будешь жить?! Первый же мужчина сделает с тобой, что захочет, злые люди посмеются, начальство на работе помыкать станет, муж прибьет просто или бросит тебя, дуру такую...» Она навязывает мне свои страхи».

Такие установки повышают готовность молодых людей в своей собственной жизни искать альтернативные формы ее уст­ройства.

Жить одному — это исторически новый феномен. Произо­шедшая резкая перемена проявляется особенно ярко в больших городах. Все больше мужчин и женщин в «подходящем для бра­ка» возрасте решаются жить одиноко. С точки зрения социальной инфраструктуры это становится возможным благодаря развитой сети услуг и технической помощи в больших городах. Одинокие люди приняли решение жить в моноварианте по различным при­чинам, среди которых выделяют:

□ Рост образования женщины, что порой резко меняет ее взгляды на представления о самореализации, она жаж­дет и ищет возможности состояться в профессиональ­ной сфере, в сфере духовных исканий, в области серьез­ных увлечений — эти установки «уводят» современную городскую женщину от обременяющих, по ее мнению, семейных уз. Кроме того, получение образования, иног­да весьма солидного, требует времени, при этом жен­щина пропускает детородный период. Аргументы о пред­назначении в этом случае не работают.

□ Преобладающее число женщин в брачном возрасте (одна из причин — высокая смертность мужского насе­ления, в том числе в результате аварий, убийств, воен­ных действий), т. е. неминуемо какое-то количество жен­щин все равно останется в безбрачном состоянии, след­ствием этого является рост числа женщин, которые из­начально отказываются участвовать «в погоне» за брач­ными партнерами и потенциальными супругами.

□ Распространенная в некоторых слоях населения и со­ответствующая некоторому аспекту реальности точка зрения, что легче прожить одному. Одна из причин — экономическая: рост безработицы, задержки с выпла­той зарплаты, отсутствие (или се недостаточность) го­сударственной поддержки семье, неопределенность и не­стабильность будущего, высокая криминогенность ны­нешней российской ситуации. Выгоды от психологичес­кого комфорта проживания в семье перекрываются из­держками социально-экономического положения дел в семейной политике.

Исследователи установили, что женщины переносят одино­чество значительно легче, чем мужчины: образовательный уровень, профессиональная карьера, психическое здоровье, домашний быт одиноких женщин выше (лучше), чем у одиноких мужчин.

Вместе с тем проблема одиночества остается одной из мало изученных в отечественной психологии. В прежние времена оди­ночества в стране, кажется, вообще не было, поскольку была сплошь счастливая (ну в меру, конечно) советская семья. Однако до сих пор об отношениях одиночек статистика не знает ни­чего. Большинство одиноких состоит, по-видимому, в более или менее длительных сексуальных отношениях с кем-либо. Многие проводят часть времени с партнерами, не отказываясь от соб­ственной квартиры. Это повышает личную независимость и ос­вобождает отношения от последствий неравномерного распре­деления работ по хозяйству между мужчиной и женщиной. Ми­нимальное экономическое давление в пользу сохранения отно­шений и то обстоятельство, что одинокие люди выполняют ра­боты по дому самостоятельно, если только не предположить, что они приносят грязное белье матерям или подругам, создают простор для преодоления патриархальных структур.

Следует добавить, что установка на одиночество, жизнь в моноварианте может и не быть пожизненной. Замечено, что у женщин она может измениться в 30—35 лет, у мужчин в 40—45 лет, когда предпринимаются лихорадочные попытки «добыть» партнера и обрести спутника/спутницу жизни.

1.2. Незарегистрированное сожительство. Эта форма нефор­мальных брачно-семейных отношений получила распростране­ние в России под наименованием «гражданский брак», что тер­минологически является неверным, т. к. именно законный, юри­дически оформленный брак и есть гражданский, что и фиксиру­ет запись акта гражданского состояния (ЗАГС).

В расхожих житейских представлениях бытует мнение, что в такой брак вступают обычно более молодые и более образо­ванные. Однако это не совсем верно. Исследования показывают, что в развитых странах около 25% пар, состоящих в незарегист­рированном сожительстве, имеют детей в возрасте до 14 лет.

Неженатые пары — явление достаточно распространенное в современном индустриальном и урбанизированном мире. В 80-е годы около 3% населения США составляли такие пары, а опыт такого сожительства в течение не менее 6 месяцев имели около 30% американцев*.

* Мы приводим зарубежную статистику, т. к. достоверные данные по России автору просто не известны. Предполагаем, что в крупных промышленно развитых городах РФ ситуация аналогичная, во всяком случае тенденция та же самая.

В Дании и Швеции уже в середине 70-х гг. примерно 30% незамужних женщин в возрасте от 20 до 24 лет жили вместе с мужчинами. Поэтому небрачный союз в этой возрастной группе встречается чаще, чем формальный брак. В большинстве других европейских стран в этот же период только 10—12% в этой воз­растной группе находились в сожительстве, но в дальнейшем число неженатых живущих совместно также возросло. Это отно­сится прежде всего к большим городам и их окрестностям: в Париже в 1980 г. менее половины всех живущих вместе гетеросексуальных пар состояли в зарегистрированном браке, среди пар с мужчинами в возрасте 35 лет и ниже, если они не имели детей, только около половины были расписаны. В ФРГ в 1985 г. примерно около миллиона пар вели так называемую «несупру­жескую семейную жизнь»*.

* Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Евро­пе (конец XVII — XX вв.). М , 1997.

Является ли часто встречающееся незарегистрированное сожительство исторической альтернативой брачно-семейным отношениям? Р. Зидер отвечает на это так: верно как то, что это только предварительная стадия к последующему браку («проб­ный брак»), так и то, что это в некоторой степени альтернатива традиционному браку. Дело в том, что отношения в незарегист­рированном сожительстве дифференцируются на формальные, кратковременные и глубокие, длительные. В случае первых со­вместная жизнь в «пробном браке» длится сравнительно недо­лго, брак или заключается, или прерываются отношения. В тоже время увеличивается число случаев совместного сожительства, которое отличается от брака только отсутствием правового офор­мления, рождение детей в длительных отношениях часто при­ветствуется.

Нормативная действенность законных браков отступает шаг за шагом. В Швеции добрачное сожительство является уже при­знанным социальным институтом. Почти все супружеские пары перед браком жили некоторое время вместе. Женятся только по традиции. С браком ни в коей мере не связывают общественную санкцию на сексуальные отношения пары. Брак утрачивает зна­чение узаконивающего сексуальные отношения пары гражданс­кого акта. Аналогичная ситуация в Дании. Здесь совместному проживанию спустя некоторое время также придается законный характер путем заключения брака. Основная масса внебрачных первых родов приходится на женщин, которые живут в анало­гичных браку союзах. Более 98% этих женщин все-таки выходят замуж, когда ребенок подрастает. Часть женщин последователь­но вступает в несколько неоформленных браком союзов. При этом «пробный брак» практически переходит в «последователь­ную полигамию», что, однако, не исключает некоторых надежд на более длительные отношения.

В случаях незарегистрированного сожительства установка на брак не исчезает. 90% женщин и мужчин, состоящих в таких отно­шениях, собирались вступить в брак, но необязательно с этим парт­нером. Вероятно, за этим кроется неуверенность человека, связан­ная с перенесенной психологической травмой (факт измены, по­тери любимого человека, смерть, вероломство, интимная неуда­ча, обман и другое) или страхом, связанным с возможностью ее неотвратимого наступления и, соответственно, ее ожиданием.

Проанализируем доводы «за», которые обычно приводят сторонники незарегистрированного сожительства:

□ такая форма отношений представляет собой «тренинг» определенного типа («пробный брак»);

□ в случаях незарегистрированного сожительства происхо­дит апробация сил и совместимости («пробный брак»);

□ в таких вариантах сожительства более свободные отно­шения, отсутствует принуждение (в случае ссор у парт­неров исчезает аргументация типа: «Ты зачем на мне же­нился?» или «Ты мне жена, наконец?»), исчезает «эф­фект собственника», который порождается в многочис­ленных аспектах после печати в паспорте (длительные отношения — «несупружеская семейная жизнь»).

Распространение практики брачных контрактов свя­зано с попыткой оградиться от непредвиденных обстоя­тельств в будущей совместной жизни, однако «контракт не может быть неограниченно толстым, немыслимо пре­дусмотреть в нем все. Если партнер жулик или дурак, вам ничего не поможет. С хорошим же партнером можете жить и без соглашения. Все зависит от доверия»*.

Волин П. «Чего мы боимся?» // Литературная газета от 7. 09. 1988 г.

□ незарегистрированное сожительство обеспечивает боль­ше духовности и удовлетворенности в отношениях («не­супружеская семейная жизнь»).

Некоторый комментарий по этой аргументации можно све­сти к следующему: исследования показывают, что такого рода опыт совместной жизни на среднестатистическом уровне влия­ния на успешность последующего брака не оказывает, т. е. можно и «тренироваться» и «совмещаться», но никакой гарантии на будущее нет. Если уж искать форму «тренинга» к браку, то сле­дует обратиться к родительской семье. Именно в семье, где че­ловек вырос, происходит подготовка человека к браку. Собственно же «тренировка» заключается в построении отношений с брать­ями и сестрами, — вот почему их наличие в семье и характер взаимоотношений с ними рассматривается как один из прогно­стических критериев успешности последующего брака. Именно с сестрой мальчик постигает мир женских историй, привычек, ему приходится прилаживаться к ее болтовне по телефону, на­рядам и косметическим притязаниям, с ней он учится быть тер­пеливым, нежным, заботливым. То же самое с девочкой: ей ста­новится доступным и понятным мир мужских запахов, увлече­ний, беспорядка, привычек, с ним ей приходится решать — наябедничать о нем родителям или пока подождать, она возму­щается им и гордится, заботится о нем и уважает. Если отноше­ния между сестрой и братом выстроились гармонично, они на­учились достигать взаимопонимания и сотрудничества, если со­перничество не переросло во вражду, а сменилось уважением к возможностям и успехам другого, то шанс построить эффектив­ные брачно-семейные отношения у каждого выше. Кстати, одна из причин возникновения «пробных браков» связана с малодетностью европейской семьи, в которой могут отсутствовать дети противоположного пола, или вообще с тем, что ребенок был единственным в семье.

Рассуждения о большей свободе и духовности в случаях незарегистрированного сожительства также не очень устойчивы и достоверны: известны и негативные, и позитивные варианты развития отношений.

В современной науке описаны особенности людей, склонных к незарегистрированному сожительству. Обобщенный психологи­ческий портрет данной популяции характеризуется более либеральными установками, меньшей религиозностью, высокой степенью андрогенности, низкими школьными успехами в период детства и отрочества, меньшей социальной успешностью, однако, как пра­вило, эти люди происходят из весьма успешных семей.

«Экспериментальные» формы жизни требуют более высо­кого уровня рефлексии и способности к общению, а также не в последнюю очередь сил, позволяющих противостоять давлению общественных норм. По этой причине их распространение не может не зависеть от социальной принадлежности и уровня об­разования.

Опросы в Австрии показали, что совместная жизнь без сви­детельства о браке как «пробный брак» признается в широких слоях населения. Однако, судя по всему, заключает Р. Зидер, большинство населения отклоняет окончательную замену брака «свободным сожительством». Едва ли это обосновывается теперь сексуально-этическими аргументами, а, скорее, исключительно интересами детей.

Следует добавить, что кроме психологических есть еще свое­образные для России социально-экономические причины, порож­дающие вариант незарегистрированного сожительства: жилищные проблемы, вопрос, связанный с пропиской, возможность получе­ния детского пособия в качестве матери-одиночки и прочие.

2.0. Сознательно бездетный брак. (Специально подчеркива­ем, что предметом рассмотрения является сознательно бездетный брак, т. е. когда здоровые молодые люди могут, но не хотят иметь детей; все варианты в ситуациях, когда проблемы деторождения связаны с плохим здоровьем, бесплодием, невынашиванием, трав­мами и т. п., не относятся ни к каким альтернативам, а представ­ляют собой семейную трагедию.) 10% женщин в индустриально развитых странах не хотят иметь детей, в России до 1%. Повсеме­стно в таких странах растет добровольная стерилизация. Для Рос­сии же более характерна массовая абортизация.

Проблема абортов ставится и обсуждается во всем мире, и ответы на нее даются разные. Остановимся здесь и обратимся к тексту, приведенному замечательным отечественным психоло­гом Т. А. Флоренской*.

* Флоренская Т. А. Диалог и практической психологии. М., 1991. С. 159-160.

В Италии был проведен опрос общественного мнения, ре­зультаты которого опубликовали во всех газетах. Как ни парадок­сально, католический юг высказался в пользу абортов, а север, менее религиозный, — против. Когда были опубликованы эти результаты опроса, произошло событие, приковавшее к себе внимание итальянцев. Маленький мальчик провалился в шахту, вырытую еще во времена Древнего Рима для добычи воды. Не­сколько дней пролежал он там, пока не услышали его плач. Обес­силенный ребенок не мог даже ухватиться за протянутую ему веревку, не мог брать еду, которую ему опускали. Как достать ребенка, оказавшегося на глубине 15 метров в узкой шахте?

Были приняты самые решительные меры. Специалисты из Германии начали бурить шахту, параллельную той, в которую упал ребенок, чтобы снизу сделать к нему ход. Все это время ребенка подбадривали, поддерживали, как могли: провели свет, рассказывали ему сказки, сам президент пытался развлекать мальчика. Наконец провели шахту, прорыли ход к мальчику, а он провалился еще на 20 метров. Нашелся спелеолог, согласив­шийся пройти по шахте вниз головой; он дополз до ребенка и пытался его взять, по тщетно: каждый раз тело ребенка выс­кальзывало у него из рук. Так и умер ребенок во чреве Матери-земли.

С точки зрения рассудка — просто несчастный случай. Но духовно чуткие итальянцы иначе восприняли это событие: смерть в утробе Матери-земли стала для них символом преступности аборта.

Рассмотрим проблему сознательно бездетного брака в бо­лее широком контексте мотивации, планирования и регулиро­вания деторождения*. На уровне семьи обнаруживается влияние таких факторов, как представления супругов об удовлетворен­ности жилищно-бытовыми и материальными условиями, харак­тер распределения обязанностей, совместимость ролевых пози­ций супругов, их отношение к образу жизни, особенности досу­га, прочность брака, особенности переживания личностью ста­дий становления брачно-семейных отношений. На уровне лич­ности выделяют следующие факторы: установка на деторождение, чадолюбие, отношение к трудностям, характер восприятия жизненных обстоятельств, мера ответственности.

* См.: Бойко В. В. Малодетная семья: Социально-психологическое ис­следование. М., 1980.

Массовый внутрисемейный контроль над рождаемостью представляет собой процесс социальной адаптации. Смысл со­циальной адаптации связан с балансом между численностью и плотностью населения и экологической средой обитания. Цели социальной адаптации изменчивы и разнообразны: экологичес­кие, политические, религиозные. Каким образом они достига­ются? Здесь используются разные стратегии: отказ от ребенка, откладывание рождения ребенка («поживем для себя»), упоря­дочение жизненных событий, деление индивидуальных ресур­сов, переадресовка семейных функций, упрощение родительс­ких обязанностей.

В качестве первичных факторов регулирования рождаемос­ти выделяют социальные и социально-экономические (общее положение дел в стране, в экономике, процессы урбанизации, безработица, неопределенность будущего, военные конфликты и другое). К вторичным относят культурные и демографические факторы (охрана материнства, детские пособия, своевременность их выплаты и размеры, пенсионное обеспечение, экономичес­кая самостоятельность женщины, снижение общей и детской смертности, динамика и образ жизни, изменение в творческой насыщенности труда, возросшие требования общества к каче­ству работника и личности, степень удовлетворенности досугом, индустрия развлечений и т. д.)

В науке существует не единственная точка зрения, что ни­каких биологических законов, заставляющих человека иметь де­тей, нет. Инстинкт полового влечения в живой природе имеет единственную цель -- размножение, самовоспроизводство. Ни одна самка животных в природе не испытывает оргазм. У челове­ка половое влечение трансформировалось и раздвоилось: с од­ной стороны, за ним сохраняется целевая репродуктивная фун­кция, с другой, половой акт сам по себе, без целей деторожде­ния, стал для женщины соблазнительным и доставляющим удо­вольствие. Это привело к тому, что второй аспект стал вытеснять первый: используются противозачаточные средства, прибегают к прерыванию беременности, повторим, что растет доброволь­ная стерилизация. Если бы безотказно срабатывал биологичес­кий механизм, то, вероятно, каждая беременность здоровой женщины заканчивалась бы родами, численность детей в семьях была бы намного выше — увы, это не так. По данным О. Здравомысловой, лишь 24% россиянок и 1% шведок согласны с тем, что быть хорошей женой и матерью — главное предназначение женщины.

Таким образом, законы деторождения — социальные. По­требность в детях диктуется общественным образом: формирует­ся установка иметь детей; и индивидуальным образом: чадолю­бие, установка по отношению к ценности детей, процессу их воспитания и численности. Потребность иметь детей социально-психологическая, моральная по своей сути. Потребность в детях в этом смысле — индивидуальное сочетание различных установок по отношению к детям вообще, обусловленных историей разви­тия личности. Здесь понятие «потребность» совпадает с поняти­ем «чадолюбие». Чадолюбие — результат усвоения человеком по­ложительного отношения к детям, это условно-рефлекторная реакция, привитая индивиду путем социальной тренировки. Бе­режное отношение к детям — элементарная норма, воплощен­ная во взаимном уважении в семье, в заботе о воспитании детей.

Следует также отличать потребность самого индивида в де­тях и внутрисемейную (совместную — мужчины и женщины, мужа и жены) потребность в детях. Семья — социальный институт, и ее жизнедеятельность, функции, потребности регламентирова­ны явлениями иного социального порядка, чем действия отдель­ной личности.

Бывает также, что в случае отказа от детей индивид демон­стрирует не свою ограниченную потребность в детях, но свое стремление удовлетворить какие-то иные социально-психологи­ческие потребности, стимулированные, кстати, обществом. По­этому уместно иногда говорить не об отсутствии или наличии потребностей в детях, а о силе «конкурирующих» потребностей. Регулирование потребности посредством сознательного ограни­чения размеров семьи — один из возможных способов удовлет­ворения прочих потребностей (духовных и материальных) и под­держания их на определенном уровне.

Кроме того, рождение ребенка — акт принятия родителя­ми (отцом и матерью совместно) всей ответственности за его судьбу перед своей совестью и перед обществом. Не всякая со­временная супружеская пара берет на себя эту ответственность.

Распространен вариант, когда в семье появляется ребенок и ро­дители сразу же перекладывают заботу о нем на бабушек и деду­шек, далее на детский сад, впоследствии на школу.

Приведем такой случай. Из военно-спортивного лагеря са­мовольно ушел подросток. Его долго искали. Не нашли. Обрати­лись к маме, чтобы выяснить круг его друзей, предполагая, что мальчик мог пребывать у них. Мама никакого представления о друзьях сына не имела. Но характерным было ее обращение к руководству лагеря: «Если вы его найдете, не вздумайте приво­зить домой. Я вам его отдала на 30 дней, вот и будьте любезны, в течение 30 дней больше никаких хлопот мне не доставляйте».

Добавим, что не всякая супружеская пара (муж и жена) психологически готова к рождению и воспитанию детей.

Представим далее отличия женщин, не желающих иметь детей:

□ поздний возраст вступления в брак;

□ среди таких женщин выше процент разведенных, т. е. пе­реживших неудачу в предыдущем браке;

□ высокий уровень образования, как правило, это женщи­ны высоко интеллектуального или творческого характе­ра труда, имеющие четко выраженные и устойчивые со­циально-психологические (внесемейные) потребности;

□ чаще это старшие или единственные дети в семье, рож­дение («появление на свет») которых плохо отразилось на браке их родителей;

□ более психически здоровы. (Поясним эту позицию. Дело не в том, что все имеющие детей психически больны. Речь идет о тех случаях, когда неуравновешенная, тревожная женщина, имеющая ряд сложных непроработанных пси­хологических проблем, пытается избавиться от них, «об­заводясь» ребенком. Вариант достаточно распространен­ный, фраза «заведи себе ребенка» легко узнаваема. Появ­ляется ребенок, но проблемы-то никуда не ушли, более того, теперь они перекладываются на ребенка. Хорошо еще, если он оказывается послушным, нежным, добрым, хо­рошо учится, всем нравится. Беда начинается, если ребе­нок оказывается застенчивым, робким, изгоняется деть­ми из своего сообщества, не нравится учителям, не де­монстрирует никаких особых результатов, пассивен, а то и плохо учится, непослушен и пр. Тогда он неминуемо превращается в «ты — мое наказание», он разочаровыва­ет мать тем, что посредством его не удалось решить всего комплекса личностных проблем, они только возросли. В этом смысле высокообразованным, психически полноцен­ным, личностно интегрированным женщинам и рожать бы детей, воспитывать их на радость себе и обществу — ан нет, не тут-то было. Именно они и делают иной вы­бор, к сожалению, в нередком числе случаев.)

□ более андрогенные женщины;

□ часто имеющие хорошую, высокооплачиваемую и инте­ресную работу (как, впрочем, и их мужья).

Идеология бездетных семей базируется на такой аргумен­тации:

□ дети мешают супружеским отношениям (эмпирически ус­тановлено, что это влияние противоречивое и слабое, т. е. корень не в детях, а в характере самих супружеских отно­шений);

□ дети мешают социальной активности (эмпирически под­тверждается, но различия в социальной активности че­ловека, имеющего детей, и бездетного не являются зна­чимыми).

Такие бездетные семьи, в подавляющем количестве жен­щины, испытывают сильное общественное давление, осужде­ние и негативизм («без детей нельзя»). В целом с психологичес­кой точки зрения эта позиция (бездетности) ничем не хуже дру­гих, если при этом сам человек сознательно сделал свой выбор, несет за него ответственность и не испытывает психологическо­го дискомфорта и мучений.

В обоснование этой позиции поднимем проблему детей-сирот при живых родителях, проблему матерей-отказниц (50% из них женщины в возрасте до 25 лет, 8% — несовершеннолет­ние, 30% — женщины в возрасте 30—50 лет, 70% отказниц ведут асоциальный образ жизни), «подкинутых» бабушкам и дедуш­кам внуков, которых те привыкают называть матерями и отца­ми, проблему домашнего насилия в семье (вероятно, в начале тоже руководствовались «без детей нельзя»). В периодической печати звучат слова о том, что в России террор родителей в от­ношении детей имеет масштабы национальной катастрофы. Из статьи Э. Зверевой в газете «Комсомольская правда» от 30 янва­ря 1998 г. (в сокращении):

Пятилетней жительнице Новосибирска Кристине Лямкиной не суждено было встретить Новый год. Известно, что в пол­день из квартиры, где Кристина жила со своей 29-летней мате­рью Еленой, донеслись жуткие крики ребенка. Прибежавшей со­седке Елена объяснила, что ничего страшного не происходит, они с дочерью собираются к родственникам и девочка, одеваясь, капризничает... Вечером того же дня мать сбросила Кристину с балкона 10-го этажа.

«Детям, убитым во время пьянок, имя — легион», — пи­шет автор статьи.

Детдома переполнены, часть маленького населения страны отдана своим родителям на растерзание.

В Набережных Челнах непьющая мать утопила в ванне сы­новей двух, трех и пяти лет.

На Алтае мать... повесила своего трехлетнего сына.

Перед Новым годом в мусорных контейнерах Новосибирс­ка было обнаружено четыре младенца.

12-летняя Аня неоднократно была изнасилована и избита отцом.

Причины детоубийства разные, но одно признание, что на­зывается, из шокирующих шокирующее: «Убила, и стало легче».

Остановимся в перечислении этого ужасного ряда и вспом­ним предмет своего обсуждения. Может быть, если бы в начале этих вопиющих историй было бы принято решение о «созна­тельно бездетном браке», то их количество было бы не легион?

3.0 Повторные браки. Достаточно распространенная альтер­натива традиционным брачно-семейным отношениям. Как пра­вило, в результате развода ребенок остается с матерью, и в слу­чае создания новой семьи возникает проблема отчимов. Отчимы оценивают себя в роли отца несколько ниже, чем отцы по кро­ви, они занимают более пассивную роль по отношению к ребен­ку, считая последнего менее счастливым. Но с этой оценкой не связаны ни мать, ни дети. Результаты лонгитюдных исследова­ний показывают, что значимых различий нет.

Другой тип семей, где отцы являются единственными роди­телями, становится все более распространенным. Если отец чувствует, что не может полностью удовлетворить все потребности своих детей, он может пригласить домашнюю работницу для помощи по дому и присмотру за детьми. Но может ли она удовлетворить по­требность ребенка в материнской ласке? Многое зависит от ее лич­ных качеств, от отношения отца к детям и от них самих.

Исследований, посвященных проблемам мачехи в семье, практически нет, хотя эта ситуация более известна в области брачно-семейных отношений (вспомним народные сказки: злая-презлая мачеха и безвольный отец).

На наш взгляд, обсуждения заслуживает проблема прием­ных детей. Лучше всего написала по этому поводу В. Сатир*. Под­робно и почти дословно изложим ее взгляды на эту проблему.

* Сатир В. Как строить себя и свою семью. М., 1992.

Для разведенного супруга, вступающего в новый брак, раз­вод сам по себе, возможно, стал болезненным переживанием. Этот процесс часто сопровождается разочарованием и развива­ющимся недоверием к людям. К тому же перед вторым супругом встает более трудная задача, чем перед первым. В отношениях нередко присутствует некий неуловимый подтекст: «Ты должен быть лучше, чем тот, кто был до тебя». Люди, после развода вступающие в брак, однажды уже обожглись, и им не так легко об этом забыть.

Женщина с детьми, выходящая замуж повторно, часто склонна обращаться с ними так, словно они — ее собственность. Это создает для ее нового супруга проблемы. Часто она уверена, что просто не хочет навязываться своему новому мужу, так как у него не может быть таких отношений с ее детьми, как у нее самой. Иногда она чувствует внезапную нежность к бывшему суп­ругу. К тому же новый муж не сразу осваивает роль помощника. Подобное поведение исключает возможность того, чтобы чело­век, вошедший в новую семью, привнес в нее новые взгляды и новый стиль жизни.

Новые мужья сталкиваются и с такой проблемой: женщи­на может нуждаться в том, чтобы отчим продемонстрировал «твердую мужскую руку», проявил силу и авторитет, который он, естественно, не может сразу завоевать у детей. Ситуация мо­жет очень осложниться, особенно если матери покажется, что дети «отбились от рук». Новые мужья зачастую пытаются удовлетворить желания и ожидания своих жен, но обычно это при­носит только вред. Если новый муж безответственно отнесется к своим обязанностям, он в конце концов перессорится с детьми, а этого можно было бы избежать. Чаще всего отчимы конфлик­туют с подростками.

Вхождение приемного родителя в новую семью может быть осложнено и другими обстоятельствами. За долгое время совмест­ной жизни родители и дети обрастают семейными шутками и слэнгом, которые могут быть непонятны приемному родителю и отдалять его от семьи. Почти в каждой семье формируются свои ритуалы, традиции. Все се новые члены должны узнать и понять эти обычаи, иначе не миновать всевозможных бед.

Люди, готовящиеся к жизни в смешанной семье, должны постоянно помнить, что у каждого члена новой семьи была про­шлая жизнь и многое из того, что происходит с ним сегодня, имеет свои корни в прошлом. Нередко приемные родители вме­сто того, чтоб спрашивать о том, что им непонятно, думают:

«Хорошо, может быть, это не мое дело?», или «Я не должен спрашивать об этом», или «Может быть, я просто не должен об этом знать» — или ведут себя так, будто они все понимают. По­добная позиция нередко способствует понижению самооценки. Другая распространенная ошибка состоит в том, что муж дума­ет: «Если бы она хотела, они бы мне все объяснила».

Мужу надо быть готовым к тому, что жена не откажется ради него от прежних друзей и контактов. В число старых связей, конечно, входят свекор и свекровь, теща и тесть, бабушки и дедушки и другие родственники. В исключительно редких случа­ях они не имеют своего мнения по поводу того, что произошло, что могло бы произойти и что должно было бы произойти. Все это необходимо учитывать. Важно, чтоб каждый ясно понимал, что случилось, и четко знал свое отношение к этому.

Новый супруг тоже имел свое прошлое, и, возможно, у него были те же проблемы. Если дети нового супруга живут от него отдельно, он проводит больше времени с приемными деть­ми, чем со своими собственными. Часто это приводит его в со­стояние дискомфорта, он чувствует, что пренебрегает собствен­ными детьми. Прежней жене к тому же нелегко пойти на то, чтобы дети посещали новую семью своего отца, ей не хочется делить их с другой женщиной.

Чтобы избежать подобиях проблем, взрослые, вновь вступа­ющие в брак, должны пересмотреть свои родительские позиции. Они должны воспитывать собственных детей и детей своего супру­га, никем из них не пренебрегая и никого не обманывая. Если оба разведенных родителя и оба приемных родителя окажутся зрелыми, мудрыми и терпимыми людьми, они могут вместе про­думать все таким образом, чтобы их дети выиграли, а не проиг­рали.

Важно, чтобы дети поняли, что люди разные и, вступая в отношения друг с другом, они порой не могут договориться. Но это вовсе не означает, что люди плохие. И точно так же сами по себе эти проблемы не портят взаимоотношений.

Очень важен вопрос о том, как должны строиться отноше­ния между новым и бывшим супругами, чтобы ребенок чувство­вал себя максимально благополучно. С этими вопросами связаны разнообразные проблемы по поводу посещения ребенка и али­ментов. Решение этих проблем почти полностью зависит от того, в каких отношениях находятся после развода бывшие супруги. Если в них еще сохраняется напряжение, трудно принять пра­вильное решение.

Дети тоже полностью не свободны от воспоминаний. Они могут быть причиной старых обид; они часто принимают сторо­ну того или иного родителя. Часто они вынуждены жить не с тем родителем, чью сторону они принимали. Их проблемы вовсе не исчезают оттого, что на смену одному родителю пришел другой.

Соединение вместе в одной семье детей, которые друг с другом незнакомы и не чувствуют устойчивости своего положе­ния, может создать огромные трудности. Они не всегда разделя­ют радость новых супругов. Так, есть смешанные семьи с «твои­ми детьми», «моими детьми» и «нашими детьми». Подобная си­туация чревата особыми проблемами, и алгоритм их решения уже известен: важно не то — возникнет или нет напряжение в семье, а то, с чем оно связано и как с ним справиться. Эта большая творческая задача для новой супружеской «команды». Время, терпение и способность жить, не будучи любимым (по крайней мере, в первое время), здесь крайне важны. Почему, в конце концов, ребенок должен автоматически полюбить прием­ного родителя и почему приемный родитель должен автоматически полюбить чужого ребенка?

Новые супруги должны осознавать, что нужно быть откро­венными друг с другом и с детьми. Не стоит требовать от них притворства. Каждый может и должен быть честным.

Дети должны затратить много душевных сил, чтобы урегули­ровать отношения с отцом, который женился на другой женщи­не и воспитывает других детей. Когда между детьми и отцом суще­ствует много невыясненного, подобная ситуация порождает у ребенка комплекс неполноценности, всевозможные вопросы, ревность и т. д. Многие дети часто не общаются со своими отца­ми, женившимися повторно, потому что они и их новые семьи не готовы, да и не знают, как включить старших детей в семью.

Трудности, поджидающие супругов во втором браке, очень зависят от возраста детей. Если дети еще маленькие (не старше двух-трех лет), прошлая жизнь, может быть, не окажет на них такого сильного влияния, какое она оказывает на более старших. Если дети уже взрослые, то новый брак на них может не повли­ять. Радоваться своему счастью — это дело самих новобрачных. Если семейные дела вовлекают детей в денежные, имуществен­ные и тому подобные проблемы, здесь важно достичь взаимных соглашений. Известны случаи, когда старшие дети сопротивля­лись новому браку родителей, потому что опасались возможных денежных затруднений.

Боль, унаследованная от первого замужества, также возмож­ный источник разных бед. Ожидания людей по поводу второго брака могут быть грандиозными: они порой напоминают ожида­ния Нирваны. Многие взрослые в смешанных семьях ждут чуда. Раз они избавились от ненавистного супруга, а теперь нашли гораздо лучшего, значит, все проблемы решены. Они забывают, что естественные осложнения во взаимоотношениях по-прежнему сохраняются, что впереди их, возможно, ждут более серьезные испытания, многое в жизни останется неизменным, например раздражение, которое одни люди испытывают по поводу дру­гих, взаимная злость, грубость, упрямство.

Но верно, по мнению В. Сатир, и другое: люди всегда оста­ются людьми и ведут себя так, как это им свойственно, незави­симо от того, в какой семье они живут — традиционной полной семье или в смешанной.

В 1993 г. на 1000 регистрации в загсах РФ приходилось 361 мужчина и 338 женщин, вступавших в брак повторно.

4.1 Открытый брак. Главной его особенностью является не­гласный или озвученный договор о личной жизни. Основной конфликт современного брака состоит в невозможности сочета­ния близости и свободного личностного роста. Целью открытого брака является увеличение открытости, самовыражения и аутен­тичности отношений, увеличение толерантности партнеров друг к другу.

Принципы открытого брака*:

□ строить жизнь на основе настоящего и исходя из реалис­тических желаний;

□ относиться с уважением к личной жизни партнера;

□ открытость общения: свободно, открыто выражать чув­ства («Скажи, что видишь и чувствуешь, но без крити­ки»);

□ подвижность и гибкость ролевого общения;

□ открытое партнерство: иметь право на свои интересы, свой круг друзей;

□ равноправие: справедливое разделение ответственности и благ;

□ аутентичность: знать себе цену и не позволять принижать свое достоинство;

□ доверие: сочетание «статистического» доверия с «дина­мическим» доверием.

* Кратохвил С. Психотерапия семейно-сексуальных дисгармоний. М., 1991.

Этот брак является исторически новым феноменом, т. к. для традиционных представлений он фактически узаконивает право на измену. Но не все так просто. С некоторой регулярнос­тью возобновляются дискуссии по поводу того, полигамная или моногамная природа свойственна человеческой натуре. (А. Розенфельд* пишет, что среди вдовцов 55—65 лет смертность на 60% выше, чем среди женатых мужчин того же возраста. У них существует много заболеваний, но если в течение года вдовцы вступают в новый брак, то долго не болеют, живут дольше, чем мужчины, семейная жизнь которых не нарушалась. Одинокие муж­чины имеют более слабое здоровье по сравнению с теми, кто счастливо женат, однако перспективы у них радужнее, чем у неудачно женатых или вдовцов. Одиноким мужчинам живется лучше, чем в плохом союзе.) Достаточно часто брачно-семейные отношения сотрясаются фактами измены супругов. Открытый брак возник как отказ от поведения предыдущих поколений, которые, сталкиваясь с изменой, начинали шпионить, ревно­вать. Сторонники открытого брака считают, что если брак суще­ствует только на долге, то он по сути себя исчерпал, кроме того, в форме открытого брака они видят возможность протестовать против запретов церкви на разводы.

* Розенфельд А. Симптомы. М., 1993.С. 338—339.

Возникновение открытого брака связывают с движением за обогащение брачно-семейных отношений, которое реализуется через отсутствие невротических срывов в браке, постоянное об­новление человека в брачно-семейных отношениях и возможность личностного роста партнеров, обновление семьи в целом. Пере­ход к открытому общению в браке противопоставляется:

□ карательному общению;

□ подчиненному общению;

□ «холодному» общению;

□ беспредметному общению.

Но на деле это оказывается значительным упрощением су­ществующих проблем, но не их решением.

Дело в том, что дискуссию о полигамности/моногамности человека можно приостановить, высказав точку зрения об эго­центрической природе человека, что особенно наглядно прояв­ляется в тех же самых открытых браках. Любой сверхсвободный договор утрачивает свою силу, если один из партнеров, любя­щий другого, ясно осознает, что в личной жизни другого ему просто не остается никакого места, еще сложнее, когда на это место начинает претендовать кто-то третий, а человек не хочет отдавать другим то, что принадлежит ему.

5.1., 5.3. Внебрачный секс и интимная дружба. В обоих случаях речь идет о наличии внебрачных связей интимного характера. Од­нако первая предполагает (допускает) некоторое участие в со­вместном ведении хозяйства, возможно появление внебрачных детей. Такую связь мужчины с незамужней женщиной, имеющей от него детей, называют конкубинатом. В 1980 г. детей вне брака в нашей стране рождалось 10,8%, в 1990 г. — 14,6%, в 1991 г. — 15,1%, в 1992 г. — 16,6%, в 1993 г. — уже 18,4%*. Непременно такая связь связана с ожиданием того, что отношения в первичной паре бу­дут прерваны и из этой связи оформится новый брак. Как прави­ло, такие связи не являются продолжительными: они либо дей­ствительно перерастают в новый брак, либо становятся обузой, утомляют, человеку становится обременительно вести двойную игру. Удовлетворенность браком в первичной паре в таких ситуа­циях также невысока.

* См.: Торохтий В. С. Психология социальной работы с семьей. М., 1996.

Интимная дружба редко угрожает стабильности первично­го брака, длиться может долго (порядка 10 лет), вместе с тем, при ее наличии, очень высокий уровень близости и доверия в первичной паре.

5.2. Свингерство. Свингерством называют обмен брачны­ми партнерами. В данном случае две супружеские пары образуют так называемую «шведскую» семью. Зародился такой обмен брач­ными партнерами в 70-е годы в Скандинавии. В настоящее время такие альтернативные брачно-семейные связи характерны для 2% населения США.

Исследования таких супружеских пар зафиксировало у та­ких партнеров меньшую связь с родителями в детстве, практи­чески отсутствие контактов с детьми.

Инициаторами таких отношений выступают обычно муж­чины, отмечается высокая самооценка браков в паре.

6.0. Гомосексуальные пары. В основе таких брачно-семейных отношений лежит однополая любовь, проявляющаяся в сек­суальном влечении к лицам своего же пола: мужчина-мужчина либо женщина-женщина. Однополая любовь покоится на тех же психофизиологических предпосылках, что и гетеросексуальная, а итоговое соотношение того и другого определяется лишь в про­цессе индивидуального развития. Гомосексуальность не является единым феноменом, ее истоки и формы многообразны. Несмот­ря на возможное генетическое предрасположение к гомосексу­альности, в целом она строится на основе индивидуального опыта и научения. Спор о том, считать ли гомосексуальность врожден­ным заболеванием, свойством личности, стилем жизни или чем-то еще, по мнению И. С. Кона*, вряд ли закончится в близком будущем. Какое бы отношение ни вызывала гомосексуальность к себе в обществе, какими бы причинами ни детерминировалась сексуальная ориентация, она не является делом свободного вы­бора и не может быть изменена произвольно.

* Кон И. С. Введение в сексологию. М., 1989.

По данным некоторых исследований жизненный путь и личностные особенности гомосексуалистов имеют свою специ­фику (дефицит мужского влияния в детстве, плохие отношения с отцами, особое влияние матерей, обладавших пуританским характером, у которых сыновья были любимцами, и они (мате­ри) хотели быть в центре внимания сыновей, ранние гомосек­суальные контакты с братьями и сверстниками и т. д.), по дан­ным других — никаких значимых различий в социализации лиц с гомосексуальной ориентацией не обнаруживается. Следует от­метить, что в основном к участию в исследованиях привлека­лись мужчины.

Гомосексуальные пары в случае однополой любви сталки­ваются с теми же проблемами, что и гетеросексуальные: изме­ны, ревность, обиды, доминирование, непонимание, отсутствие доверия, несоответствие ролевых установок и ролевой согласо­ванности, монотония и пр.

Отношение к гомосексуальным парам различное и крайне выраженное: от смертной казни (Мавритания, Тунис) до офи­циального признания такой пары семьей, с юридической лега­лизацией отношений (Дания).

Опасность представляет не сам по себе факт существова­ния гомосексуальных пар взрослых партнеров, поскольку они не угрожают жизни других людей, а более высокая распростра­ненность в их среде венерических заболеваний, к которым в пос­ледние годы присоединилось такое опасное заболевание, как СПИД. «Это не может не вызывать общественной озабоченнос­ти, тем более что установить источники заражения в гомосексу­альной среде труднее, чем в любой другой», — пишет И. С. Кон*.

* Там же. С. 287.

7.0 Групповой брак, жилые сообщества, коллективная семья. Критика социальных функций семьи, связанных не только с воспроизводством рабочей силы и обеспечением целостности общества, но и со стабилизацией отношений господства, в на­чале 70-х годов породила попытки противопоставить ей альтернативу в виде группового брака. Изначально групповой брак но­сил радикальный и часто политический характер, его связывали с наркотическими оргиями, групповым сексом и терроризмом. С тех пор групповой брак трансформировался в жилые сообщества и коммуны. В. Сатир использует для их обозначения термин «коллективная семья».

С точки зрения структуры отношений выделяют: жилые со­общества из нескольких малых семей (так называемая «большая семья»), жилые сообщества из нескольких пар, жилые сообще­ства из нескольких лиц, не связанных друг с другом парными отношениями, а также смешанные формы. По критерию стоящих перед ними задач можно выделить студенческие коммуны в уни­верситетских городках, сельские группы, часто практикующие макробиотические способы возделывания культур, религиозные и лечебные группы, группы совместного проживания пожилых людей, лиц с ограниченной подвижностью, производственные и жилые коллективы, а также педагогические группы родителей с детьми (в традициях движения за антиавторитарное воспитание). Рассмотрим те группы, которые представляют временную или длительную альтернативу семейному образу жизни.

Студенческие жилые сообщества обладают финансовыми преимуществами, способствуют прагматическому решению жи­лищной проблемы, дают возможность студентам, вопреки эко­номической несамостоятельности, жить, поддерживая сексуаль­ные и любовные отношения. Р. Зидер добавляет сюда высокий уровень экспериментирования и одновременно солидарную груп­повую защиту. Социальная структура жилых сообществ отвечает притязаниям на эгалитарные, а не авторитарные отношения. В настоящее время в университетских городках ФРГ уже до 30% студентов живут коллективно. Каждое четвертое или пятое жи­лое сообщество включает детей. Тем самым жилые сообщества представляют одну из самых крупных опытных моделей нетра­диционного воспитания семей.

В. Сатир находит преимущество такого типа семьи в том, что ребенок видит перед собой разных людей с разными харак­терами. Главная проблема заключается, безусловно, в том, что между всеми взрослыми должны существовать хорошие отноше­ния, для того чтобы такое общественное воспитание дало реаль­ные результаты.

В жилых сообществах редко одна группа остается неизмен­ной. В этом смысле жилое сообщество больше соответствует тре­бованиям гибкости и мобильности, предъявляемым большей частью молодыми членами (например, чтобы облегчить переме­ну мест работы или учебы), чем семейное хозяйство. В связи с социальными и психологическими проблемами юности и моло­дости жизнь с ровесниками выполняет важную ориентирующую функцию. Принадлежность к жилым сообществам может рассмат­риваться как этап социализации, когда результаты воспитания в малой семье частично корректируются.

Утопические представления вроде отмены парных отноше­ний, «свободной половой жизни» и тому подобного так, как их пытаются реализовать в групповом браке, терпят крах. Одна из причин — тот самый пресловутый эгоцентризм личности: воз­никает ревность супругов, детей. Для большинства людей невоз­можно любить чужих детей как своих собственных. Разумеется, готовность к экспериментам в вопросах эротики, сексуальнос­ти, верности или разрыва отношений в жилых группах в целом выше, чем у людей, живущих малой семьей.

Совместное выполнение работ по дому и воспитание де­тей позволяет контролировать справедливое распределение ра­бот по дому и уход за детьми. Таким образом, в тенденции уст­раняется разделение труда на основе половой специфики. От­дельная пара освобождается от бремени завышенных требова­ний к самой себе.

В жилых сообществах присутствует высокая степень мате­риальной защищенности для отдельного лица, потому что в мо­менты отсутствия заработка и денег солидарность группы обере­гает его от нравственного и физического упадка. Общее владение средствами производства имеется в сельских коммунах, жилых и производственных кооперативах. Коллективное право пользова­ния снижает необходимость и значимость личной собственности. Личные потребности находятся под контролем группы. Совмест­ное пользование предметами потребления ограничивает их пре­стижный и фетишизированный характер.

Жилые сообщества до настоящего времени в большей сте­пени способствовали формированию экологического сознания и альтернативного потребительского поведения, чем обычные семьи.

Утрата законным браком его значения, ослабление роди­тельских и родственных семейных отношений, «разделение» самосохранительного, брачного, сексуального и репродуктивного поведения, кризис современной семьи сигнализируют о тенден­ции возникновения альтернативных форм брачно-семейных от­ношений. Обрисованные альтернативы семье и браку пока еще ограничиваются меньшинствами и молодыми людьми. Большин­ство людей живет традиционными формами семьи и брака. Силь­нейшим аргументом в пользу традиционных вариантов остаются интересы детей. Тем не менее увеличение возможности растор­жения брака и появившиеся альтернативы влияют и на тех, кто живет в традиционном супружестве. Традиционные формы брач­но-семейных отношений представляются менее прочными, ме­нее безальтернативными н менее само собой разумеющимися, чем прежде. Толерантность в отношении меньшинства, которое не живет в браке и семье, значительно возрастает. Вместе с нею повышаются требования к качеству собственной супружеской и семейной жизни большинства.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ:

1. Охарактеризуйте семью как систему и основные тенден­ции ее развития.

2. Проанализируйте роль семьи в развитии общества и от­дельного человека.

3. Перечислите современные модели организации семей­ных отношений.

4. Охарактеризуйте движущие силы эволюции брака и се­мьи в истории человеческого общества.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА:

Антонова. И., Медков В. М. Социология семьи. М., 1996.

Бойко В. В. Малодетная семья: Социально-психологическое ис­следование. М, 1980.

Гребенников И. В. Основы семейной жизни. М., 1991.

Гуггенбюль-Крейг А. Брак умер — да здравствует брак! СПб., 1997.

Дружинин В. Н. Психология семьи. М., 1996.

Жирнова Г. В. Брак и свадьба русских горожан в прошлом и на­стоящем. М., 1980.

Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVII — XX вв.). М., 1997.

Кон И. С. Введение и сексологию. М., 1989.

Кон И. С. Ребенок и общество. М, 1988.

Мид М. Мир и культура детства. М., 1983.

Русский православный обряд венчания. М., 1996.

Семья: Книга для чтения. В 2-х кн. М., 1991.

Фрэзер Дж. Фольклор в Ветхом Завете. М., 1989.

Человек в кругу семьи: Очерки по истории частной жизни в Ев­ропе до начала нового времени. М., 1996.

Швейгер-Лерхенфельд А. Ф. Женщина, ее жизнь, нравы и обще­ственное положение у всех народов земного шара. М., 1998.

Эволюция семьи и семейная политика в СССР. М., 1992.

Этнография детства. Традиционные формы воспитания детей и подростков у народов Южной и Юго-Восточной Азии. М., 1988.

ХАРАКТЕРИСТИКА СОВРЕМЕННОЙ СЕМЬИ

Различные категории современной семьи и брачно-семейных отно­шений. Современная модель семьи, ее особенности. Психологически благополучные и неблагополучные семьи. Психологическое здоровье се­мьи.

Различные категории современной семьи

Спектр видов, форм и категорий современной семьи дос­таточно многообразен. Различные типы (категории) семей по-разному функционируют в тех или иных сферах семейных отно­шений. По-разному реагируют они на воздействие многообраз­ных факторов современного бытия.

Типологии семьи определяются различными подходами к выделению предмета изучения.

В. С. Торохтий, обобщая результаты предыдущих исследо­ваний, отмечает*, что современные семьи отличаются между со­бой по следующим признакам:

* Торохтий В. С. Психология социальной работы с семьей. М., 1996.

□ по количеству детей: бездетная, или инфертильная, се­мья, однодетная, малодетная, многодетная;

□ по составу: неполная семья, отдельная, простая или нуклеарная, сложная (семья нескольких поколений), боль­шая семья, материнская семья, семья повторного брака;

□ по структуре: с одной брачной парой с детьми или без детей; с одним из родителей супругов и другими род­ственниками; с двумя и более брачными парами с деть­ми или без детей, с одним из родителей супругов и дру­гих родственников или без них; с матерью (отцом) и с детьми;

□ по типу главенства в семье: эгалитарные и авторитарные семьи;

□ по семейному быту, укладу: семья — «отдушина»; семья детоцентрического типа; семья типа спортивной коман­ды или дискуссионного клуба; семья, ставящая на пер­вое место комфорт, здоровье, порядок;

□ по однородности социального состава: социально гомо­генные (однородные) и гетерогенные (неоднородные) семьи;

□ по семейному стажу: молодожены, молодая семья, се­мья, ждущая ребенка, семья среднего супружества, стар­шего супружеского возраста, пожилые супружеские пары;

□ по качеству отношений и атмосфере в семье: благополуч­ная, устойчивая, педагогически слабая, нестабильная, дезорганизованная;

□ по географическому признаку: городская, сельская, от­даленная (районы Дальнего Севера);

□ по типу потребительского поведения: семьи с «физиоло­гическим» или «наивно-потребительским» типом потреб­ления (преимущественно с пищевой направленностью);

□ семьи с «интеллектуальным» типом потребления, т. е. с высоким уровнем расходов на покупку книг, журналов, зрелищные мероприятия и т. д., семьи с промежуточным типом потребления;

□ по особым условиям семейной жизни: студенческая се­мья, «дистантная» семья, «внебрачная семья»;

□ по характеру проведения досуга: открытые или закры­тые;

□ по социальной мобильности: реактивные семьи, семьи средней активности и активные семьи;

□ по степени кооперации совместной деятельности: тради­ционные, коллективистские и индивидуалистические;

□ по состоянию психологического здоровья: здоровая се­мья, невротическая семья, виктимогенная семья.

Каждую из категорий семей характеризуют протекающие в ней социально-психологические явления и процессы, присущие ей брачно-семейные отношения, включающие психологические аспекты предметно-практической деятельности, круг общения и его содержание, особенности эмоциональных контактов чле­нов семьи, социально-психологические цели семьи и индивиду­ально-психологические потребности ее членов.

В семье формируются и развиваются брачно-семейные от­ношения как отражение многообразных и многовариантных меж­личностных контактов, а в целом всей системы ценностей и ожиданий социально-психологического аспекта.

В значительной мере определяющими успешность будущих семейных отношений выступают мотивы вступления в брак.

К настоящему моменту сложились разнообразные формы брачно-семейных отношений, наиболее распространенные из которых следующие:

1. Брачно-семейные отношения на основе честной контракт­ной системы. Оба супруга четко представляют, чего они хотят от брака, и рассчитывают на определенные материальные выгоды. Цементируют и помогают решать жизненно важные проблемы сами условия контракта. Эмоциональная привязанность, которую трудно назвать любовью, но которая все-таки есть в таком союзе, как правило, с течением времени усиливается («доживутся до люб­ви», — по выражению И. С. Тургенева). Хотя, если семья суще­ствует лишь как экономическая единица, ощущение эмоциональ­ного взлета полностью теряется. Люди, вступающие в такой брак, имеют наиболее мощную практическую поддержку от партнера во всех практических начинаниях — поскольку и жена, и муж преследуют собственную экономическую выгоду. В таких брачно-семейных отношениях степень свободы каждого из супругов — максимальная, а личная вовлеченность — минимальная: испол­нил условия контракта — волен делать, что хочешь.

2. Брачно-семейные отношения на основе нечестного кон­тракта. Мужчина и женщина пытаются извлечь из брака одно­сторонние выгоды и тем самым наносят ущерб партнеру. Гово­рить о любви здесь тоже не приходится, хотя часто в таком вари­анте брачно-семейных отношений она бывает односторонней (во имя которой супруг, понимая, что его обманывают и эксплуа­тируют, все терпит).

3. Брачно-семейные отношения по принуждению. Один из супругов несколько «осаждает» другого, и тот либо в силу опре­деленных жизненных обстоятельств, либо из жалости наконец соглашается на компромисс. В подобных случаях тоже сложно говорить о глубоком чувстве: даже со стороны «осаждающего» скорее преобладают амбициозность, желание обладать объектом поклонения, азарт. Когда такой брак наконец заключается, «осаж­дающий» начинает считать супруга своей собственностью. Ощу­щение свободы, необходимое в браке и семье в целом, здесь абсолютно исключено. Психологические основы существования такой семьи так деформированы, что компромиссы, которых требует семейная жизнь, невозможны.

4. Брачно-семейные отношения как ритуальное исполнение социально-нормативных установок. В определенном возрасте люди приходят к выводу, что все вокруг замужем или женаты и что настало время создавать семью. Это — брак без любви и без расчета, а лишь следование определенным общественным сте­реотипам. В таких семьях не часто создаются предпосылки для длительной семейной жизни. Чаще всего такие брачно-семейные отношения складываются случайно и так же случайно рас­падаются, не оставляя глубоких следов.

5. Брачно-семейные отношения, освященные любовью. Два человека соединяются добровольно, поскольку не представляют своей жизни друг без друга. В браке по любви ограничения, ко­торые принимают на себя супруги, — сугубо добровольные: им приятно проводить свободное время вместе, с членами своей семьи, нравится делать что-то хорошее друг для друга и для ос­тальных членов семьи. Брачно-семейные отношения в этом ва­рианте есть высшая степень объединения людей, когда дети рож­даются в любви, когда любой из супругов сохраняет свою само­стоятельность и индивидуальность, — при полной поддержке второго. Парадокс заключается в том, что, добровольно прини­мая на себя подобные ограничения («Я счастлив, если счастлива ты»), люди становятся более свободными... Брачно-семейная форма таких отношений построена на доверии, на большем ува­жении к человеку, чем к общепризнанным нормам.

Семейные отношения имеют ряд психологических особен­ностей, характерных только для них:

□ наличие не одной, а ряда общесемейных целей, которые могут меняться в процессе развития семьи;

□ частичное различие в интересах и установках членов семьи;

□ наличие супружеской пары, взаимоотношения в которой в значительной мере определяют характер взаимодействия в семье;

□ включенность в нее представителей нескольких поколе­ний и большой срок близкого знакомства между ее чле­нами;

□ многосторонность и значимость семейных отношений и их взаимосвязь;

□ особая открытость, уязвимость членов семьи.

На взаимоотношения в семье оказывают влияние внешние и внутренние факторы. К внешним факторам относятся сово­купность материальных и духовных условий, существующих в данном обществе. Это и определяет межличностные отношения в обществе, трудовом коллективе, в семье.

Действие и проявление внутренних факторов наблюдаются на уровне межличностных отношений через реализацию (или наоборот) взаимных ожиданий, их внутренней удовлетворенно­сти процессом взаимоотношений.

К внутренним факторам, способствующим успешной деятель­ности семьи, относятся индивидуальные психологические особен­ности семейных партнеров: это интеллектуальные, характерологи­ческие и социально-психологические особенности супругов.

Особую значимость приобретают основные жизненные ориентации или жизненные стратегии семейных партнеров:

□ внутренний контроль — внешний контроль;

□ эгоизм — социоцентризм (альтруизм);

□ ориентация на общественные нормы — на себя;

□ принятие противоречий — их неприятие;

□ чувство собственного достоинства — неверие в себя.

К другим факторам, стабилизирующим семейные от­ношения, относят:

□ постоянное стремление партнеров к сохранению семьи;

□ желание и способность партнеров к согласованным дей­ствиям на благо семьи;

□ инициативность каждого супруга в решении семейных проблем и реальный вклад каждого в общественные дела;

□ разумное сочетание разнообразных личных целей и по­требностей с общесемейными делами и потребностями;

□ стремление в трудную минуту к эмоциональному едине­нию и сплочению;

□эстетическая привлекательность (внешний вид, манера поведения и т. д.);

□ способность эмоционально согреть супруга, т. е. вести себя так, чтобы создать атмосферу доверия, непринуж­денности, сердечности.

В настоящее время отношения между супругами регламен­тируются российским законодательством, на основе которого приняты кодексы о семье и браке. Что касается максимального возраста для вступления в брак, а также наличия любой разни­цы в возрасте жениха и невесты, то эти факторы не играют ни­какой роли — любой «поздний» или «неравный» брак беспре­пятственно регистрируется в загсе. Различные ограничения, су­ществовавшие в дореволюционной России, например предель­ный брачный возраст 80 лет, а для вступления в брак старше 60 лет требовалось специальное разрешение архиерея, были отме­нены в 1917г.

В современной России простые или нуклеарные семьи — преобладающая форма среди всех семей. «Нуклеарная» — от сло­ва «нуклеа» — ядро, т. с. главная часть, основа. Этим подчеркива­ется, что нуклеарная семья представляет собой отдельно живу­щую (без родителей и родственников) супружескую пару (ядро, главную часть) с детьми или без детей. Основная форма нуклеарной семьи — малодетная нуклеарная семья.

Жить отдельно от родителей хотели бы многие семьи. Ска­зывается стремление к независимости, к самостоятельности, же­лание делать в семье «как хочется», по-своему строить семейную жизнь. В целом атмосфера и условия жизни нуклеарных семей больше способствуют самовыражению, проявлению способнос­тей, личных качеств супругов, и качеств не только положитель­ных. Одна из черт нуклеарных семей заключается в том, что парт­нера любят, но мнением его часто не дорожат. Нередко супруги излишне небрежны, несдержанны и самоуверенны по отноше­нию друг к другу. Даже небольшие ссоры в отдельно живущих семьях бывают очень опасны, особенно на ранних стадиях раз­вития семьи, когда идет «притирка характеров». Интенсивность жизни в нуклеарной семье приводит к стрессам, психическим заболеваниям, конфликтам, сексуальным репрессиям, амораль­ности. Как и любое значимое социальное движение, трансфор­мация института семьи разрешает одни проблемы, создавая дру­гие.

Современная модель семьи, ее особенности

Каждая культура (и ее субкультуры) порождает определен­ную нормативную модель семьи, точнее, группу моделей. Струк­тура нормативной модели включает в себя элементы — норма­тивных членов семьи, каждый из которых характеризуется опре­деленным статусом, т. е. позицией с определенными правами и обязанностями, с которыми связано ожидаемое поведение. Кро­ме элементов, структура семьи определяется через отношения, их содержание и динамику.

Составную нуклеарную семью, где несколько детей, сле­дует рассматривать как конъюнкцию нескольких элементарных (элементарная семья — семья из трех членов: муж, жена и ребе­нок).

Более привычный, обыденный термин «нормальная семья» — понятие очень условное. Можно считать таковой семью, кото­рая обеспечивает необходимый минимум потребностей ее чле­нов. Или семью, которая дает требуемое благосостояние, соци­альную защиту членам семьи, создает условия для социализа­ции детей до достижения ими психологической зрелости.

С точки зрения М. Мид, таковой является семья, где ответ­ственность за семью как целое несет отец. Все остальные типы семей, где это правило не выполняется, попадают в разряд ано­мальных. Идеальную семью можно рассматривать как норматив­ную модель семьи, которая принимается обществом, отражена в коллективных представлениях, нравственных ценностях, куль­туре общества, в том числе — в религиозной культуре.

Однако, как справедливо отмечает В. Н. Дружинин, нормативная модель всегда скрыта за конкретными формами ее экспликации, которые не только разнообразны, но и вариативны.

Исследователь-практик, сталкивающийся в первую очередь с конкретными семьями и обобщающий знания о них, может, таким образом, опираться на два основных момента: количе­ственный и качественный. В первом случае речь идет о составе семьи, элементах ее структуры. Во втором — прежде всего о си­стеме отношений. В. Н. Дружинин полагает, что, как и любая другая институализированная группа, семья скрепляется отно­шениями «власти-подчинения» и взаимоответственности. В интегрированном виде отношения можно описать еще одним па­раметром — эмоционально-психологической близостью, кото­рая связана с мотивом аффилиации (присоединения). При этом знак психической эмоциональной близости не обязательно по­ложительный: равнодушие, отчуждение, ненависть окрашивают существование семьи в свои цвета в не меньшей мере, чем лю­бовь, понимание и сочувствие.

Семейные отношения — это не в последнюю очередь отно­шения власти: доминирование-подчинение.

Как правило, социальные психологи связывают домини­рование с принятием социальной ответственности за действия группы: доминирующий член группы отвечает за успешность выполнения общей задачи и, кроме того, несет ответственность за сохранение нормальных отношений между членами группы.

Кроме того, с доминированием связывают импровизаци­онную активность и инициацию действия. Считается, что наибо­лее успешными лидерами являются лица, склонные к торгу, равнодушию к межличностным отношениям, умеющие сопро­тивляться социальному давлению, стремящиеся к достижени­ям, риску и получающие удовольствие от манипуляций другими людьми.

Задача доминирующей личности — обеспечение безопас­ности группы, координация действий ее членов для достижения групповых целей, определение перспектив жизни и развития группы и внушение веры в будущее.

В плане воспитания выделяют 5 видов власти, характеризу­ющих отношения между ребенком и взрослыми в семье (Френч и Равен):

□ Власть вознаграждения — ребенка могут вознаграждать за определенное поведение. Награда следует за социально одобряемым (ожидаемым) поступком, наказание — за социально порицаемым.

□ Власть принуждения — в основе ее лежит жестокий конт­роль за поведением ребенка, каждый незначительный проступок подлежит наказанию (либо словесному — уг­роза, либо физическому).

□ Власть эксперта — основана на большой компетентности родителей в том или ином деле (социальная или про­фессиональная компетентность).

□ Власть авторитета — к ее основе лежит уважение одно­го из родителей, который является образцом — носите­лем социально одобряемого поведения.

□ Власть закона — единственная форма внеличностной вла­сти, однако носителем и истолкователем «закона» — пра­вил поведения — для ребенка являются взрослые, и в частности родители.

Соглашаясь с исследователями А. Янковой, Е. Ачиловой и О. Лосевой, нужно добавить, что доминирование одного из супру­гов является необходимым условием устойчивости семьи, хотя не меньшее значение может иметь удовлетворенность браком при ус­ловии паритетных отношений и совместности проведения досуга.

Одним из важнейших параметров, входящих в модель со­временной семьи, является ответственность. В отечественной пси­хологии понятие ответственности анализировалось Н. А. Минкиной. Она заключает, что в настоящее время направления разви­тия ответственности можно представить как несколько векто­ров, один из которых идет от объективной к субъективной, а другой — от внешней к внутренней, осознанной. С ними связан и третий вектор понятия ответственности — не только за пове­дение, но и за помыслы. В. Энгельгардт указывает, что ответ­ственность по своей направленности может иметь позитивную и негативную направленность. Внешняя ответственность, ориен­тированная на общество, в случае позитивной направленности означает причастность, участие, состязание. В случае же нега­тивной направленности выступает в форме дискриминации, на­силия. Наряду с внешней существует внутренняя ответственность, т. е. ориентированная на себя. Позитивная внутренняя ответствен­ность означает самовыражение: готовность самостоятельно дей­ствовать, осуществлять свободный выбор и принимать обдуман­ные решения, направленные на активное преобразование окру­жающего мира и развитие нравственных качеств личности, от­вечать за их последствия не только перед обществом, но и преж­де всего перед своей совестью. Негативная внутренняя ответствен­ность выступает в форме саморазрушения и деструкции.

Если человек не принимает ответственности, то возникает чувство самоотчуждения, из которого человек спасается бегством в социальную идентификацию при неприятии ответственности. Если она успешна, то возникает самоидентификация. Если же социальная идентификация неуспешна, она порождает социаль­ное отчуждение, из которого есть два выхода: опять бежать или изменить свой социальный статус или свои личностные ценно­сти. Если же человек с самого начала принимает ответственность, то через тождественность самотрансценденции и творческую социальную идентификацию он приходит к подлинному един­ству с самим собой и с другими.

Понимание ответственности чаще связано с ее поведен­ческими проявлениями. Полагают, что степень личной ответствен­ности тем выше, чем более выражено чувство определенной возможности контролировать совершение действия и его исход.

К. Муздыбаев, например, говорит о социальной ответственно­сти, имея в виду склонность личности придерживаться в своем поведении общепринятых в данном обществе социальных норм, исполнять ролевые обязанности и ее готовность дать отчет за свои действия. Отчужденность от социальных норм и неумение найти смысл жизни ослабляют социальную ответственность.

Принять ответственность можно за отношения в группе, а также за ее деятельность (цель, результат и процесс). Ответствен­ность за групповые отношения подразделяется на:

1. ответственность за групповые нормы (как результат про­шлых взаимодействий),

2. ответственность за стремление к изменению норм, тра­диций, отношений (будущее),

3. ответственность за реальное состояние группы (настоя­щее). Личность может нести ответственность за себя, за отдельных членов группы, за референтную группу (часть группы, к которой принадлежит, и за группу в целом).

Е. Д. Дорофеев выдвигает трехмерную модель групповой ответственности:

1. время (прошлое, настоящее, будущее),

2. характеристики (деятельностные, отношенческие),

3. субъект (за себя, за отдельных других, за группу).

В. Н. Дружинин предлагает дополнить эту модель еще од­ним параметром: перед кем несет ответственность личность (пе­ред собой, перед отдельными другими, перед группой в целом, перед обществом в целом).

Тот или иной член семьи может нести ответственность за других членов семьи (например, жену, или мужа, или детей) и за семью в целом. Роль лидера, главы семьи предполагает имен­но ответственность за семью в целом: ее настоящее, прошлое, будущее, деятельность и поведение членов семьи, перед собой и семьей, перед общиной (ближайшим социальным окружением) и той частью мира людей (общества), к которому принадлежит семья. Это всегда ответственность за других, и не просто отдель­ных близких людей, а за социальную группу как целое.

Под аффилиацией (контактом, общением) подразумева­ется прежде всего определенный класс социальных взаимодей­ствий, имеющих повседневный и в то же время фундаменталь­ный характер. Содержание их заключается в общении с другими людьми (в том числе с людьми незнакомыми или малознакомы­ми) и такое его поддержание, которое приносит удовлетворе­ние, увлекает и обогащает обе стороны.

Потребность в аффилиации — это потребность «заводить дружбу и испытывать привязанность. Радоваться другим и жить вместе с ними. Сотрудничать и общаться. Любить. Присоединять­ся к группам» (Мюррей). Хотя при этом мотивация может быть не только положительной (надежда на установление хороших отношений), но и отрицательной (страх отвержения).

Аффилиация противоположна власти — любовь толкает человека на поступки, которые он хочет совершить, а страх вла­сти (мотивация подчинения) принуждает к таким действиям, которые человек не совершал бы по своей воле. Поэтому аффилиативная мотивация почти всегда выступает компенсатором мотивации «власти-подчинения»: нигде так много не говорится о любви к ближнему, как в православном богословии, а между тем именно в православной догматике отношение «власть-под­чинение» имеет особое значение.

Следует отметить, что в реальности личностные пережива­ния психологической близости — отношения векторные, по­скольку аффилиативная мотивация определяет направленность поведения: ребенок может стремиться к матери, а мать быть от­чужденной от него. Психологическая эмоциональная близость является «результирующей» направленностей двух членов семьи, но за этой результирующей могут скрываться куда более слож­ные эмоциональные отношения.

Между тремя видами отношений, характеризующими пси­хологическую модель семьи, существуют определенные связи.

Доминирование предполагает ответственность за тех, кто подчиняется, а ответственность — власть над людьми для реали­зации ответственных задач.

Психологическая близость обычно отрицательно коррели­рует с отношением «доминирования-подчинения»: чем больше власть одного человека над другим, тем меньше между ними психологическая близость, поскольку власть — это принужде­ние.

Таким образом, психологические модели элементарной семьи можно разделить по следующим основаниям (В. Н. Дружи­нин): кто несет ответственность за семью: отец или мать (или достигший дееспособного возраста ребенок)?

«Нормальной» семьей считают семью, где ответственность несет муж (отец). «Аномальной» семьей назовем такую семью, где муж не несет ответственности за нее. Если ответственность не несет никто — это «псевдосемья».

Кто доминирует в семье? В патриархальной семье домини­рует отец. В матриархальной семье доминирует мать. В так называ­емой «детоцентрической» семье реально (психологически!) до­минирует ребенок, его потребности или капризы. В эгалитарной семье властные функции распределены, но их распределение — постоянная почва для конфликта (отсюда возникновение «тео­рии конфликта» для описания современной семьи), можно на­звать ее конфликтной семьей.

Иерархия доминирования включает трех членов семьи, поэтому важно не только определить, кто доминирует, но и саму иерархию «власти-подчинения».

На первый взгляд, теоретически в полной элементарной нуклеарной семье существует всего лишь 6 типов иерархии (в по­рядке доминирования): 1) «отец — мать — ребенок», 2) «отец — ребенок — мать», 3) «мать — отец — ребенок», 4) «мать — ребе­нок — отец», 5) «ребенок — отец — мать», 6) «ребенок — мать — отец».

Можно предположить, что максимально стабильной явля­ется семья, в которой субъект ответственности и власти одно и то же лицо, а члены семьи психологически ближе к нему, чем друг к другу. К этому типу наиболее близка «идеальная» католи­ческая семья, что, разумеется, не делает ее идеальной в эмоцио­нально-оценочном смысле этого слова.

Эмоциональная близость-отдаленность также характеризу­ет отношения в тройке «отец — мать — ребенок»: ребенок может быть «ближе» к матери, чем к отцу, и, наоборот, родители мо­гут быть ближе друг к другу, чем к ребенку, все могут быть равно близки друг другу и т. д.

В расширенной нуклеарной семье существует иерархия от­ношений среди детей, а также включение отдельных детей в иерархические отношения с матерью и отцом и т. д. Многообра­зие жизни простой теоретической схемой не опишешь, но неко­торые проблемы она все же помогает прояснить.

Кроме того, в конкретной культуре может придаваться раз­личная значимость отношениям «власти-подчинения», эмоцио­нальной близости, ответственности. Это проявляется в различ­ном «весе» тех или иных отношений в структуре семьи и также существенно обогащает, видоизменяет ту или иную модель. Иссле­дователи полагают, что для индустриальной эпохи более свой­ственен эгалитарный вариант семьи, обуславливающий не толь­ко латентный конфликт, но и распад семейной структуры. Это позволяет американским социологам говорить о крахе семьи и рождении нового варианта человеческих отношений, не имею­щих ничего общего не только с традиционной семьей, но и се­мьей как таковой. Согласиться с таким взглядом весьма трудно, однако в США за последние 30 лет уровень разводов вырос по­чти в 15 раз и является самым высоким в мире.

Типичную советскую семью, полагает В. Н. Дружинин, можно рассматривать как вариант модели аномальной язычес­кой семьи с рудиментами православной модели. В такой семье мужчина и женщина борются за доминирование. Победа доста­ется более сильному — не столько физически, сколько психи­чески. Существуют противостояния поколений, подавление де­тей и борьба детей с властью родителей. Аномальность этой се­мьи в том, что мужчина не несет ответственности за семью в целом.

Доминирование работающей матери в семье приводит к тому, что дети хуже усваивают ценности, нормы и мораль обще­ства. Дети матерей-одиночек испытывают большие проблемы в социальной адаптации, выборе брачного партнера и воспита­нии собственных детей. (И все же исследования американских психологов показывают, что несовершеннолетние преступники реже выходят из семей родителей-одиночек, чаще из семей с двумя конфликтующими родителями).

Как отмечает Б. И. Кочубей, в настоящее время роль мужчи­ны во многих семьях сведена если не к нулю, то к минимуму. С одной стороны, он утратил прежний авторитет, с другой — ли­шившись патриархальной высоты и недоступности, он сплошь и рядом не стал ближе к детям. Не так уж мало семей, где отец — просто «чужой среди своих». Сегодня не вызывают удивления выс­казывания подростков, например, такого плана: «Мужчина — это не то что женщина, он гораздо меньше работает, но гораздо больше ест».

По данным социологических исследований, проведенных в конце 80-х годов, роль отца в воспитании детей была сведена к своеобразному минимуму. Отцы в 1,5 раза реже, чем матери, кон­тролировали учебу детей в школе, в 1,5—4 раза реже, чем мате­ри, обсуждали с детьми учебные дела, книги, взаимоотноше­ния с товарищами, моду, телепередачи, планы на будущее, выбор профессии, особенности характера детей и пр. Соответственно на вопрос: «Кто является для тебя наибольшим авторитетом?» — лишь 5—9% школьников 8—10-х классов Вильнюса, Москвы и Баку ответили, что отец, и 17—19% назвали мать. С матерью были более откровенны, чем с отцом, как мальчики, так и девочки. Она чаще становилась образцом для подражания. На нее хотели быть похожими 28% вильнюсских, 26,5% московских и 19, 4% бакинских школьников, а на отца, соответственно, 10,6%, 8,8%, и 8,9% («Отец в современной семье». Вильнюс, 1988).

По данным эмпирических исследований середины 90-х го­дов, отцы сегодня имеют неплохой шанс изменить ситуацию в свою пользу. Во-первых, большинство подростков опрошенных семей (свыше 90%) утверждают, что отец зарабатывает больше, чем мать, хотя мать доминирует в семье и домашнем хозяйстве. Декларируя, что в семье «главой» является отец, они указыва­ют, что реально в семье распоряжается мать. У отца нет реаль­ной власти. Он уважаем детьми, хотя с ним они имеют меньший эмоциональный контакт: большинство детей утверждают, что мама их любит больше, чем папа, и при конфликтах в семье дети принимают сторону матери. Во-вторых, папы чаще играют с детьми, участвуют в семейных развлечениях, учат их постоять за себя, заступаются за детей.

Обобщая отличительные черты современных моделей се­мьи, отечественный социолог Л. И. Антонов отмечает ряд суще­ственных перемен.

1. Произошел перевес личных выгод индивида и экономи­ческой деятельности как таковой над ценностями родства, отде­ление родства от социально-экономической деятельности. С на­шей точки зрения, для российской семьи характерна некоторая специфика, связанная с тем, что имеет место не перевес эконо­мических потребностей индивида над ценностями родства, а их сплав, взаимопроникновение, что наблюдается во всех сферах социально-экономической деятельности: политике, экономике, науке, даже криминале — с созданием фирм, подразделений в интересах семьи (часто в ущерб и за счет государственных), от­крытие счетов, фондов в пользу родственников, организация пре­мий, форм обучения «своим» и пр. В связи с этим и уместно выве­сти обсуждение от перевеса ценностей к их смешению, когда род­ственное и общегосударственное сливаются воедино и выступают как экономическая самостоятельность и максимизация выгоды.

2. Современной модели семьи характерно разделение дома и работы. Произошло распространение потребительского типа семьи, где общесемейная деятельность дополняется потребле­нием товаров и услуг внесемейных учреждений за счет зарпла­ты, добываемой членами семьи за порогом дома. Однако в силу социокультурного разделения семейных обязанностей женщи­ны, участвующие в производительном внесемейном труде, про­должают вести домашнее хозяйство — так называемая «двойная нагрузка» современной женщины. Переход от социального к семейно-бытовому самообслуживанию вызвал трансформацию мужских и женских ролей в семье.

Развитие западной семьи пошло двумя путями: а) феми­нистским путем борьбы за равноправное распределение семей­ных функций между мужем и женой; б) путем «рационализации и индустриализации» ведения домашнего хозяйства (использо­вание бытовых приборов и разнообразной домашней техники, массовый переход на услуги прачечных, химчисток, введение в домашнюю пищу полуфабрикатов и т. д.). Развитие российской семьи отличается некоей двойственностью: с одной стороны, стремление к «справедливому» разделению труда между мужем и женой при низком уровне «технологизации» домашнего труда (малое количество бытовой техники и ее невысокое качество), с другой — желание жить «по господски» (дворянский вариант семейных отношении), с продолжительными беседами за сто­лом, изысканностью вещей, свободным досугом и т. д.) в соче­тании с «крестьянским бытом» (6-метровая кухня, коммуналь­ные квартиры, ручная стирка, уборка без вспомогательных средств и пр.) либо проживание как бы в «дворянском гнезде», но явно не с дворянскими нравами и манерами.

Очень своеобразным является для российской женщины решение проблемы выравнивания семейных функций в сфере семейно-бытового самообслуживания. В прежней семье у мужчи­ны и женщины семейных обязанностей было предостаточно. К настоящему времени объективно в городской семье, а частично и сельской, мужчина имеет меньшую нагрузку. Субъективно она вообще может стать минимальной. (Один молодой мужчина при­знался в беседе, что у него eсть всего две семейные обязаннос­ти, которые он регулярно старается выполнять: «вовремя прихо­дить домой и никогда не оказываться от того, что приготовила жена».) Приложение женского труда в семье по-прежнему оста­ется объемным. «Выравнивание по-русски» происходит за счет повсеместного распространения «от Москвы до самых до окра­ин» такого явления, как дача. Возможностей для приложения мужской силы там объективно больше. Однако заканчивается это, как правило, не «двойной», а «тройной» нагрузкой женщины: дом — работа — дача. Вместе с тем психологически наблюдается большее умиротворение и удовлетворенность.

3. Произошло размежевание дома и внесемейного мира, первичности семьи и обезличенности отношений во внешнем окружении.

4. Современной семье свойственна социальная и географи­ческая мобильность, связанная с самостоятельным и независи­мым профессиональным и личностным самоопределением де­тей без наследования социального статуса и профессиональной специализации родителей. Многие северные российские города (Н. Уренгой, Ноябрьск, Нижневартовск, Нефтеюганск, Когалым, Мирный, Нерюнгри и др.) построены, освоены и обжиты молодыми людьми.

5. Система «семьецентризма» с ориентацией на материаль­ные блага, ценностями долга, семейной ответственности, рождения и воспитания детей, заботы о старости родителей, доми­нированием авторитета родителей и родственников уступает ме­сто системе «эгоцентризма» с ценностями индивидуализма, не­зависимости, личных достижений, усилением ощущения силь­ного «Я».

6. Происходит переход от централизованной расширенной семейно-родственной системы к децентрализованным нуклеарным семьям, в которых супружеские узы становятся выше родовых-родственных.

7. Развод по инициативе мужа (прежде всего в связи с бездет­ностью брака) вытесняется разводом, вызванным межличностной несовместимостью супругов («не сошлись характерами», «отсутствие взаимопонимания», «испытали разочарование друг в друге»).

8. Происходит переход от «закрытой» к «открытой» системе выбора супруга на основе межличностной избирательности мо­лодыми людьми друг друга (хотя и при сохранении имуществен­ных интересов и системы наследования, закрепляемых брачным конктрактом).

9. На смену культуре бездетности с жестким табу на приме­нение контрацепции приходит культура индивидуального вме­шательства в репродуктивный цикл, т. с. предупреждение и пре­рывание беременности.

10. Нормы, связанные с феноменом многодетности семьи, исторически изживают себя. В XX веке происходит спонтанное сокращение количества детей в семье, учащаются разводы, реже заключаются браки.

Вместе с тем, по мнению В. Н. Дружинина, в постсоветс­кой России модель семьи имеет шанс измениться. На смену се­мье, где всю ответственность несет на себе мать (она же до­минирует в семье, и она же имеет более близкие эмоциональ­ные контакты с детьми), а отец «выброшен» за борт семейных отношений, может прийти иная семейная структура, в которой доминирующая роль остается за матерью, следующая по значи­мости принадлежит отцу, а дети — в подчинении. За благополу­чие, социальную защиту семьи отвечает отец. Дети эмоциональ­но ближе к матери, чем к отцу. Разумеется, такая структура так­же не лишена противоречий (взять хотя бы отношения домини­рования-ответственности) как в плане супружеских, так и в плане детско-родительских отношений.

Психологически благополучная и неблагополучная современная семья

Нельзя понять и оценить состояние и перспективы семьи, игнорируя кардинальные перемены, происходящие с этим со­циальным институтом на протяжении всего XX века (эмансипа­ция детей от родителей, переход от закрытой к открытой систе­ме формирования брака, эмансипация женщин, рост личной свободы каждого из членов сообщества и т. д.).

На сегодня рельефно проступают две диаметрально проти­воположные точки зрения.

Первая напрямик связывает глобальные социальные изме­нения XX века (индустриализация, рост мобильности населе­ния, урбанизация и т. д.) с «расшатыванием» семейных устоев, а именно таких, как преданность браку на всю жизнь, физичес­кая безопасность индивида, эмоционально положительный до­машний фон, стереотипное беспристрастное отношение к вос­питанию потомства и др. В свою очередь, кризис традиций спо­собствует интенсификации разводов и распаду браков, увеличе­нию числа неполных семей и семей с неродными родителями, широкому распространению абортов и внебрачных рождений, нарастанию насилия и инцеста.

Столь же прямолинейной выглядит и другая позиция, ус­матривающая причины всех социальных и личных проблем в современной тирании семьи.

В. Сатир отвергает такую однозначную пессимистическую полярность и полагает, что в настоящее время в современном мире существует как бы два типа семей: зрелая семья и проблем­ная. Каждая зрелая семья живет своей особой и неповторимой жизнью, хотя можно найти много общего в том, как строятся отношения в таких семьях. Проблемные семьи, независимо от характера проблем, также имеют много общего в своей жизни. Она предлагает некоторое обобщенное описание каждого из этих двух типов семей.

Атмосфера проблемной семьи чувствуется очень быстро. Она характеризуется неудобством, дискомфортом и холоднос­тью: члены семьи чрезвычайно вежливы друг с другом, и каждо­му очень тоскливо. Иногда ощущается какая-то неустойчивость, или это может быть ощущение тяжести, напряжения и грусти.

Иногда семейная атмосфера полна скрытности. По мнению В. Сатир, это происходит оттого, что все источники жизни пере­крыты.

В проблемных семьях лица и тела людей говорят об их страда­ниях. Их тела скованны и напряженны или неуклюже сутулятся. Их лица кажутся мрачными, угрюмыми или печальными или могут ничего не выражать, словно маски. Глаза смотрят в пол, они не видят других людей. Кажется, что они не только не ви­дят, но и не слышат. Голоса их звучат резко и скрипуче или почти не слышны.

Трудно заметить хоть какие-то проявления дружеского расположения между членами этих семей, где никто никогда не улыбнется. Кажется, что эти люди живут друг с другом исключи­тельно по обязанности. Юмор в таких семьях чаще превращается в иронию, сарказм или даже насмешку. Взрослые настолько за­няты, ибо без конца диктуют детям и друг другу, что должно и не должно делать, что у них просто не остается возможности для радостного общения. Нередко члены проблемных семей искрен­не поражаются тому, что можно наслаждаться обществом друг друга.

В таких семьях люди просто избегают друг друга: они на­столько погружаются в свою работу или в какие-то дела вне дома, что все реже и реже общаются со своими близкими. Это же очень просто — жить с кем-то под одной крышей и не видеться целы­ми днями.

В некоторых семьях люди цепляются за малейшую надеж­ду, они могут вопить, придираться друг к другу, изводить своих ближних. В других — люди махнули рукой и годами несут свой крест, страдая или принося страдание своим родным.

В. Сатир искренне верит, что этому есть альтернатива: се­мья может стать тем местом, где каждый найдет любовь, пони­мание и поддержку, даже если жизнь за пределами дома склады­вается не очень удачно. В семье можно отдохнуть и набраться сил, чтобы чувствовать себя увереннее в окружающем мире.

В нашем урбанизированном и индустриальном мире социальные институты должны быть экономичными, практич­ными, эффективными, однако по большей части они бесчело­вечны. Почти каждый испытывает на себе определенное давле­ние от взаимодействия с негуманными социальными институтами. Для людей, живущих в проблемных семьях, которые нахо­дятся в бесчеловечных условиях в собственном доме, эти трудно­сти особенно тяжелы.

В зрелых семьях царит совсем другая атмосфера. Там ощу­щается естественность, честность и любовь. Люди в таких семьях выражают свою любовь и уважение друг к другу.

В зрелой семье всегда готовы поделиться чем-то своим и с интересом выслушать другого, члены семьи умеют считаться друг с другом, там можно открыто проявлять свою радость и боль, а рассказывая о неудаче, не бояться, что будешь осмеян, так как все в этой семье понимают, что вместе с риском, с попытками попробовать что-нибудь новое в жизни обязательно будут и ошиб­ки, которые означают, что человек растет и развивается. Члены семьи чувствуют себя полноценными людьми: любимыми, вы­соко ценимыми, нужными, от каждого ждут любви, признания и уважения. В такой семье легко с юмором относиться к жизни, смеяться и шутить, когда это уместно.

В благополучных семьях легко увидеть и услышать проявле­ния особой жизненной силы. Люди, счастливо живущие друг с другом, даже выглядят по-особому. Их движения свободны и гра­циозны, выражение лица умиротворенное. Люди смотрят друг на друга, а не сквозь друг друга или в пол; они искренни и естественны в отношениях друг с другом. Дети, даже младенцы, в таких семьях выглядят непосредственными и дружелюбными, а все другие члены семьи oтносятся к ним с уважением, как к полноценным личностям.

Дом, в котором живет такая семья, наполнен светом и яр­кими красками. Это действительно место для жизни людей, предназначенное для радости и удовольствия.

Когда в семье спокойствие, но мирное спокойствие, а не тревожное молчание или молчание oт страха, это и не предостерегающее молчание. Когда в доме буря — это знак ка­кой-то очень важной, значительной активности, а не попытка перекричать всех остальных. Каждый член семьи уверен в том, что дома он может быть услышанным. Если же сейчас в семье почему-либо не до него, он прекрасно понимает, что дело именно в недостатке времени, а не в недостатке любви.

Люди в таких семьях с удовольствием прикасаются друг к другу, открыто выражая при этом свои чувства, совершенно независимо от возраста. Доказательства любви и заботы не огра­ничиваются только вынесением мусора, приготовлением еды или заработком. Люди проявляют свою любовь, открыто беседуя друг с другом и очень внимательно слушая, они могут быть прямы­ми, открытыми и честными, могут быть такими, какие они есть, и наслаждаться тем, что могут быть вместе.

Члены зрелой семьи чувствуют себя настолько свободно друг с другом, что не стесняются говорить о своих чувствах. Все, что они чувствуют, может быть высказано — разочарование, страх, боль, гнев, критика, равно как шутка и похвала. Если случается так, что у отца по каким-то причинам плохое настро­ение, сын может откровенно сказать: «Эй, отец, ты сегодня не в духе». Он не боится, что в ответ услышит крик: «Кто тебе позво­лил говорить с отцом в таком тоне!» Вместо этого отец друже­любно скажет: «Да, я чувствую, что сегодня не в форме, у меня был адски трудный день». На это его сын может ответить: «Хоро­шо, что ты сказал мне об этом, отец. А то я думал, что ты за что-то сердит на меня».

Зрелая семья способна к продуктивному и согласованному планированию своей жизни, однако, если что-то в плане нару­шается, она может спокойно принять и оценить эти изменения. Члены зрелой семьи способны без паники реагировать на раз­личные жизненные ситуации. В зрелой семье хорошо видно, что человеческая жизнь и чувства людей — это самое важное, гораз­до важнее, чем что-либо еще.

Родители ощущают себя лидерами-вдохновителями, а не авторитарными руководителями. Свою задачу они видят в том, чтобы научить детей оставаться людьми в любой жизненной си­туации. Они готовы сообщать своим детям негативные оценки так же, как и позитивные, они готовы огорчаться, гневаться, расстраиваться так же, как веселиться и радоваться... Их поведе­ние не расходится со словами.

В проблемных семьях все происходит наоборот: родители призывают детей не обижать и не огорчать друг друга, а сами беспрестанно шлепают или бьют.

Родители усваивают важную истину, что хороший воспи­татель умеет выбрать соответствующую ситуацию и время, что­бы поговорить с ребенком тогда, когда тот действительно готов выслушать родителя. Когда ребенок ведет себя неправильно, отец или мать пытаются понять причину такого поведения и прояв­ляют максимум внимания, стараясь своей поддержкой помочь ему. Ребенку становится легче преодолеть свой страх и чувство вины, что значительно укрепляет позицию родителей.

Родители в зрелых семьях знают, что изначально дети не могут быть плохими. Если ребенок ведет себя плохо, это означа­ет только, что между ним и родителями возникло недопонима­ние или что самооценка ребенка угрожающе снизилась. Такие родители знают, что научиться чему-либо можно лишь в том случае, если у тебя высокая самооценка и ты чувствуешь, что окружающие также положительно тебя оценивают. Поэтому они никогда не реагируют на поведение своих детей так, чтобы уни­зить их достоинство. Даже если с помощью наказания или уни­жения можно изменить что-то в поступках ребенка, это еще не будет истинным результатом.

Когда нужно поправить ребенка, а все дети время от вре­мени нуждаются в этом, зрелые родители спрашивают о том, что происходит, выслушивают их, стараются получше понять и вникнуть в их переживания, принимая во внимание естествен­ное желание ребенка учиться новому и быть хорошим. Все это помогает быть успешными воспитателями. Да и дети учатся на примере взрослых, повторяя то, что они делают.

Семейная жизнь, по мнению В. Сатир, самый трудный вид деятельности в мире. Она считает, что семейные отношения на­поминают организацию совместной деятельности двух предпри­ятий, объединивших свои усилия для производства единого про­дукта. Когда взрослая женщина и взрослый мужчина вместе вос­питывают ребенка от младенчества до зрелости, они сталкива­ются со всеми проблемами, которые когда-либо знало человече­ство. Родители из зрелых семей понимают, что проблемы обяза­тельно будут возникать, хотя бы потому, что сама жизнь будет их ставить, но они будут всякий раз искать творческие решения возникающих проблем. В отличие от них проблемные семьи ста­раются направить всю свою энергию на безнадежную попытку жить так, чтобы вообще не иметь проблем. Когда же проблемы возникают, а они не могут не возникать, оказывается, что воз­можности для их решения уже исчерпаны.

Зрелые семьи отличаются от проблемных тем, что родите­ли верят: изменения неизбежны — дети переходят от одной стадии развития к другой, и взрослые никогда не останавливаются в своем развитии и постоянно переходят от одного состояния к другому. Окружающий мир постоянно меняется. Взрослые при­нимают изменения как неотъемлемую часть бытия, стараются творчески использовать их в своей жизни, чтобы сделать семью более зрелой.

В. Сатир знает не понаслышке, что напряжение и труд ежед­невной работы на производстве не оставляют возможности тра­тить много времени и усилий на отношения в семье, но она, как практикующий психотерапевт, убеждена, что хорошо налажен­ные семейные отношения - это вопрос выживания, вопрос первостепенной жизненной важности.

Неблагополучные семьи порождают неблагополучных лю­дей с низкой самооценкой, что толкает их на преступление, оборачивается душевными болезнями, алкоголизмом, наркома­нией, нищетой и другими социальными проблемами. Если при­ложить все усилия, чтобы семья стала тем местом, где человек может получить настоящее гуманистическое воспитание, то в итоге обеспечивается более безопасный и человечный мир вок­руг. Семья может стать местом формирования истинных людей. Гуманистический пафос в подходе к современной семье реали­зуется в основном принципе: каждый человек — это открытие, каждый — уникален.

Все люди, в чьих руках сила и власть, когда-либо были деть­ми. Как они используют свои возможности, во многом зависит от того, чему они научились в детстве в своей семье. Если помочь неблагополучной семье стать зрелой, а зрелой подсказать, как быть еще гармоничнее, гуманистический потенциал членов таких се­мей значительно возрастет и вместе с ними проникнет в правитель­ство, школы, на предприятия и организации — словом, во все социальные институты, влияющие на качество жизни.

Однако достаточно много вокруг людей, у которых посто­янно низкая самоценность. Они все время ждут насмешки, об­мана, унижения, оскорбления со стороны окружающих людей. В конечном итоге они становятся жертвами. Ожидая угрозы, такие люди, как правило, именно это и получают. Защищая себя, они прячутся за стеной недоверия и погружаются в мучительное состо­яние одиночества и изоляции. Отделяясь от остальных людей, они становятся апатичными, вялыми, равнодушными как к самим себе, так и ко всему, что их окружает. Таким людям очень трудно видеть, слышать, понимать других, четко мыслить и при­нимать самостоятельные решения, поэтому они или унижаются перед окружающими, всецело и слепо подчиняются им, или же грубо и деспотично подавляют других людей. Они выстраивают внутри себя психологические барьеры.

Таким людям свойствен постоянный страх — неизменный спутник недоверия и одиночества. Страх сковывает и ослепляет человека, мешает ему найти новые решения собственных жизнен­ных проблем. Вместо этого страх толкает человека на самозащиту.

Человек с низкой самооценкой не только охвачен страха­ми, но он еще как бы накапливает опыт неуспеха, ошибок, по­ражений и постепенно начинает чувствовать себя полностью без­надежным. Некоторые люди спасаются тем, что начинают пить, принимать наркотики или как-то иначе стараются уйти от от­ветственности.

Суть дела состоит в том, что истинные источники проблем такой семьи оставались как бы невидимыми для всех, — причем не потому, что кто то отказывался их видеть, а потому, что никто не знал, куда смотреть.

Другой американский психотерапевт К. Роджерс выделял такие положительные характеристики благополучных семейных отношений, как:

— преданность и сотрудничество;

— общение, предполагающее открытое самовыражение;

— гибкость отношений;

— самостоятельность.

Он исходил из того, что семейные отношения представля­ют собой процесс развития всех членов семьи. Особую роль в укреплении семейных отношений от отводил совместному пере­живанию радости в семье, аутентичности отношений и толеран­тности членов семьи друг к другу.

В семейной жизни поведение всех членов семьи взаимо­обусловлено, в связи с этим следствие также оказывает свое вли­яние на первоначальную причину. Тогда удовлетворенность се­мейными отношениями связана с взаимнопоощрительным по­ведением членов семьи по отношению друг к другу. Установле­но, что в дисгармоничных семьях положительных актов взаимо­действия между членами семьи меньше, чем отрицательных. Причем положительных актов к посторонним лицам сохраняет­ся больше, чем к членам своей семьи.

В дисгармоничных и благополучных семьях возникают одни и те же проблемы, но при наличии зрелых семейных отношений взаимноположительное поведение в ситуациях, требующих ре­шения проблем, преобладает. (Хороший фермер — не тот, у ко­торого на ферме не растет сорняков. Это такой фермер, который собирает большой урожай.)

Мешает установлению гармоничных семейных отношений иррациональность мышления, которая проявляется в наличии неких предубеждений и «семейных мифов» у членов семьи. Вот наиболее распространенные из них:

□ миф о вечной любви;

□ миф о волшебной силе любви;

□ миф о внешней детерминации эмоции;

□ миф об абсолютности понятий (категоричность);

□ миф о «злой судьбе», «злой воле»;

□ миф о постоянстве супружеского счастья;

□ миф о том, что члены семьи досконально знают друг друга;

□ миф о необходимости жертвовать друг для друга;

□ миф о том, что супруги — это «одно тело и одна душа».

Для реального достижения счастья в семейной жизни, гар­монии семейных отношений необходима замена мифологичес­кого мышления на практическое решение актуальных проблем. Как правило, в семейных отношениях возникают 5 проблемных сфер, к которым относятся домашнее хозяйство и распределе­ние бюджета, воспитание детей, организация и проведение до­суга, сексуальная жизнь супругов, общение.

Современная семья является важнейшей социальной сре­дой формирования личности и основным институтом психоло­гической поддержки и воспитания, отвечающим не только за социальное воспроизводство населения, но и за воссоздание определенного образа жизни, образа мыслей и отношений. По­этому общество заинтересовано в прочной, духовно и нравствен­но здоровой семье, а следовательно, в этом смысле — благопо­лучной.

Важнейшей интегральной характеристикой такой семьи является ее психологическое здоровье.

Психологическое здоровье современной семьи

Психологическое здоровье семьи — это комплексный обоб­щенный показатель социально-психологической активности ее членов во внутрисемейных отношениях, в социальной среде и профессиональной сфере их деятельности.

Это состояние душевного психологического благополучия семьи, обеспечивающее адекватную их жизненным условиям регуляцию поведения и деятельности всех членов семьи. Психо­логическое здоровье — это интегральный показатель функцио­нирования современной семьи, отражающий качественную сто­рону протекающих в ней социальных и психолого-педагогичес­ких процессов.

К основным критериям психологическою здоровья семьи В. С. Торохтий относит сходство семейных ценностей, функцио­нально-ролевую согласованность, социально-ролевую адекват­ность в семье, эмоциональную удовлетворенность, адаптивность в микросоциальных отношениях, устремленность на семейное долголетие. Рассмотрим особенности их проявления.

1. Сходство семейных ценностей отражает совпадение, ориентационное единство взглядов, отношений членов семьи к об­щечеловеческим нормам, правилам, принципам формирования, развития и функционирования семьи как малой социальной группы. В настоящее время в динамике этого показателя наблюдаются две тенденции. Первая — поляризация ценностных ориентации среди членов семьи, как правило родителей и детей. Вторая — деформа­ция семейных ценностей и появление отличных от традиционно сложившихся целей, идеалов, интересов и убеждений членов се­мьи. Каждая из этих тенденций оказывает дестабилизирующее воз­действие на психологическое здоровье семьи.

2. Функционально-ролевая согласованность представляет со­бой динамический показатель психологического здоровья семьи и отражает уровень развития таких социально-психологических механизмов внутрисемейного взаимодействия, как взаимопони­мание, взаимопомощь, взаимодоверие, взаимотерпение между членами семьи. Этот показатель предполагает высокую степень синхронности действий членов семьи, самостоятельно включа­ющихся в реализацию той или иной функции в силу ее целесообразности и необходимости для всей семьи. Тесная взаимосвязь и взаимовлияние друг на друга придают семейной системе ста­бильность и устойчивость.

3. Социально-ролевая адекватность обусловливается роле­вой структурой семьи, которая в процессе ее жизнедеятельности складывается более жесткой но сравнению с большинством ма­лых групп. Она отражает уровень реализации межличностных, внутрисемейных ожиданий: от каждого члена семьи ожидают ис­полнения определенной роли (отец — мужчина, лидер, добыт­чик, опора в трудной ситуации и т. п.; жена — заботливая мать, хозяйка, хранительница домашнего очага и т. п.; дочь, сын — помощники родителей, опора в будущем, наследник — наслед­ница и т. д.). Однако при усвоении социального опыта каждым членом семьи как личностью сегодня все больше обнаруживается противоречие между ее внутренней позицией по отношению к приписанной роли и нормативно одобряемым образцом поведе­ния в пей. Под воздействием различных факторов современной жизни все чаще возникают конфликты между ролью и личнос­тью, что характеризует надеине уровня развития семьи. Как след­ствие — ослабевает способность семьи к коррекции индивиду­альных действий и подавлению дезоргаиизационных проявле­ний ее членов.

4. Эмоциональная удовлетворенность показывает характер эмоционального принятия друг друга и уважение в семье. Имен­но высочайшая степень эмоциональной близости — «пристраст­ное отношение» друг к другу – составляет особое качество здо­ровой семьи. Понятно, что эмоциональные связи между члена­ми семьи опосредуются их совместной деятельностью, задача­ми, которые стоят перед всем семейным коллективом. В то же время эмоциональная удовлетворенность в семье является важ­нейшим источником психологической разрядки и поддержки всех ее членов. Рейтинг этого показателя в психологическом здоровье семьи определяется многими факторами: уровнем образования родителей, мотивами заключения брака, характером супружес­ких отношений, целями воспитания детей, методами достиже­ния результата и г. д.

5. Адаптивность в семейных отношениях характеризуется способностью прежде всего взрослых членов семьи приспосабливаться к социально-психологической атмосфере семьи после трудового дня.

Семья может успешно решать одну из главных своих пси­хологических задач — эмоциональную разрядку лишь в том слу­чае, когда каждый член семьи будет стремиться сохранить в ней традиционный характер межличностного общения близких лю­дей, комфортность эмоционального фона отношений.

На адаптивность супругов в микросоциальных отношениях существенное влияние оказывают проблемы, связанные с «син­дромом сгорания». Всякое превышение нормы профессиональ­ных контактов, что чаше наблюдается у представителей профес­сии типа «человек-человек» (врачи, педагоги, менеджеры, ми­лиционеры, священники, общественные деятели, психологи, социальные работники и т. д.), приводит к коммуникативному перенасыщению, сопровождающемуся со временем нарастани­ем раздражительности, усталости, переходом на «силовые мето­ды» воздействия на окружающих (чаще детей или супруга, суп­ругу). Способность члена семьи оставить все эти состояния «при входе в семью» и принять ее законы жизнедеятельности состав­ляет важный показатель психологического здоровья семьи.

6. Устремленность на семейное долголетие представляет со­бой постоянное влечение к новым семейным целям, разумное их планирование и поддержание активности всех членов семьи в их достижении. Неотъемлемым атрибутом любой здоровой семьи являются ближайшие и перспективные семейные цели. В форми­ровании, выборе способов их достижения и предполагаемом ре­зультате отражаются потребности, намерения, интересы, жела­ния и установки, как правило, каждого члена семьи. Удовлет­воренность их реализацией — важнейшее условие поддержания активности семьи в определении новых рубежей жизнедеятель­ности. В этом и состоит смысл основных механизмов устремлен­ности на семейное долголетие. В свою очередь психологически здоровая семья позитивно влияет на внесемейную деятельность ее членов (профессиональную, учебу и т. п.), тем самым обеспе­чивая «семейную подзарядку», привносимую членами семьи из­вне.

7. Идентичность и стабильность семьи. Один из основателей семейной терапии Н. Аккерман ввел два понятия — «идентич­ность» и «стабильность семьи». Семейную идентичность он определял как содержание ценностей, устремлений, экспектаций, тре­вог и проблем адаптации, разделяемых членами семьи или взаи­модополняемых ими в процессе выполнения семейных ролей.

Другими словами, семейная идентичность — это эмоцио­нальное и когнитивное «Мы» данной семьи. Семейная идентич­ность связана с самосознанием личности и может характеризо­ваться различной степенью включения или противопоставления «Я» и «Мы». Стабильность семьи, которую точнее было бы обо­значить как «сохранение в изменении», предполагает сохране­ние идентичности во времени, контроль над конфликтами и способность семьи к изменению и дальнейшему развитию.

Наряду с вышеназванными основными показателями психо­логического здоровья семьи имеют место и такие, как психоло­го-педагогическая состоятельность или несостоятельность семьи, адекватный возрасту членов семьи уровень зрелости их отноше­ний, мобильность к предметно-рефлексивным отношениям и дру­гие.

Все эти элементы психологического здоровья отражают ус­тойчивые, по-своему сложившиеся в конкретной семье соци­ально-психологические явления, подверженные управлению как внутри, так и внесистемным воздействиям.

Рассмотренные показатели психологического здоровья се­мьи создают общий психологический портрет современной се­мьи и прежде всего характеризуют степень ее благополучия.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ:

1. Охарактеризуйте социокультурные детерминанты разви­тия семьи.

2. Перечислите признаки здоровой и проблемной семьи.

3. Проанализируйте официальную и скрытую бракоразвод­ную статистику.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА:

Антонов А., Медков Д. Социология семьи. М., 1996.

Витек К. Проблемы супружеского благополучия. М., 1988.

Гозман Л. Я. Психология эмоциональных отношений. М., 1987.

Гозман Л. Я., Алешина Ю. Е. Социально-психологические иссле­дования семьи: проблемы и перспективы. //Психологи­ческий журнал. 1991, №4.

Голод С. И. Моногамная семья: кризис или эволюция? (Социо­логический анализ). // Социально-политический журнал. 1995. №6. С. 74-87.

Керш П. К. Семейный контекст: удовлетворенность супружеством, родительский стиль и речевое поведение с детьми. //Воп­росы психологии. 1990. №1. С. 103—109.

Ковалев С. В. Психология современной семьи. М., 1988.

Кратохвил С. Психотерапия семейно-сексуальных дисгармоний. М., 1991.

Обозов Н. Н. Психология межличностных отношений. Киев, 1990.

Переведенцев В. И. Воспроизводство населения и семья. //Соци­ологические исследования. 1992. С. 82—95.

Сатир В. Как строить себя и свою семью. М.,1992.

Семья и время (статьи по социологии семьи) //Вестник МГУ, сер. 18, социология и политология. 1996. №3. С. 60—88.

Сысенко В. А. Супружеские конфликты. М., 1993.

Сысенко В. А. Устойчивость брака: проблемы, факторы, условия. М., 1981.

Торохтий В. С. Психология социальной работы с семьей. М., 1996.

Филюкова Л. Ф. Современная молодая семья. М., 1993.

Харчев А. Г. Брак и семья в СССР. М., 1971.

Шапиро А. З. Психолого-гуманистические проблемы позитивности-негативности внутрисемейных отношений. // Вопросы психологии. 1994. №4. С. 45—46.

Эйдемиллер Э. Г., Юстицкис В. В. Психология и психотерапия семьи. СПб., 1999.

ФУНКЦИОНАлЬНО-РОлЕВАЯ СТРУКТУРА СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Реализация индивидуальных потребностей в браке. Многообразие семейных функций. Традиционные и современные функции семьи. Семейные роли и внутрисемейная ролевая структура. Анализ деформации семейного функционирования.

Реализация индивидуальных потребностей в браке

Если опираться па три самых общих подхода к семье, т. е. рассматривать ее как социальный институт, как малую группу и как систему взаимоотношении, можно заметить, что представ­ления о семье все больше отходят от безусловно признанных строгих функции, заданных обществом, и все более приближа­ются к образу семьи как малой группы, в которой функции, роли и ценности зависят от составляющих ее личностей. Исходя из этого, в изучении семьи можно отталкиваться от тех потреб­ностей, которые важны для супругов, создавших семью, и тех, на которые рассчитывает в отношении семьи общество.

Сфера жизнедеятельности семьи, непосредственно связан­ная с удовлетворением определенных потребностей се членов, называется функцией.

Обсуждая функции семьи, можно согласиться с мнением Н. Я. Соловьева, полагающего, что функций семьи столько, сколько видов потребностей в устойчивой, повторяющейся форме она удовлетворяет».

Именно этот аспект позволяет отделить семенные потреб­ности, семейные функции от других, а также и укрупнить, обоб­щить их.

По мнению Г. Навайтиса, можно обозначить следующие основные группы семейных потребностей:

□ создание и поддержание материальных условий жизне­деятельности семьи;

□ потребности н любви и опеке, связанные с материн­ством;

□ потребность в психологической и физической близости;

□ потребность в семейном общении.

Исходя из такою деления четко обозначаются основные сферы семейного влияния: быт, дети, интимность и семейное общение.

Не возникает сомнения, что те потребности, которые удов­летворяются в семье, могут быть реализованы вне семьи, но толь­ко семья может все эти потребности объединить и удовлетворить в комплексе. Такая точка зрения помогает лучше понять, в ка­ком случае речь идет о семье, в каком — о близкой к ней малой группе.

Многообразие семейных функций

Разные авторы, перечисляя функции семьи, называют их по-разному, однако выделяемая ими совокупность функций до­вольно схожа.

И. В. Гребенников относит к функциям семьи репродуктив­ную, экономическую, воспитательную, коммуникативную фун­кцию организации досуга и отдыха.

Э. Г. Эйдемиллер и В. В. Юстицкис отмечают, что семье при­надлежат воспитательная, хозяйственно-бытовая и эмоциональ­ная функции, а также функции духовного общения, первичного социального контроля и сексуально-эротическая функция.

Некоторые авторы (Л. Г. Харчев, А. И. Антонов) делят фун­кции семьи на специфические, вытекающие из сущности семьи и отражающие ее особенности как социального явления, и не-специфичсские — те функции, к выполнению которых семья оказалась принужденной иди приспособилась в определенных исторических обстоятельствах.

Специфические функции семьи, к которым относятся рож­дение (репродуктивная функция), содержание (экзистенциаль­ная функция) и воспитание детей (функция социализации), со­храняются при всех изменениях общества.

К неспецифическим функциям семьи относят накопление и передачу собственности, статуса, организацию производства и потребления, домохозяйство, отдых и досуг, заботу о здоровье и благополучии членов семьи, создание микроклимата, способ­ствующего снятию напряжения и самосохранению Я каждого и др. Эти функции раскрывают исторически преходящую картину жизнедеятельности семьи.

Для того чтобы семейные функции успешно реализовыва­лись в процессе взаимодействия, члены семьи должны выпол­нять определенные роли.

В отечественной науке понятие функций семьи соотносит­ся с понятиями семейной роли и структуры семьи. Такие авто­ры, как Васильева Э. К., Харчев А. Г., Мацковский М. С. и др., определяют функции семьи как основное содержание совокуп­ности социальных ролей в семье. Большинство исследователей выделяет семейные роли на основании набора функций семьи как малой группы, акцентирует отношения между членами се­мьи в связи с распределением ролей и функционально-ролевой структурой семьи.

Если функции семьи определяют прежде всего содержание семейных ролей в целом, то ролевая структура характеризуется в первую очередь распределением ролей, т. е. тем, какие обязанно­сти выполняет в семье каждый ее член и на каких принципах построены ролевые отношения (кооперация или разделение фун­кций и т. п.).

При описании ролевой структуры семьи важной пробле­мой является выделение ролей. Основное внимание исследова­телей направлено на изучение ролей, соответствующих хозяй­ственно-бытовой и воспитательной функциям. Это роли органи­затора быта, или хозяина/хозяйки, воспитателя детей, а также роль материально обеспечивающего семью, или кормильца.

Вот авторы, работы по проблеме исследования становле­ния семьи и системы функционально-ролевого взаимодействия которых являются наиболее значительными: Антонов А. И., Го­лод С. И., Мацковский М. С., Харчев А. Г. и др.

Итак, следует отметить, что единого перечня основных функций семьи не существует. Обычно разные авторы предлага­ют тот или иной набор функций и терминов исходя из своей концептуальной модели. Может быть, не так важны сами перечисления, но интересно обратить внимание на то, что речь идет об основных группах потребностей, которые может и должна реализовывать именно семья. Большинство авторов в связи с этим используют перечень из 6—7 функций семьи, таких, как функ­ция рождения и воспитания детей, функция духовного совер­шенствования родителей, функция эмоциональной поддержки и психологической защиты. Английский автор Хэвес добавляет к ним достижение определенного социально-экономического ста­туса, функцию самовыражения, придание смысла сексуальным связям. Исследователями подмечено, что авторы из США и За­падной Европы больше детализируют функцию духовного об­щения в семье, в то время как литература Восточной Европы содержит более подробные перечисления функций семьи, свя­занных с бытом.

Традиционные и современные функции семьи

Исследователи единодушны в том, что функции отражают исторический характер связи между семьей и обществом, дина­мику семейных изменений на разных исторических этапах. Со­временная семья утратила многие функции, цементировавшие ее в прошлом: производственную, охранительную, образователь­ную и др.

Однако часть функций являются устойчивыми к изменени­ям, в этом смысле их можно назвать традиционными. К ним можно отнести следующие функции:

1) Хозяйственно-экономическая функция. Она связана с пи­танием семьи, приобретением и содержанием домашнего иму­щества, одежды, обуви, благоустройством жилища, созданием домашнего уюта, организацией жизни и быта семьи, формиро­ванием и расходованием домашнего бюджета. В сфере «домаш­них дел» формируются внутрисемейные отношения, содержа­ние которых определяется видом хозяйственной деятельности. В этих условиях лучше познаются мотивационные и волевые ком­поненты каждого члена семьи, создаются необходимые предпо­сылки формирования сплоченности семьи, а также определяют­ся возможные конфликтогенные области взаимоотношений и представляется более удобная форма ухода от них.

За годы экономических реформ наметилась тенден­ция к активизации собственно экономической функции семьи: появились и множатся семейные предприятия в различных сфе­рах производственной и непроизводственной деятельности.

2) Репродуктивная функция. Цельность сексуальной потребности, обеспечивающей продолжение рода, и любви как высшего чувства делает невозможным отделение одного от дру­гого. Супружеская любовь в значительной мере зависит от ха­рактера удовлетворения сексуальных потребностей, особеннос­тей их регулирования и отношения супругов к проблеме дето­рождения, самим детям.

В любой семье важнейшей является проблема дето­рождения. В нынешних условиях она сопряжена с часто неразре­шимым противоречием. С одной стороны, дети — это фактор стабилизации семьи, а с другой это неотвратимая масса про­блем: от неприемлемых условий для жизнеобеспечения детей до складывающихся со временем деформированных взаимоотноше­ний между супругами.

Снижение многодетности, падение рождаемости, из­вестные симптомы эгоизма при наличии одного ребенка в семье создают новые проблемы для семьи и общества и указывают на снижение значимости функции сексуальных отношений в семье в вопросах деторождения.

3) Регенеративная функция (лат. regeneratio — возрож­дение, возобновление). Она связана с наследованием статуса, фамилии, имущества, социального положения. Сюда же можно отнести и передачу каких-то фамильных драгоценностей (вовсе необязательно буквально понимать под «драгоценностями» юве­лирные украшения, их можно передать любому постороннему, а вот такую драгоценность, как альбом с фотографиями, чужому человеку не передашь — только своему, родному).

4) Образовательно-воспитательная функция (социали­зация). Воспитательная функция состоит в удовлетворении по­требностей в отцовстве и материнстве, контактах с детьми, их воспитании, самореализации в детях. «Семейное и обществен­ное воспитание взаимосвязаны, дополняют друг друга и могут, в определенных границах, даже заменять друг друга, но в целом они неравнозначны и ни при каких условиях не могут стать таковыми. Семейное воспитание более эмоционально по своему характеру, чем любое другое воспитание, ибо «проводником» его является родительская любовь к детям, вызывающая ответ­ные чувства детей к родителям» (А. И. Захаров).

5) Рекреативная функция (лат. rеcrеatio — восстановление). Она связана с отдыхом, организацией досуга, заботой о здоро­вье и благополучии членов семьи.

6) Кроме традиционных функций можно выделить другие, возникшие в современной семье. Традиционные функции стали резко ослабляться, но возникла новая, ранее неизвестная — психотерапевтическая функция. Брак удачен или нет в зависимости от активизации этой функции, т. е. в настоящее время семейное существование в значительной степени зависит от стабильности близких эмоциональных отношений. Наиболее емко, доброже­лательно описывает эту человеческую потребность, раскрываю­щую всю суть брака, Н. К. Рерих в «Детской сказке»*. Приводим ее полностью.

* Рерих И. К. Сказки. Л., 1991. С. 17—20.

«В очень известном и большом городе жил старый царь, вдовец. У царя была дочь, невеста. Царевна далеко славилась и лицом и умом, и потому многие весьма хорошие люди желали сосватать ее. Среди этих женихов были и князья, и воеводы, и гости торговые, и ловкие проходимцы, которые всегда толка­ются в знатных домах и выискивают, чем бы услужить; были разные люди. Царевна назначила день, когда могут прийти к ней женихи и сказать громко при ней и при всех, что каждый надеется предоставить своей жене; царевна была мудрая. Жени­хи очень ожидали этого дня, и каждый считал себя лучше всех других. Один перед другим хвалились женихи: кто именитым родом за тридевять поколений, кто богатством, но один из них ничем не хвалился, и никто не знал, откуда пришел он. Он хорошо умел складывать песни; песни его напоминали всем их молодые, лучшие годы, при этом он говорил красиво, и его любили слушать, даже забывая спросить, кто этот певец. И хотя он не был князем, но все женихи обращались с ним, как с равным.

В назначенный день все женихи оделись получше и собра­лись в палату, к царю. Согласно обычаю, женихи поклонились царю и царевне. Никого не пустил вперед князь древнего рода, за ним слуги несли тяжелую красную книгу. Князь говорил:

— Царевна, мой род очень знатен. В этой книге вписано более ста поколений... — И князь очень долго читал в своей кни­ге, а под конец сказал: — И в эту книгу впишу жену мою! Будет она ходить по палатам моим, а кругом будут образы предков весьма знаменитых.

— Царевна, — говорил именитый воевода, — окрест гром­ко и страшно имя мое. Спокойна будет жизнь жене моей, и по­клонятся ей люди — им грозно имя мое.

— Царевна, — говорил залитый сокровищами заморский торговый гость, -— жемчугом засыплю жену мою; пойдет она по изумрудному полю и в сладком покое уснет на золотом ложе.

Так говорили женихи, но певец молчал, и все посмотрели на него.

— Что же ты принесешь жене своей? — спросил певца царь.

— Веру в себя, — ответил певец.

Улыбнувшись, переглянулись женихи, изумленно вскинул глазами старый царь, а царевна спросила:

— Скажи, как понять твою веру в себя? Певец отвечал:

— Царевна! Ты красива, и много я слышал об уме твоем, но где же дела твои? Нет их, ибо нет в тебе веры в себя. Выходи, царевна, замуж за князя древнего рода и каждый день читай в его алой книге имя свое и верь в алую книгу! Выходи же, царевна, замуж за именитого гостя торгового, засыпь палаты свои сверка­ющим золотом и верь в это золото! В покое спи на золотом ложе и верь в этот покой! Покоем, золотом, алыми книгами закрывай­ся, царевна, от самой себя! Моего имени нет в алой книге, не могу я засыпать эту палату золотом, и куда иду я — там не читают алой книги и золото там не ценно. И не знаю, куда иду я, и не знаю, где путь мой, и не знаю, куда приду я, и нет мне границ, ибо я верю в себя!..

— Обожди, — прервал певца царь, — но имеешь ли ты право верить в себя?

Певец же ничего не ответил и запел веселую песню; улыб­нулся ей царь, радостно слушала ее царевна, и лица всех стали ясными. Тогда певец запел грустную песнь; и примолкла палата, и на глазах царевны были слезы. Замолчал певец и сказал сказку;

не о властном искусстве говорил он, а о том, как шли в жизнь разные люди и пришлось им возвращаться назад, и кому было легко, а кому тяжко. И молчали все, и царь голову опустил.

— Я верю в себя, — сказал певец, и никто не смеялся над ним.

— Я верю в себя, — продолжал он, — и эта вера ведет меня вперед; и ничто не лежит на пути моем. Будет ли у меня золото, впишут ли имя мое в алых книгах, но поверю я не золоту и не книге, а лишь самому себе, и с этою верой умру, и смерть мне будет легка.

— Но ты оторвешься от мира. Люди не простят тебе. Веря лишь в себя, одиноко пойдешь ты, и холодно будет идти тебе, ибо кто не за нас — тот против нас, — сурово сказал царь.

Но певец не ответил и снова запел песню. Пел он о ярком восходе; пел, как природа верит в себя и как он любит природу и живет ею. И разгладились брови царя, и улыбнулась царевна, и сказал певец:

— Вижу я — не сочтут за врага меня люди и не оторвусь я от мира, ибо пою я, а песня живет в мире, и мир живет песней; без песни не будет мира. Меня сочли бы врагом, если бы я уничто­жил что-либо, но на земле ничто не подлежит уничтожению, и я создаю и не трогаю оплотов людских. Царь, человек, уместивший любовь ко всей природе, не найдет разве в себе любви — к чело­веку? Возлюбивший природу не отломит без нужды ветки куста, и человека сметет ли он с пути?

И кивнула головой царевна, а царь сказал:

— Не в себя веришь ты, а в песню свою. Певец же ответил:

— Песня лишь часть меня; если поверю я в песню мою боль­ше, чем в самого себя, тем разрушу я силу мою и не буду спокой­но петь мои песни, и не будут, как теперь, слушать их люди, ибо тогда я буду петь для них, а не для себя. Все я делаю лишь для себя, а живу для людей. Я пою для себя, и пока буду петь для себя, дотоле будут слушать меня. Я верю в себя в песне моей; в песне моей — все для меня, песню же я пою для всех! В песне люблю лишь себя одного, песней же я всех люблю! Весь для всех, все для меня — все в одной песне. И я верю в себя и хочу смотреть на любовь. И как пою я лишь для себя, а песнью моею живлю всех — так пусть будет вовеки. Поведу жену в далекий путь. Пусть она ве­рит в себя и верою этой дает счастье многим!

— Хочу веры в себя; хочу идти далеко; хочу с высокой горы смотреть на восход!.. — сказала царевна.

И дивились все.

И шумел за окном ветер, и гнул деревья, и гнал на сухую землю дожденосные тучи — он верил в с себя».

Психотерапевтическая функция семьи позволяет ее членам удовлетворять потребности н симпатии, уважении, признании, эмоциональной поддержке, психологической защите.

Поэтически красиво это сумел выразить А. Блок:

«Есть минуты, когда не тревожит

Роковая нас жизни гроза.

Кто-то на плечи руки положит,

Кто-то ясно заглянет в глазa...

И мгновенно житейское канет,

Словно в темную пропасть без дна...

И над пропастью медленно встанет

Семицветной дугой тишина...»

По мнению А. И. Захарова, в семье, как в интимной пер­вичной группе, предполагается эмоциональное влечение ее чле­нов друг к другу — уважение, преданность, симпатия, любовь. Именно эти чувства способствуют интимности, доверительнос­ти в семейных отношениях, прочности семейного очага.

Семейные роли и внутрисемейная ролевая структура

Природой и обществом каждый мужчина подготавливается к тому, чтобы стать мужем и отцом, а женщина — женой и матерью.

В самом общем плане отношения между мужчиной и жен­щиной в семье определяются экономическим строем общества. Матриархат имел свою экономическую основу, патриархат — свою. Однако и в том, и в другом случае семья была авторитар­ной. Превосходство одною пола над другим пронизывало всю семейную жизнь. Вместе с тем существование семьи, где осуще­ствляется два уровня руководства — материнское и отцовское, все вопросы решаются супругами сообща.

На каждом новом этапе развития общества, когда проис­ходит переоценка ценностей, возрастает интерес к проблемам создания и функционирования семьи.

Современная семья является объектом пристального вни­мания со стороны разных отраслей науки. Многие проблемы лежат на стыке социально-психологического и социологического аспектов изучения семьи. Одной из таких сторон семейной жиз­ни являются семейные роли.

Само понятие семейной роли как конкретизация соци­альных ролей мужа, жены, матери, отца, детей и т. д. является по сути социологическим. Опираясь на него, социальные психоло­ги могут исследовать «личностную окраску», которую приобре­тают семейные роли в конкретном проявлении.

Понятие семейной роли в отечественной науке опирается на представления отечественных авторов о социальной роли. Социальная роль понимается прежде всего как функция соци­альной системы, «модель поведения, объективно заданная со­циальной позицией личности в системе объективных или меж­личностных отношений»*.

* Краткий словарь no социологии. /Под ред. Д. М. Гвишиани, Н. И. Лапина. М., 1989.

Роль — это «социальная функция личности, соответствую­щая принятым нормам, способ поведения людей в зависимости от их статуса, или позиции в обществе, в системе межличност­ных отношений»*.

* Психология: Словарь. /Пол ред. Л. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. М.,1990.

Трансформация ролевых отношений в семье является важ­нейшей стороной современной перестройки брачно-семейных отношений. Неопределенность норм, регулирующих в настоящее время брачно-семейные, в том числе ролевые, отношения, ста­вит перед современной семьей ряд социально-психологических проблем. Важнейшими из них являются проблемы «выбора» каж­дой семьей способа ролевого взаимодействия и формирования отношения членов семьи к разным сторонам ролевого поведе­ния в семье.

Процесс возникновения ролевой структуры семьи является одной из главных сторон ее становления как социальной и пси­хологической общности, адаптации супругов друг к другу и вы­работки стиля семейной жизни. В условиях существования раз­ных норм и образцов ролевою поведения этот процесс тесно связан с межличностными отношениями супругов и их установ­ками. В настоящее время качество межличностных отношений супругов определяется прежде всего тем, как воспринимают их сами супруги, насколько благополучными и успешными они их считают. Однако до настоящего времени остается мало изучен­ным вопрос, как воспринимают молодые люди свой создавший­ся брак и какое место занимают в этом их ролевые отношения.

Можно сказать, что возможность включения членов пары в совместную деятельность предстает в виде такого сочетания личностных и поведенческих характеристик, которое Б. Мурстейн, автор, завоевавший популярность в области исследования раз­вития эмоциональных отношений теории «стимул — ценность — роль», назвал ролевым соответствием. Речь идет о соответ­ствии друг другу взятых на себя членами пары межличностных ролей и наличии базы для совместного взаимодействия с други­ми людьми, социальными системами или предметным миром. База эта видится автором в определенном сочетании личност­ных характеристик членов пары, например, потребность в до­минировании у одного из партнеров, сочетающаяся с потребно­стью в подчинении у другого.

В зарубежной психологии рассмотрение семейных ролей составляют понятия половых ролей, полоролевой системы, полоролевой дифференциации. Под половыми ролями большин­ство авторов понимает систему культурных норм, определяю­щих допустимые способы поведения и личностные качества на основе половой принадлежности. Иногда эту систему называют полоролевой системой.

Полоролевые системы — это культурные ожидания относи­тельно социальных ролей, социальных деятельностей, подходя­щих для мужчин и женщин. Основной линией дифференциации ролей мужчин и женщин в западной культуре является линия «дом — работа». От мужчины традиционно требуется в первую очередь, чтобы он стал профессионалом, занятым на постоян­ной, хорошо оплачиваемой работе. Семья должна рассматриваться им как нечто подчиненное, второстепенное по отношению к работе. На женщину возлагается ответственность за дом, семью, детей, профессиональная деятельность допускается, но как не­что второстепенное по отношению к семье в той мере, в какой она не мешает основному назначению женщины. Такая диффе­ренциация ролей мужчин и женщин часто называется полоро­левой дифференциацией. Из разделения социальных ролей мужчин и женщин непосредственно следует и образец распределе­ния семейных ролей. На мужчину ложится ответственность за материальное обеспечение семьи, на женщину — ответствен­ность за воспитание детей и ведение хозяйства. Такой ролевой модели придерживаются большинство зарубежных исследовате­лей.

Такие авторы, как Най Ф. И., Плек Дж., Сканцони Дж. и др., рассматривают распределение ролей как ядро полоролевой дифференциации в семье. Эти понятия представляются очень важными для понимания, в частности, семейных ролей и недо­статочно изученными в отечественной науке.

Но в последнее время в работах зарубежных исследовате­лей главными предметами анализа являются факторы и след­ствия, во-первых, принятия женщиной роли кормильца семьи, во-вторых, участия мужа в ведении хозяйства и воспитания де­тей. В исследовании был выделен ряд факторов, влияющих на «выбор» семьей того или иного способа ролевого взаимодействия, а также на традиционность/эгалитарность ролевых установок. Это, например, социально-демографические факторы, принадлеж­ность к социальному классу, стадия семейного цикла, факт ра­боты жены и т. д. (Хоффман Л. В., Най Ф. И., Торнтон А. и др.).

Логическим дополнением изучения факторов, воздейству­ющих на ролевые отношения в семье, является анализ зарубеж­ными авторами своего рода «следствий» выбранного семьей ро­левого образца. В проведенных исследованиях показаны отрица­тельные последствия традиционной ролевой модели и для жен­щин, и для мужчин (Голдберг Н., Сканцони Дж., Фоке Г. Л. и др.), продемонстрированы трудности, с которыми сталкивают­ся семьи, принявшие эгалитарный образец распределения ро­лей (Раппопорт Р., Бергер М. и др.), выявлено влияние сферы ролевых отношений на удовлетворенность супругов своим бра­ком. Обнаружено, что значение той или иной ролевой модели для супругов во многом определяется согласованностью их ро­левого взаимодействия, идеалов и ожиданий (Боуэн Г. Л., Отнер Д. К. и др.).

Для социально-психологического анализа ролей в совре­менной семье первостепенное значение имеет вывод отечествен­ных и зарубежных исследователей о неопределенности норм, регулирующих в настоящее время брачно-семейные, в том числе ролевые, отношения. Такая ситуация ставит перед семьями ряд социально-психологических проблем. Каждому партнеру в семье в целом приходится «выбирать» какой-либо образец роле­вого взаимодействия из множества существующих.

Проблема выбора, принятия семьей того или иного роле­вого образца неотделима от формирования отношения членов семьи к этому образцу, к своей роли в семье и к выполнению ролей другими членами семьи.

Как отечественные, так и зарубежные исследователи ука­зывают, что правила ролевого поведения и ролевого отношения в семье устанавливаются в процессе жизнедеятельности семьи, в тесной взаимосвязи с межличностными отношениями и обще­нием членов семьи.

Приведем классификацию основных ролей в семье, опи­санных Алешиной Ю. Е.:

1. Ответственный за материальное обеспечение семьи.

2. Хозяин — хозяйка.

3. Роль ответственного по уходу за младенцем.

4. Роль воспитателя.

5. Роль сексуального партнера.

6. Роль организатора развлечений.

7. Организатор семейной субкультуры.

8. Роль ответственного за поддержание родственных связей.

9. Роль «психотерапевта».

Говоря о психологических ролях членов семьи, нужно от­метить, что одна роль может существовать только во взаимодей­ствии с другими ролями. Например, чтобы выполнить роль отца или матери, необходимо, чтобы кто-то выполнял роль сына или дочери. Семейные роли должны создавать систему, которая при­ближалась бы к непротиворечивой и могла удовлетворить мно­гие психологические потребности. Однако нужно отметить, что такая сложная система семейных ролей не может быть не проти­воречивой. Важно определить, насколько противоречивость се­мейных ролей разрушительна и в какой мере сама семья ее регу­лирует. Существенным моментом является, насколько мнение члена семьи о своей роли совпадает с представлением о ней других.

Существует ряд обстоятельств, делающих проблему ролевой внутрисемейной структуры особенно актуальной для современной семьи. Что такое традиционная и эгалитарная семья, в чем их различия? Это, прежде всего, две различные системы распреде­ления внутрисемейных ролей. Так, традиционная семья — это се­мья, где за супругами в соответствии с их полом закреплены оп­ределенные роли — жена выполняет роль матери и хозяйки, муж в основном ответственен за материальное обеспечение и сексу­альные отношения.

В эгалитарной семье фактически все роли распределяются между мужем и женой преимущественно поровну. Между тради­ционной и эгалитарной семьей лежит ряд переходных форм, где также имеется своя специфическая структура семейных ролей. Таков, например, брак-супружество, где жена хотя и выполняет прежде всего роли матери и хозяйки, но огромное внимание уделяет также выполнению роли друга (психотерапевта) по от­ношению к мужу.

Следует отметить, что в последнее время в структуре со­временной семьи произошли определенные изменения: умень­шились размеры семьи и количество детей в ней, уменьшилась значимость старшего брата и сестры, стали менее дифференци­рованы роли различных членов семьи в целом.

Анализ деформаций семейного функционирования

Вследствие различных обстоятельств могут происходить раз­личные нарушения функций семьи. Существует множество фак­торов, которые могут способствовать подобным нарушениям: особенности личности членов семьи, характер взаимоотноше­ний между ними, определенные условия жизни семьи.

По мнению Э. Г. Эйдемиллера и В. В. Юстицкиса, важней­шими характеристиками семьи являются не только ее функции, но также структура и динамика.

По мнению авторов, структура семьи включает в себя чис­ленность и состав семьи, а также совокупность взаимоотноше­ний между ее членами. Анализ структуры семьи позволяет отве­тить на вопрос, каким образом реализуются функции семьи: кто осуществляет руководство и кто исполнение, как распределены между членами обязанности и права. С точки зрения структуры семьи можно выделить такие семьи, где руководство и организа­ция всех ее функций сосредоточены в руках одного члена семьи (авторитарная и деспотичная мать). Различной может быть струк­тура семьи и с точки зрения того, как в ней распределены обя­занности: большинство обязанностей лежат на одном из чле­нов семьи или обязанности распределены равномерно.

«Нарушение структуры семьи — это такие особенности структуры, которые затрудняют или препятствуют выполнению семьей ее функций. По этой причине нарушением структуры от­ношений в семье следует признать семейный конфликт, препят­ствующий выполнению семьей различных ее функций» (Э. Г. Эйдемиллер, В. В. Юстицкис). Вследствие развода супругов, на­пример, может оказаться нарушенной эмоциональная функция семьи: ребенок не получает эмоциональной поддержки отца или получает ее, но недостаточно.

Таким образом, существенное значение имеет функцио­нально-ролевая структура семейных отношений для успешного развития брака.

В настоящее время традиционные нормы брачно-семейных, в том числе функционально-ролевых, отношений постепенно уступают место современным.

Современные нормы предполагают не единый для всего общества способ построения функционально-ролевых отноше­ний в семье, а дифференцированный для разных семей, не же­сткое закрепление функций за каждым членом семьи по заранее заданным образцам роли, а гибкое распределение обязанностей. Ролевые и функциональные отношения в семье устанавливают­ся на основе «приобретенных» критериев, таких как личные склонности, способности, опыт, желания, добровольное согла­сие, степень занятости в производственной сфере и т. д.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ:

1. Проанализируйте последствия функциональной дезорга­низации семейной жизни.

2. Охарактеризуйте предназначение семьи и ее основные функции.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА:

Алешина Ю. В. Цикл развития семьи: исследования и проблемы //Вестник МГУ. Психология, сер. 14. 1987. №2.

Антонюк Е. В. Представления супругов о распределении ролей и становление ролевой структуры молодой семьи. М., 1992.

Бестужев-Лада И. В. Семья вчера, сегодня, завтра... М., 1979.

Васильченко Г. С., Решетняк Ю. А. Любовь, брак, сексуальное партнерство. М., 1990.

Витек К. Проблемы супружеского благополучия. М., 1988.

Гозман Л. Я. Психология эмоциональных отношений. М., 1987.

Голод С. И. Молодая семья: молодежь и современность. Л., 1975.

Гребенников И. В. Основы семейной жизни. М., 1991.

Джеймс М. Брак и любовь. М., 1985.

Ковалев С. В. Психология семейных отношений. М., 1987.

Краткий словарь по социологии/Под ред. Д. М. Гвишиани, Н. И. Лапина. М., 1989.

Матулс Г. Я. Влияние социальных факторов на формирование психолого-педагогической культуры молодой семьи. Минск, 1990.

Мацковский М. С. Тенденции развития брачно-семейных отно­шений в СССР. //Молодожены. М.,1981.

Минухин С., Фишман Ч. Техники семейной терапии. М., 1998.

Обозов Н. Н. Психология межличностного взаимодействия. Л., 1979.

Олейник Ю. Н. Исследование уровней совместимости в молодой семье. //Психологический журнал. 1986. №2.

Розин В. М. Судьба молодой семьи. М., 1990.

Психология: Словарь. /Под ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. М.,1990.

Сысенко В. А. Молодежь вступает в брак. М.,1986.

Торохтий В. С. Психология социальной работы с семьей. М., 1996.

Харчев А. Г., Мацковский М. С. Современная семья и ее пробле­мы. Социально-демографическое исследование. М., 1978.

Эйдемиллер Э. Г., Юстицкис В. В. Семейная психотерапия. Л., 1990.

ЖИЗНЕННЫЙ ЦИКл СЕМЬИ

Динамика семейных отношении. Периодизация семенной жизни. Период ухаживания. Молодая семья, ее задачи и особенности. Пожи­лой человек и семья. Кризисные периоды в браке.

Динамика семейных отношений

Перемены — это то, что присуще каждой семье. Семья — это единственная социальная группа, приспособившаяся к мно­жеству сменяющих друг друга событии и таком небольшом жиз­ненном пространстве и в течение такого короткого времени.

Если же члены семьи не готовы к изменениям и старатель­но избегают их, то они рискуют попасть в тяжелое положение, так как не ожидают перемен там, где они обязательны. Люди рождаются, растут, работают, женятся, становятся родителями, стареют и умирают. Это человеческая жизнь*.

* См.: Сатир В. Как строить себя и свою семью. М., 1992.

По определению В. В. Столина, семья - это «открытая си­стема, подверженная внешним воздействиям», и, по его утвер­ждению, она «должна учитывать в своем строении всю совокуп­ность различных влияний и добиваться некоторого внутреннего равновесия».

Это равновесие достигается специфическим распределени­ем прав и обязанностей, формированием общих планов, выра­боткой способов общения. И чем более противоречиво влияние различных факторов, тем более творческим становится процесс достижения равновесия. В каждый конкретный период действие факторов, которые влияют на семейную жизнь, непрерывно, и поэтому цель выработки равновесного состояния в принципе до­стижима. Однако с течением времени характер влияний меняется. Чтобы приспособиться к этим изменениям, нужно изменить саму систему отсчета и нарушить выработанное равновесие. От каких-то планов приходится отказываться, какие-то нормы и правила счесть непригодными, лишить себя каких-то человеческих кон­тактов, выработать новые ценности. Итоговый интегрирующий процесс в функционировании семьи заключается и сохранении некоторой стабильности и в то же время приспособлении к но­вым условиям. Таким образом, по мнению Столина В. В., в функ­ционировании семьи прослеживается динамический аспект, ко­торый проявляется в виде трех процессов.

□ Ассимилятивный процесс состоит в поддержании устой­чивого состояния открытой семейной системы относи­тельно некоторых фиксированных систем отсчета.

□ Аккомодативный процесс состоит в сдвиге самой фик­сированной системы отсчета.

□ Адаптивный процесс является поиском баланса между сохранением некоторого устойчивого состояния и изме­нением семейного функционирования, то есть баланса между двумя первыми процессами.

Эти три процесса характеризуют семью в динамическом аспекте.

Периодизация семейной жизни

Рассмотрение функций семьи и ее структуры показало, что семейные отношения не могут быть установлены сразу, что се­мья — не статичное образование, она развивается. Поэтому, об­суждая понятие семьи, необходимо рассмотреть и периодиза­цию этапов ее развития. Зачастую такая периодизация основана на изменении места детей в семенной структуре. Например, Р. Нойберт* выделяет этапы жизни вдвоем, жизни после рожде­ния детей, воспитания детей старшего школьного возраста, от­деления детей от родителей и воспитания внуков. А. Баркай вы­деляет семью без детей, семью с малыми детьми, семью с деть­ми, посещающими детский сад, семью школьника, семью, в которой дети отчасти независимы от родителей, семью, которую оставили дети.

* См.: Кузнецов Л. В. Успешность совместной деятельности и эффек­тивность межличностного восприятия. //Вестник МГУ, сер. 14, психология. 1986. №1.С.67-68.

Выделение этапов может быть связано со статистикой кри­зисов семьи. «Установлено, — пишут Ч. С. Гризицкас и Н. В. Малярова, — что в определенные периоды изменения цикла жизни семьи появляется тенденция к кризисам и конфликтам».

С. Кратохвил также указывает, что в жизни семьи есть свои критические периоды, и относит к ним 4—6 и 17—25 годы об­щей жизни. Эти повторяющиеся периоды семейных кризисов довольно легко связать с изменениями функций семьи и соответ­ствующими им изменениями в ее структуре. Обычно такие изме­нения вызывают большие или меньшие трудности. П. Босс назы­вает их нормативными стрессорами, т. е. трудностями, которые испытывает большинство семей. Он указывает, что на началь­ном этапе развития семьи возникают трудности взаимного при­способления, трудности отношений с родственниками, а на сле­дующих этапах — трудности организации быта и воспитания де­тей. Уточняя и расширяя список нормативных стрессоров, мож­но было бы выделить характерные для каждого этапа развития семьи трудности и таким образом приблизиться к пониманию содержания этапов. Некоторые сведения о них дает статистика причин разводов. Например, З. Розенталь пишет, что 8% разво­дившихся молодых супругов (продолжительность брака 0—2 года) мотивировали развод вмешательством в их жизнь родителей, а среди проживших вместе пять и более лет таких было только 0,6%. Своеобразие дальнейшего развития семьи показывает и то, что конфликты из-за эмоциональных отношений как бы вытесня­ют конфликты из-за воспитания детей. Так, по данным М. Джейм­са, на 5—10-м году брака больше всего разногласий между суп­ругами возникает из-за различного отношения к воспитанию де­тей. На дальнейших этапах развития семьи снова появляются сво­еобразные причины ее нестабильности, среди которых важ­ное место занимает представление о том, что невозможно воз­родить супружеские отношения. Так, В. А. Сысенко указывает, что после 25 лет брачной жизни возрастает число разводов, ко­торые мотивируются пьянством мужа (понятно, что очень редко не пьянствовавший ранее мужчина начинает пить в 50—60 лет) или фактическим созданием другой семьи (так же понятно, что отношения, характеризуемые как другая семья, возникают заметно раньше, чем юридически прекращается ранее бывший брак).

В. Сатир пишет, что по мере роста каждого члена семейного коллектива семья должна пройти определенные этапы. Все эти этапы сопровождаются кризисом и повышенной тревожностью, поэтому требуют подготовительного периода и последующего перераспределения всех сил.

□ Первый кризис: зачатие, беременность и рождение ре­бенка.

□ Второй кризис: начало освоения ребенком человеческой речи.

□ Третий кризис: ребенок налаживает отношения с внеш­ней средой, чаще всего это происходит в школе. В семью проникают элементы другого, школьного мира, нового как для родителей, так и для самих детей. Учителя обыч­но играют те же роли в воспитании, что и родители, и это в свою очередь требует адаптации как со стороны детей, так и родителей.

□ Четвертый кризис: ребенок вступает в подростковый воз­раст.

□ Пятый кризис: ребенок становится взрослым и покидает дом в поисках независимости и самостоятельности. Этот кризис часто ощущается родителями как потеря.

□ Шестой кризис: молодые люди женятся, и в семью вхо­дят невестки и зятья.

□ Седьмой кризис: наступление климакса в жизни женщи­ны.

□ Восьмой кризис: уменьшение сексуальной активности у мужчин. Это проблема не физиологическая, а психоло­гическая.

□ Девятый кризис: родители становятся бабушками и дедушками. На этом этапе их ждет много радостей и про­блем.

□ И, наконец, десятый кризис: умирает один из супругов, а потом и второй.

Когда три или четыре таких кризиса происходят одновре­менно, то жизнь становится напряженнее и тревожнее, чем обыч­но. В. Сатир подчеркивает, что это естественные кризисы, пере­живаемые большинством людей.

Возможно выделение определенных этапов развития семьи по соответствующим им задачам.

Добрачное общение. На данном этапе необходимо достиг­нуть частичной психологической и материальной независимос­ти от генетической семьи, приобрести опыт общения с другим полом, выбрать брачного партнера, приобрести опыт эмоцио­нального и делового взаимодействия с ним.

Брак — принятие супружеских социальных ролей. Этот этап тесно связан со следующим, но юридические ограничения бра­ка, включение отношений в паре в более широкий контекст от­ношений, уже поддерживаемых каждым из супругов, и трудно­сти, возникающие при решении указанных задач, для преодоле­ния которых нередко нужна и профессиональная психологичес­кая помощь, свидетельствуют о том, что данный этап имеет свой­ственные только ему особенности.

Этап «медового месяца». Данное название может быть и слишком метафорично, но довольно точно отражает эмоцио­нальные проблемы и задачи деятельности, которые решаются на этом этапе. Среди них следует отметить принятие изменений в интенсивности чувств, установление психологической и пространственной дистанции с генетическими семьями, приобре­тение опыта взаимодействия в решении вопросов организации каждодневного быта семьи, создание интимности, первичное согласование семейных ролей.

Этап молодой семьи. Рамки этапа: решение о продолжении рода — возвращение жены к профессиональной деятельности или начало посещения ребенком дошкольного учреждения. Для данного этапа свойственно разделение ролей, связанных с от­цовством и материнством, и их согласование, материальное обес­печение новых условий жизни семьи, приспособление к боль­шим физическим и психологическим нагрузкам, к ограничению общей активности супругов за пределами семьи, к недостаточ­ной возможности побыть в одиночестве и г. д.

Зрелая семья, то есть семья, успешно выполняющая свои функции. Задачи данного этапа определяются созданием новой структуры отношений. Если на четвертом этапе семья пополни­лась новым членом, то на пятом она дополняется новой (новыми) личностью. Соответственно изменяются роли родителей. Их возможности удовлетворять потребности ребенка в опеке, в бе­зопасности должны дополняться способностями воспитывать, организовывать социальные связи ребенка.

Этап заканчивается, когда дети достигают частичной неза­висимости от родительской семьи. Эмоциональные задачи этапа можно считать решенными, когда психологическое влияние де­тей и родителей друг на друга приходит к равновесию, когда все члены семьи условно автономны.

Семья людей старшего возраста. На данном этапе возобнов­ляются супружеские отношения, придается новое содержание семейным функциям (например, воспитательная функция вы­ражается участием в воспитании внуков).

Периодизация развития семьи может быть и иной, но пред­лагаемый принцип выделения этапов развития — это определе­ние минимальных эмоциональных задач деятельности, свойствен­ных каждому этапу. Задачи, не решенные на предыдущих эта­пах, неизбежно должны решаться на следующих, а если этого не происходит, семья, как имеющая специфические функции малая группа, не способна их выполнить. Обоснованность такой периодизации подтверждает и то, что для различных задач, ре­шаемых семьей, есть наиболее оптимальные интервалы времени. Здесь также можно отметить, что наличие в семье большего чис­ла детей существенно не меняет предлагаемой периодизации развития семьи. Независимо от их числа, начало четвертого эта­па определяет рождение первого ребенка, а окончание пятого — достижение всеми детьми частичной независимости от генети­ческой семьи.

В современной отечественной психологии известна перио­дизация Э. К. Васильевой, которая выделяет 5 стадий жизненно­го цикла семьи:

1) зарождение семьи до рождения ребенка;

2) рождение и воспитание детей;

3) окончание выполнения семьей воспитательных функ­ций;

4) дети живут с родителями, и хотя бы один не имеет соб­ственной семьи;

5) супруги живут одни или с детьми, имеющими собствен­ные семьи.

Э. К. Васильева также исходит из того, что на каждой ста­дии решаются свои, присущие только этому периоду задачи, соответственно и характеристика каждого периода достаточно специфична.

В зарубежной психологии распространена периодизация жизненного цикла семьи Р. Хилла. Он выделяет:

□ стадию монады;

□ стадию вступления в брак;

□ стадию рождения ребенка;

□ стадию проживания с ребенком до подросткового воз­раста;

□ стадию «вылета детей из гнезда»;

□ стадию смерти одного из супругов;

□ вновь стадию монады.

Обнаруживается, что семьи, живущие в разных социоэкономических условиях, по некоторым параметрам своего разви­тия схожи. Объяснением данного явления может быть влияние личности на семью и семьи на личность. На это обращают вни­мание Дороти и Рафаэль Беквары, по мнению которых, есть некоторые общие моменты в развитии семьи и личности в семье. Они пишут, что личность в семье проходит следующие этапы развития: необрученный человек; брак; рождение; родитель — дошкольника, младшего школьника, подростка, юноши; чело­век среднего возраста; старик. А семья имеет следующие этапы развития: брак (первый-второй год совместной жизни), ранний период семьи (2—10 лет), средний период (10—25 лет), длитель­ный период (25 и более лет). Первая из предлагаемых периодиза­ций легко переносится в любой социальный контекст, вторая не всюду будет эмпирически достаточно обоснованной. Но Д. и Р. Беквары предлагают и общий принцип периодизации развития личности в семье и развития семьи. Им можно считать эмоцио­нальное развитие и задачи деятельности, без решения которых невозможно перейти на новый этап развития.

Однако приведенные периодизации имеют отличительные черты, к которым для российской семьи можно отнести:

1. отсутствие сепарации и сегрегации в детско-родительских отношениях;

2. почти неизбежный феномен группового давления на но­вого члена семьи. На стадии зарождения семьи актуальны проблемы первоначального семейного обзаведения и оп­ределения членов семьи в координатах «свой — чужой». Как правило, молодая семья начинает свое существова­ние на территории одной из родительских семей, следо­вательно, сопровождается приходом в родительскую се­мью нового члена. Для родителей один из молодой супру­жеской пары «свой», другой — «чужой». Проживание на «чужой» территории может сопровождаться вмешатель­ством родителей в семейные дела молодых;

3. потенциальная возможность перерастания межличност­ного конфликта в межгрупповой (межсемейный).

На наш взгляд, наиболее удобной для решения приклад­ных задач психологии семейных отношений является периоди­зация жизненного цикла семьи М. Эриксона. Согласно этой пе­риодизации выделяются:

□ период ухаживания;

□ брак и его следствия (брачное поведение);

□ рождение ребенка и взаимодействие с ним;

□ зрелая стадия брака;

□ отлучение детей от родителей;

□ пенсия и старость.

Рассмотрим далее некоторые стадии жизненного цикла (пе­риод ухаживания, семья молодоженов, семья в пожилом возра­сте) подробнее.

Период ухаживания

Человек — не уникальное из живых существ на планете. Раздвинем рамки человеческой семьи и выглянем за ее пределы. Как у животных, так и у человека имеют место ухаживание, спаривание, постройка гнезда, выращивание детей и освобож­дение их для самостоятельной жизни.

Существенные отличия человеческих отношений по фор­мированию брачной пары связаны с учетом дальнего родства. В природных условиях медведица не подбирает своей дочери «мужа». У людей же брак по сути является не соединением двух людей, это объединение двух семей, которые оказывают свое влияние и создают сложную сеть подсистем.

У людей индивид определяется относительно других людей и подбирает себе партнера с учетом мнения своего значимого окружения.

У животных образование пары зависит от 2 факторов: кри­тически-временного и территориального. Особь в критический период занимает свою территорию и создает пару. Если она это­го не успевает, то становится «периферическим» животным (это справедливо как для самцов, так и для самок). Такие животные не защищены. По сути они становятся пасынками природы.

Ухаживание у людей зависит от двух факторов: фактора вре­мени и фактора риска. Существует определенный возрастной пе­риод, в течение которого молодой человек обучается ухаживать, и чем длительнее этот процесс, тем ближе к периферии этот ин­дивид. У него ослабляется (замедляется) развитие социальных, физиологических реакций. Фактор риска связан с избирательным и полимотивированным характером предбрачного поведения.

Люди создают семьи по разным причинам: чтобы уйти из дома, спасти друг друга, завести детей, по любви и др. Вместе с тем ситуация брачного выбора характеризуется двойственнос­тью: с одной стороны, молодой человек остается «ребенком» в своей семье, с другой стороны, он выступает в роли молодоже­на. Проблема установления близких отношений с людьми не из своей семьи связана с тем, что молодой человек зачастую к пе­риоду брачного возраста не в достаточной мере освобожден от роли «ребенка» в материнской семье. Длительный период выра­щивания человеческого ребенка позволяет лучше и полнее под­готовить его к жизни, но одновременно фиксирует, а то и про­сто стагнирует детско-родительские отношения. Родители могут подготовить ребенка к самостоятельному сознательному брач­ному выбору, а могут и запутать в семейных связях навечно.

Молодые люди, так и не освободившиеся от материнской семьи и не создавшие собственной семьи, в человеческом сооб­ществе также оказываются периферийными индивидами. Имеет­ся в виду, что эти люди не оцениваются по критериям «хоро­шие—плохие», оценка идет по показателям соответствия неким социальным нормам и стереотипам, например: «Взрослый чело­век обязан иметь семью».

Психологическая задача предбрачного периода, которую решает каждый молодой человек, заключается в необходимости фактически отделить себя от родительской семьи и вместе с тем продолжать оставаться связанным с ней.

В некоторых культурах проблема такого противостояния решается таким путем, что родители сами выбирают брачного партнера своему чаду.

По мере подбора партнеров родители становятся важней­шим фактором в процессе принятия решения о браке. В этом смысле можно говорить не о двух. а о трех факторах, влияющих на период ухаживания у человека. Даже современный городской человек весьма зависим в брачном вопросе от мнения родителей. Даже выбор назло родителем - это зависимый выбор. Известен еще выбор «всей семьей», что в большинстве случаев можно трак­товать как «невротический выбор партнера.

Рассмотрим далее особенности предбрачного периода. В пси­хологии семейных отношении принято выделять добрачный и предбрачный период. К особенностям добрачного периода отно­сят весь жизненный сценарии человека от рождения до брака. К предбрачному периоду относят взаимодействие с брачным парт­нером до брака. В предбрачном периоде выделяют предбрачное знакомство и предбрачное ухаживание.

Остановимся несколько подробнее на предбрачном знаком­стве.

Известна следующая статистика по предбрачному знаком­ству.

18% молодых людей знакомятся в местах отдыха.

14% — по месту учебы.

17% — на работе.

18,7% — в местах досуга.

7% — живут на одной улице.

8% — познакомились на улице.

2% — живут в одном доме.

Таким образом, преобладающее число знакомств происхо­дит в обстановке, удаленной от реальности: в местах досуга, от­дыха, уличные знакомства. Большинство таких ситуаций сопро­вождается «эффектом ореола». В основном молодые люди стара­ются выглядеть лучше. Это справедливо как в отношении внеш­него вида, так и в отношении повествования о себе и своих рас­суждений о жизни. В таких условиях происходит общение «ма­сок», которые каждый надевает на себя. Анализ брачных объявлений подтверждает такой расклад. Только 2% брачных объяв­лений содержат намеки на некие недостатки.

Знакомство до брака различается не только по характеру, но и по длительности. Причем исследователи выяснили, как время предбрачного знакомства влияет на сохранение брачных отно­шений. Картина здесь такова:

Длительность знакомства до брака	Показатель устойчивости брачных отношений впоследствии (в%)
до 1 мес. от 1 мес. до 6 мес. до 1 года от 1 года до 3 лет свыше 3 лет	4% 14% 22% 42% 18%

Таким образом, есть некий оптимальный срок развития предбрачных отношений, который коррелирует с успешностью и сохранностью брака. Как слишком короткий, так и слишком длительный период являются факторами риска для устойчивос­ти брачных отношений впоследствии. Короткий период предбрач­ных отношений недостаточно информативен и не способствует хорошему узнаванию своего брачного партнера. Длительный пе­риод ведет к уменьшению сексуальной привлекательности, сни­жается интерес и новизна межличностных отношений.

Идеальных или нормативных качеств для вступления в брак не выделено. Известно, что в успешном браке могут жить и жад­ные и глупые люди, и очень образованные и интересные. Одна­ко в отечественной психологии проведены исследования, по­зволившие отметить благоприятные качества для вступления в брак. Благоприятными качествами обозначаем свойства, нали­чие которых повышает вероятность успешного брака.

К ним относят (как для мужчин, так и для женщин) такие качества:

□ оптимизм и эмоциональную живость;

□ старательность;

□ способность исполнять подчиненные роли при сохране­нии собственных суждений;

□ доброжелательность и участливость;

□ умение обращаться с деньгами.

Отдельно описывают качества мужчин, благоприятные для вступления в брак:

□ умение брать на себя ответственность;

□ способность получать удовольствие, ведя за собой других;

□ уверенность в себе;

□ забота о поддержании равенства в общении;

□ умение подмечать детали.

Отдельно описывают качества женщин, благоприятные для вступления в брак:

□ способность к эмоциональной поддержке;

□ способность получать удовольствие от помощи другим;

□ спокойное отношение к советам (мужа, свекрови);

□ отсутствие тенденции к соперничеству;

□ отсутствие излишней романтичности.

Предбрачный период является очень важным для понима­ния всей специфики психологии семейных отношений. Супруги не являются кровными родственниками, они становятся «род­ственниками» по выбору. В этом смысле необходимо в предбрачный период много сил затрачивать на этот самый выбор, а впос­ледствии прикладывать немало психологических усилий для его сохранения.

Но вернемся к предбрачному периоду и опишем его функ­ции. К ним относят:

1. накопление совместных переживаний и впечатлений;

2. узнавание друг друга, уточнение и проверка принятого решения. Такая проверка информативна, если она зат­рагивала домашние ситуации, ситуации переживания совместных трудностей и ситуации объединения уси­лий. По сути дела, разговор идет о предбрачном «экс­периментировании», в ходе которого проверяется фун­кционально-ролевое соответствие партнеров. Истори­чески место такому эксперименту в предбрачных от­ношениях было четко отведено, известно оно как по­молвка. К сожалению, в настоящее время такое явле­ние на старте семейной жизни отсутствует. Ему «на смену» пришло предбрачное сожительство, которое недостаточно информативно. Молодые люди бессозна­тельно проверяют свои сексуальные сценарии. Однако сексуальная совместимость не проверяется, а формиру­ется. В этом плане интимная «удача» до брака не является индикатором успешной семейной жизни, в том числе и в сексуальном варианте:

3. проектирование совместной жизни. В его рамках моло­дые люди моделируют будущую совместную жизнь, зак­лючают своего рода «брачный договор». Ключевым мо­ментом здесь выступает доверие друг к другу и вербали­зация своих ожидании.

Психологические условия оптимизации предбрачного периода включают:

□ рефлексию мотивов, отношений и чувств, как своих соб­ственных, так и партнера:

□ замена эмоционального образа избранника на реалис­тичный:

□ осуществление предбрачного информационного обме­на. который предполагает выяснение деталей биографии и информирование о прошлой личной жизни, состоя­нии здоровья, способности к деторождению, о ценнос­тных ориентациях и жизненных планах, о представлени­ях по поводу супружества и ролевых ожиданиях. В ходе предбрачного информационного обмена складываются подробные психологические портреты молодых людей, особенности родительских семей (состав, структура, ха­рактер взаимоотношений родителей, детско-родительских семей). Безусловно, сбор информации не должен пре­вращаться в допрос и следственные действия. Разговор идет о взаимном самораскрытии и доверии друг к другу, когда хочется рассказать о себе, поделиться своей исто­рией, мыслями, чувствами, мечтами. Доверие порожда­ет доверие, утаивание информации или скрытые ожида­ния могут обернуться в браке источниками сложных про­блем. Характер предбрачных отношений обыкновенно пе­реносится в семейную жизнь;

□ оценка стиля общения и взаимодействия (устраивает ли?);

□ адекватизация уровня притязаний;

□ реалистичное восприятие партнера и принятие его;

□ мысленное и реальное проигрывание сценариев совмес­тной жизни.

Изучение предбрачных отношений послужило основанием для выделения добрачных факторов риска. К ним относят:

□ ранний возраст брачующихся (в России такой возраст негласно считают — для мужчины до 20 лет, для жен­щины до 18 лет), ибо он продуцирует многообразие перцептивных ошибок и искажений;

□ поздний возраст (для Запада таким возрастом является: для мужчины — 40—45 лет, для женщины — 30—35 лет, для России: для мужчины — 30—32 года, для женщины — 25—27 лет);

□ превышение возраста жены относительно возраста мужа;

□ наличие у жены более высокого образования;

□ городское происхождение;

□ гетерогенность статуса;

□ социально-демографическая разница в происхождении;

□ отсутствие братьев и сестер у жены;

□ отсутствие сестер у мужа;

□ неустойчивость отношений до брака;

□ отрицательное отношение родителей к браку;

□ слишком короткий или слишком длительный период знакомства;

□ неоптимальные мотивы вступления в брак;

□ добрачная беременность;

□ наличие друзей противоположного пола у одного из бу­дущих супругов.

Кроме этих, выделяют группу позитивных факторов, влия­ние которых повышает вероятность успешных и гармоничных отношений в браке, и в целом расцениваются как прогностичес­ки-благоприятные. К ним относят:

1) высшее образование у мужчины;

2) оптимальная длительность предбрачных отношений (от 1 года до 3 лет);

3) «теплые» отношения до брака;

4) сходные черты характера (кроме доминирования и со­перничества);

5) наличие ролевых ожиданий и их совпадения и согласо­ванность;

6) наличие общих друзей будущей семейной пары;

7) согласие родителей на брак и их положительная оценка намечающегося союза.

Остановимся подробнее на некоторых аспектах добрачных отношений, связанных с выбором спутника жизни.

Принято различать три модели выбора спутника жизни:

1. Модель фильтров. Согласно этой модели выбор партнера представляет собой многоступенчатый процесс. На пер­вой стадии происходит фильтрация по принципу гомо­генности, т. е. обнаруживается притягательная сила чело­века, сходного по расе, происхождению, религиозной и социальной принадлежности. На второй стадии срабаты­вает фильтр ценностно-ориентационного единства. Сим­патия возникает при совпадении ценностей, убеждений, мировоззренческих позиций. На третьей стадии фильт­рация происходит по принципу потребностно-мотивационному. Важным для сближения и принятия решения о заключении брака является совпадение базовых потреб­ностей.

2. Модель максимизации выгоды. Формирование пары проис­ходит при наличии у партнера максимального количе­ства желаемых качеств. Чем больше совпадений, тем ве­роятнее становится факт заключения брака именно с этим партнером.

3. Модель дополнительности. Притягательным является ситу­ация, когда противоположный партнер обладает чем-то таким (свойствами, чертами характера, интересами, уме­ниями), чего нет у первого. Такой механизм компенса­ции срабатывает по принципу комплиментарности.

В современной психологии различают три мотивации на брак:

□ Мотивация на сам факт брака. Главная движущая сила в этом случае — намерение заключить брак. Порой это происходит под влиянием других при реализации ло­зунга «Пора!». При этом другой человек является толь­ко средством для исполнения заветного желания — же­ниться или выйти замуж. И в общем неважно, какой именно партнер рядом. Важно, чтобы был и не возра­жал против заключения брака. Если такого человека поблизости нет — все силы тратятся на его поиски. Сами по себе такие действия не окрашены в негативные тона. Во многих случаях брак стартует именно с этой пози­ции, и люди, имевшие серьезную потребность в семейной самореализации, долго и счастливо, во всяком слу­чае благополучно живут в браке. Проблемы возникают, когда впоследствии встречается человек, который спо­собен вызвать сильное чувство. Такой вариант даже не рассматривается как психологическая измена: ведь внут­ренняя убежденность свидетельствует, что законный суп­руг был всего лишь средством.

□ Мотивация на определенный тип брака. В этих случаях дей­ствуют более уверенные люди, они ориентируются на та­кого партнера, который способен осуществить их мечты, который соответствует некоему представлению о престиж­ном варианте брачных отношений. В прежние время для женщины признаком успешного замужества был брак с капитаном дальнего плавания, артистом, дипломатом. Для юноши — брак с дочкой известных людей, начальников. В нынешние времена символом успешного замужества яв­ляется брак с иностранцем или иностранкой, богатым человеком, фотомоделью. Сам по себе этот факт не несет отрицательной окраски. Дай бог, как говорится, дожить в любви и согласии. Проблемы опять-таки возникают, если в жизни встречается другой или другая. Такие оценочно-сравнительные выборы могут происходить в жизни мно­гократно: всегда можно найти кого-то еще лучше.

□ Мотивация на определенного человека. В этом случае из­бранник воспринимается как конкретный реальный че­ловек, со всеми слабостями и недостатками. Конечно, могут встретиться и лучше и красивее, но это ничего не меняет. Это был сознательный выбор с установкой на принятие определенного человека и с вытекающей от­сюда личной ответственностью за свои чувства.

К. Г. Юнг в статье «Брак как психологическое отношение» пишет о том, что молодому человеку дана возможность непол­ного понимания как других, так и самого себя, поэтому он не может быть удовлетворительно осведомлен о мотивах других людей, в том числе и о своих собственных. В большинстве случа­ев он поступает, как правило, под влиянием бессознательных мотивов.

Бессознательные мотивации по Юнгу имеют как личност­ную, так и всеобщую природу. Прежде всего это мотивы, вызванные родительским влиянием, В этом смысле для молодого человека определяющим является отношение к матери, а для девушки — к отцу. В первую очередь это степень связанности с родителями, которая бессознательно влияет на выбор супруга, поощряя или затрудняя ею. Сознательная любовь к отцу или матери способствует выбору супруга, сходного с отцом или матерью. Бессознательная связанность усложняет выбор и вызыва­ет своеобразные модификации.

Известный психолог А. В. Добрович выделил группу моти­вов, побуждающих человека вступать в брак, которые чаще все­го не осознаются. К ним он относит:

□ обоюдное актерство, когда молодые люди играют ро­мантические роли;

□ общность интересов. когда совпадение интересов, об­щее увлечение принимают за родство душ;

□ уязвленное самолюбие, которое побуждает достичь «за­ветного» любой ценой, стимулирует азарт и жажду по­беды через обладание «непокорным»;

□ ловушка неполноценности, в которой сливаются воеди­но установка благодарности и ощущение реализации «последнего шанса»;

□ интимная удача, когда успех в сексуальных отношениях сводится к предвосхищению хорошего брака;

□ взаимная легкодоступность, что очень привлекает в доб­рачных отношениях;

□ жалость, она же в вариантах вины, долга, воспринима­ется как «собственная доблесть» и позволяет играть на сцене жизни весьма благородную роль;

□ порядочность, когда брак стимулируется мнением бли­жайшего окружения и ответственностью перед ним;

□ выгода, когда человек обретает посредством такого союза пристанище, финансовое и материальное благополучие;

□ месть, когда выбор партнера и вступление в брак совер­шают «назло обидчику»:

□ боязнь одиночества, когда брачный союз выступает в роли спасения от своих проблем, от самого себя, от страха будущей жизни.

Данные мотивационные модификации могут быть осознан­ны, и тогда, при условии, что люди не лукавят сами с собой, намерения их серьезны, а ответственность за семейную жизнь принимается и полном объеме, сеть шанс, что брак, стартовав­ший с этих позиций, может оказаться успешным. По выраже­нию И. С. Тургенева, можно «дожить до любви». Проблема возни­кает в ситуациях раздвоения мотивов: декларируется одно, как правило, говорят о любви и даже сами начинают в это верить, а реальным побудительным мотивом является другое — актерство, жалость, месть, страх одиночества и прочее.

По-видимому, браков, заключенных по описанным выше основаниям, немало. Причину К. Юнг связывает с искусствен­ной бессознательностью родителей. Он полагает, что если ин­стинкт не изуродован, то выбор супруга может оставаться сво­бодным от этих влияний, но все же они — раньше или позже — станут ощутимыми помехами. По Юнгу, инстинктивный выбор является наилучшим с точки зрения поддержания рода, но он отмечает, что с психологической точки зрения такой брак не всегда бывает счастливым, так как между инстинктивной и ин­дивидуально развитой личностью зачастую имеется большая раз­ница.

Однако Юнг в целом оптимистичен относительно прогно­зов брака, ибо уверен, что большинство браков достигает своего наивысшего психологического предела в биологическом пред­назначении без ущерба для духовного и морального здоровья. Относительно немногие оказываются в глубочайшем разладе с собой.

Брак как психологическое отношение, по Юнгу, имеет ряд особенностей;

1. цель и содержание брака выступают как осознание бес­сознательных мотивов и влияний;

2. неизбежность создания счастливого брака через превра­щение бессознательных мотивов в осознаваемые;

3. возможность установления психологических отношений в браке только во второй половине жизни;

4. взгляд на конфликтную атмосферу как непременное пре­дусловие осознавания.

За рамками аналитической психологии исследователи вы­деляют три большие группы брачных мотивов. В первую группу входят эмоционально этические мотивы, во вторую — мотивы самореализации, в третью - мотивы долга и обязанности. Вероятно, принятие решения о вступлении в брак определяется всей совокупностью брачных мотивов, просто один из них становит­ся ведущим. Таким мотивом повсеместно является любовь.

Молодая семья, ее задачи и особенности

Говоря об этапе развития молодой семьи, следует более подробно остановиться на тех задачах, которые должны решать молодые супруги.

Кроме того, необходимо проанализировать трудности, с которыми сталкиваются будущие молодожены, затем молодые супруги, а на следующей ступени — молодая семья с новорож­денным.

Психологическая суть брака — подтверждение отношений в паре, их включение и согласование с другими отношениями, которые уже поддерживают будущие супруги. Такое согласова­ние не всегда протекает легко. Иногда к нему не готовы будущие супруги, иногда их ближайшее окружение может не одобрять или сопротивляться браку. Поэтому даже в тех случаях, когда задача выбора брачного партнера решена, у пары могут возник­нуть серьезные трудности.

Одна из характерных в этой ситуации трудностей — несог­ласие родителей. Его причины не всегда осознаются, но часто имеют реальную основу. Большинство родителей желают, чтобы брак их детей был удачным, поэтому не одобряют, по их мне­нию, необдуманного и поспешного решения вступления в брак. Таким образом, они заботятся о стабильности будущей семьи, о ее способности выполнять все семейные функции. Такое поведе­ние родителей соответствует одной из общественных функций семьи — контролю за поведением детей. Но точно оценить обо­снованность решения детей вступить в брак довольно трудно. Поэтому возможны ошибки в оценке этого решения. Ошибки выбора брачного партнера, ошибки сопротивления родителей браку могли бы относительно успешно преодолеваться в про­цессе обсуждения перспектив будущей семьи. Но нередко дети спешат заключить брак, а родители вместо обсуждения выража­ют слабо аргументированное категорическое несогласие, что осложняет взаимоотношения молодоженов и близких им людей. А если молодая пара эмоционально или материально очень за­висима от родителей, нелегко урегулировать сложные, иногда конфликтные отношения.

Психологическая зависимость молодых людей от родите­лей проявляется в попытках руководствоваться установками ро­дителей, а не своими потребностями и решениями, семейные ритуалы отождествлять с содержанием семейных отношений, попытками, демонстрируя лояльность к генетической семье, создавать свою, независимую от нее. Эту зависимость детей под­держивает чувство небезопасности родителей, которое толкает их постоянно контролировать детей и сопротивляться (часто не полностью осознав мотивы сопротивления, а потому еще эмо­циональнее) их самостоятельности. Контроль усиливает и ослож­няет психологические проблемы взрослых детей, в частности, свойственное многим молодым людям противоречие отношений к автономии, желание пользоваться опекой в одних областях семейной жизни и быть самостоятельными в других.

Данное противоречие отчетливо проявляется в отношении молодежи и молодых супругов к материальной помощи со сто­роны родителей.

По данным одного из опросов абитуриентов, около 30% юношей и 45% девушек придерживаются мнения, что молодым супругам совсем не нужна помощь старшего поколения в реше­нии вопросов общения в молодой семье. Но за такую же полную материальную независимость молодой семьи от родителей выс­казалось только 10% опрошенных*.

* См.: Навайтис Г. Семья и психолог. Калининград, 1996. С. 135.

Таким образом, начальная, имеющаяся до заключения брака установка предполагает и помощь, и невмешательство со стороны родителей в жизнь молодой семьи. Понятно, что реализация по­добной установки проблематична.

Материальная и эмоциональная зависимость многих моло­дых семей указывает на необходимость достижения самостоя­тельности, ответственности, автономии, т. е. зрелости. Здесь сле­дует отметить, что психологическая зрелость достигается труд­нее, чем материальная. Молодожены часто не имеют достаточ­ного опыта применения совместных решений. Кроме того, при деловом обсуждении конкретных семейных вопросов нередко выясняется, что для принятия решений молодым супругам хватало и информации, и ясною понимания своих интересов, но согласованно действовать они не могли, так как не стремились к взаимопониманию, пробовали возникшую проблему решить не совместно, а один за другого. Также нередко выясняется, что «неумение» найти решение опирается на эгоцентрическое пред­ставление о семье, нежелание отказаться от некоторых привиле­гий или интересов.

Начало семейной жизни, «медовый месяц» — особенно при­ятный, по общему представлению, этап развития семьи. Такой же установкой руководствуются и большинство молодоженов. Но на протяжении этого этапа изменяется интенсивность чувств супру­гов, устанавливается пространственная и психологическая дис­танция между молодоженами и их генетическими семьями и т. д. Понятно, что эти задачи не всегда решаются гладко. Это обнару­живается в том факте, что около 2% распадающихся браков су­ществовали менее года*. Малая часть таких разводов приходится на первые недели брака. Основная причина столь быстрых разво­дов — новая, отрицательная информация о супруге.

* См.: там же. С. 138.

Около половины «быстрых» разводов связаны с обманом, а другая половина — с недостаточным знанием будущего супру­га и/или его семьи. Данная причина обуславливает заметную часть трудностей, возникающих в первые месяцы семейной жизни.

Во многих семьях в первый год после заключения брака рождается ребенок. Его рождение изменяет роли супругов, им приходится приспосабливаться к новому образу жизни, к вы­росшим психическим и физическим нагрузкам, ограничениям общего досуга и т. д. Бели все эти и другие не перечисленные задачи приходится решать быстро, а к ним еще прибавляются нерешенные проблемы из ранее бывших этапов развития семьи, то сама ситуация, требующая быстрого изменения семейных от­ношений, становится стрессором

Указанный семейный конфликт иллюстрирует одну из ти­пичных схем кризиса молодой семьи. Такому кризису свойствен­но отсутствие одного разрушающего семью фактора. Бытовые трудности, разногласия с ближайшими родственниками, неудов­летворенность интимными отношениями и т. п. в отдельности могут быть приняты, но их совокупность превышает возможно­сти супругов сопротивляться стрессу.

Следует указать, что похожие кризисы в некоторой части молодых семей как бы запланированы. По данным уже упомяну­тых опросов, 21% будущих молодоженов и 19,6% молодых суп­ругов среди мотивов, побудивших их заключить брак, указали на беременность. Очевидно, что добрачная беременность не являет­ся безусловной причиной будущего семейного кризиса. Чаще всего она только подталкивает к юридическому подтверждению по­стоянной интимной и психологической связи. Но она может под­толкнуть к этому и те пары, которые недостаточно подготовле­ны к принятию семейных прав и обязанностей. Кроме того, та­кие пары нередко не подготовлены к браку. Психологически наи­более проблемной становится ситуация беременности после крат­ковременного знакомства.

Неблагоприятные тенденции развития супружеских отно­шений и их предпосылки и каких-то случаях разрушают семью, в других способствуют большой дифференциации отцовских и материнских обязанностей.

До рождения ребенка оба супруга имеют похожие возмож­ности работать, учиться, общаться с близкими и друзьями. После рождения ребенка даже очень помогающий отец и далее работа­ет, встречается с друзьями, а жена некоторое время в основном заботится только о ребенке. Кроме того, рождение ребенка как бы предлагает молодым родителям новые возможности общения и сотрудничества и сужает уже имевшиеся. Вот это создает предпо­сылки как для благоприятного, так и для неблагоприятного раз­вития семьи. Реализация этих предпосылок зависит от многих фак­торов, среди которых особенно влиятельным становится имею­щийся опыт общения супругов. Если они научились учитывать интересы друг друга, понимать чувства, совместно решали воз­никавшие перед семьей задачи, то рождение ребенка чаще всего укрепляет семейные связи. Супруги и дальше делятся своими пе­реживаниями и таким образом расширяют интересы друг друга, сообщают один другому эмоциональную и деловую информацию о довольно различных сферах деятельности. В таком случае разде­ление ролей супругов не ослабевает, а усиливает общность семьи.

Обобщая описанные тенденции, можно выделить некото­рые более общие моменты. Наиболее важный из них — это положительное отношение молодых супругов друг к другу. Многие из них интересуются чувствами друг друга, понимают, что есть перспектива совершенствовать свои отношения. На этом благо­приятном фоне даже значительные разногласия обычно прояв­ляются только в какой-то одной сфере жизнедеятельности се­мьи, затрагивают только одну из ее функций. Поэтому молодо­жены, которые конфликтуют, например, из-за быта, могут быть удовлетворены общим досугом, интимными отношениями и т. д. Это обстоятельство заметно отличает молодые семьи от со­вместно живущих длительное время семей, в которых конфликт чаще всего распространяется на многие или все сферы семей­ной жизни. Получив возможность «паузы» в конфликте, моло­дые семьи нередко самостоятельно находят приемлемые для себя решения, сохраняют и улучшают семейные отношения.

Пожилой человек и семья

На современном этапе развития общества человечество со­храняет самое большое количество старых и пожилых людей по сравнению с предыдущими эпохами. Их численность превышает численность всего населения планеты в XVII веке. По данным ООН, в 1950 г. в мире было 214 млн. людей старше 60 лет, в 2000 г. их уже будет 590 млн., а в 2025 г. — 1100 млн., то есть числен­ность пожилых людей возрастет за эти годы в 5 раз, тогда как население планеты за это время увеличится лишь в 3 раза. В связи с этим ученые говорят о «старении» общества*. Наряду с этим в нашей стране существует сложная экономическая ситуация, уве­личилась потеря рабочих мест, снизился жизненный уровень, категория пожилых людей попала как бы на «обочину» жизни.

* См.: Альперович В. Социальная геронтология. Пожилым и молодым о старости и старении. Ростов-на-Дону, 1997.

Несмотря на относительное многообразие конкретных под­ходов к периодизации психологического старения в пожилом возрасте, более или менее общепризнанным является выделе­ние серьезного нормативного кризиса в 55—65 лет. Изменение социального статуса и внутренней позиции человека по отноше­нию к своей жизни — главное содержание этого кризиса. Как во всяком возрастно-психологическом кризисе, в кризисе пожило­го возраста есть негативные и позитивные моменты. К негатив­ным относится изменение образа жизни, потеря множества со­циальных связей, ухудшение здоровья, снижение социальных и личностных притязаний, изменение психологического функци­онирования и прочее. К позитивным, созидательным моментам относится то, что практически все возрастные психологи счита­ют, что классический образ «психической окаменелости» не го­дится для правильного понимания пожилого возраста. Сознание человека и его психика имеют системное строение, и изменение (в частности, ухудшение) одних психологических функций мо­жет быть успешно компенсировано за счет других психологичес­ких функций. Кризис и есть свидетельство того, что субъект в условиях изменившихся психофизиологических возможностей организма, состояния здоровья, исчерпавшейся мотивации дос­тижений и прочего оказывается готов к изменению образа жиз­ни и внутренней позиции по отношению к жизни. Выход на пен­сию лишь формально узаконивает эти изменения, делает их, так сказать, неизбежными, так как самостоятельно принятое реше­ние о выходе на пенсию есть всегда решение развивающегося субъекта*.

* См.: Психология зрелости и старения. Ежеквартальный научно-прак­тический журнал. М., 1998.

Считается, что к моменту наступления пенсионного возра­ста подавляющее большинство людей достигает максимально возможных для них образовательного, профессионально-квали­фикационного, должностного и материального уровней, и ре­зультатом этого является выход на пенсию. В теории «освобожде­ния от дел» или «разобщения» У. Генри и Э. Камминга выход на пенсию рассматривается следующим образом. Разобщение состоит в разрыве между личностью и обществом, уменьшении ее энер­гии и ухудшении качества тех социальных связей, которые еще сохраняются между ней и обществом. Разобщение может прояв­ляться как в ослаблении социальных контактов и специфичес­ком отстранении более молодых поколений и общества в целом от пожилых людей, так и в выходе на пенсию и связанной с этим утратой социального статуса, уменьшением поступающей информации, которую обеспечивал этот статус, спаду коммуникабелыюсти. В то же время разобщение проявляется в психо­логической сфере: изменяется мотивация, интересы, сужается их круг, сосредотачиваясь при этом на внутреннем мире лично­сти. В зависимости от уровня психической энергии У. Генри вы­делил три группы пожилых людей. Два энергичных типа — это те, кто либо продолжает выполнять свою прежнюю социальную роль, трудясь на производстве, либо ведет жизнь на пенсии, наполненную активным досугом, любительскими занятиями, общественной деятельностью. Пассивная группа — это люди с низким уровнем психической энергии, не занятые ни на произ­водстве, ни вне его, а погруженные в мир своих личных забот и переживаний*.

* Шапиро В. Д. Человек на пенсии: социальные проблемы и образ жиз­ни. М.,1980.

Прекращение работы сопровождается у многих пожилых людей изменением образа жизни, разрывом привычных связей, новым отношением со стороны окружающих, сужением и отпа­дением одних возможностей, расширением и появлением дру­гих. Гораздо медленнее происходит изменение структуры лично­сти, отличающейся в этом возрасте, как правило, большей ус­тойчивостью. Вследствие такою «отставания» адаптация пенсио­неров к новым условиям, усвоение ими новых социальных ро­лей затрудняется, а период «перестройки», как его называют геронтологи, требует большего количества времени. Выход на пенсию, означающий, в первую очередь, утрату прежнего поло­жения, ухудшение состояния здоровья и снижение активной деятельности, может привести к нарушению сложившегося ди­намического стереотипа личности*. В связи с этим явлением упот­ребляется понятие «пенсионная болезнь», которая объясняется тем, что в течение всей жизни человек привык трудиться, нахо­дить в труде удовлетворение, после ухода на пенсию тяготится своим новым положением**.

* Шапиро В. Д. Социальная активность пожилых людей в СССР. М., 1983.

** Книга о здоровье: Сборник / Cocт: Ю. В. Махотин, О. В. Карева, Т. Н. Лосева. Под ред. Ю. П Лисицына. М., 1988.

Выход на пенсию — сложное, многоплановое социальное событие и социальный процесс. Он складывается из этапа подго­товки к оставлению работы, этапа принятия непосредственного решения о прекращении трудовой деятельности и этапа адапта­ции к новым социальным ролям. Выход на пенсию — это важное событие не только для человека, но и для окружающих его лиц. Процесс адаптации человека к новому положению протекает двояко. С одной стороны, человек приспосабливается к своему социальному микроокружению, с другой — последнее тоже при­спосабливается к его новому социальному положению, роли*.

* Шапиро В. Д. Социальная активность пожилых людей в СССР. М., 1983.

В. Д. Шапиро отмечает, что женщины чаще удовлетворены уходом на пенсию, чем мужчины, так как мужчины сталкива­ются с более радикальными изменениями в своей жизни и, сле­довательно, их адаптация проходит труднее. Женщины более подготовлены к переходу на положение пенсионеров. Это, воз­можно, связано с изменением степени участия в домашнем хо­зяйстве: для женщин это лишь увеличение объема ранее выпол­нявшихся функций, в то время как большинству мужчин прихо­дится впервые осваивать новые для них роли в семье*.

* Там же.

Таким образом, пенсионер — активный, деятельностный субъект, реальная личность, носитель и выразитель определен­ных интересов, социальных ориентации, носитель стремлений и потребностей, то есть социально мотивируемый субъект.

Ценностные ориентации личности — это представления человека о главных целях жизни и основных способах достиже­ния этих целей.

В. Д. Шапиро выделил следующие ценностные ориентации у пожилых людей:

1) работа на производстве;

2) полезность людям, обществу;

3) общественная работа;

4) сознание выполняемого долга;

5) общение с людьми;

6) семья, дети;

7) внуки;

8) уважение, авторитет, забота окружающих;

9) материальное обеспечение;

10) хорошее здоровье;

11) активность, интересный досуг;

12) покой, отдых;

13) независимость от окружающих.

Таким образом, ценностные ориентации пожилых людей отражают самые разнообразные потребности, которые могут быть представлены в виде 3 групп:

1) связанные с социальными потребностями (в значимой деятельности, содержательном досуге, спокойном отды­хе, хороших материальных и бытовых условиях);

2) социально-психологические потребности (в межлично­стном общении, престиже, независимости, чутком, за­ботливом отношении окружающих);

3) потребность в сохранении здоровья.

Специфическими для пожилого возраста являются ориен­тация на полное освобождение от дел и ориентация на внуков. Источник удовлетворения для пожилых людей заключается не только в их собственном благополучии, моральном и матери­альном, но и в благополучии, успехах семьи, близких людей.

Наиболее значимыми ценностями для пожилых людей яв­ляются: во-первых, семья и дети; во-вторых, покой и отдых; в-третьих, хорошее здоровье; в-четвертых, работа на производ­стве; в-пятых, полезность людям; в-шестых, материальное обес­печение; в-седьмых, активный, интересный досуг.

Польский социолог Е. Пиотровский отмечает, что хотя по­нятие «пожилой возраст» и связано с биологическими измене­ниями, но оно по существу определяется социально-культурны­ми признаками. Хронологические определения старости следует рассматривать как чисто операциональные. Образ старого чело­века, бытующий в традиционных представлениях, не соответ­ствует мнению так называемых старых людей о самих себе. По данным исследований, проведенных Е. Пиотровским, В. Д. Ша­пиро, лишь меньшинство пожилых людей (старше 65 лет) счи­тает себя стариками, а около 25% опрошенных думают, что они в расцвете сил, или относят себя к среднему возрасту.

С точки зрения гуманистической психологии важнейшее условие самореализации в любом возрасте, личностного роста и психического здоровья — это позитивное принятие человеком себя, которое возможно только при безусловном позитивном принятии со стороны значимых других. По-видимому, для по­жилого возраста безусловное позитивное принятие себя связано с безусловным позитивным принятием своего жизненного пути (семьи, профессии, досуга, жизненных ценностей и другое). Для большинства пожилых людей практически исчерпаны возмож­ности сколько-нибудь серьезных изменений в жизненном пути. Пожилой человек продолжает бесконечно много работать со сво­им жизненным путем в идеальном плане, внутренне*.

* Психология зрелости и старения. Ежеквартальный научно-практичес­кий журнал. М., 1998. Зима (4).

В эпигенетической теории Э. Эриксона* рассматривается формирование эго-идентичности, которое происходит в тече­ние всей жизни человека. Последняя психосоциальная стадия (от 65 лет до смерти) завершает жизнь человека. Это время, когда люди оглядываются назад и пересматривают свои жизненные решения, вспоминают о своих достижениях и неудачах. В это время фокус внимания человека сдвигается от забот о будущем к про­шлому опыту. Только в человеке, который каким-то образом проявил заботу в отношении людей и вещей и приспособился к успехам и разочарованиям, неотъемлемым от жизни, в родителе детей и создателе идей — только в нем постепенно созревает целостность личности**. Это чувство протекает из способности человека оглядеть всю свою прошлую жизнь и смиренно, но твер­до сказать себе: «Я доволен». Э. Эриксон отмечает несколько со­ставляющих такого состояния души: это все возрастающая лич­ностная уверенность в своей приверженности к порядку и ос­мысленности, это постнарциссическая любовь человеческой лич­ности как переживание мирового порядка и духовного смысла прожитой жизни, независимо от того, какой ценой они дости­гаются, это принятие своего жизненного пути как единственно должного и не нуждающегося в замене, это новая, отличная от прежней, любовь к своим родителям, это приязненное отноше­ние к принципам прошлых времен и различной деятельности в том виде, как они проявлялись в человеческой культуре. Эриксон полагает, что только в старости приходит настоящая зре­лость и полезное чувство «мудрости прожитых лет». Но в то же время он отмечает: «Мудрость старости отдает себе отчет в отно­сительности всех знаний, приобретенных человеком на протяжении жизни в одном историческом периоде. Мудрость — это осознание безусловного значения самой жизни перед лицом смерти»***.

* Эриксон Э. Детство и общество. М., 1992.

** Обухова Л.Ф. Детская психология: теории, факты, проблемы. М., 1996.

*** Эриксон Э. Детство и общество. М , 1992.

На противоположном полюсе находятся люди, относящи­еся к своей жизни как к череде нереализованных возможностей и ошибок. Недостаток или отсутствие целостности проявляется у этих людей в скрытом cтpaxe смерти, ощущении постоянной неудачливости и озабоченности тем, что «еще может случиться». Эриксон выделяет два превалирующих типа настроения у раз­драженных и негодующих пожилых людей: сожаление о том, что жизнь нельзя прожить заново, и отрицание собственных недо­статков и дефектов путем проецирования их на внешний мир*.

* Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности (Основные положения, ис­следования и применение). СПб., 1997.

В современном, преимущественно технократическом, по­стоянно озабоченном прогрессом и ростом прибылей обществе старение рассматривается как процесс превращения в нечто не­нужное, негодное, бесполезное. Это, в частности, наблюдается в растущем взаимоотчуждении поколений. Причиной этого от­чуждения стал распад семьи. Жизнь в «Я» стала важнее, чем жизнь в «Мы». В то время как раньше молодые, помогая пожилым в гораздо более близком контакте, были внутренне сопричастны не только их слабостям и болезням, по также и богатству их опыта, и силе чувств, теперь поколения живут гораздо отдален­нее и изолированнее. К телесному и духовному отчуждению до­бавилось также социальное*.

* Кемпер И. Легко ли не стареть? М., 1996.

На последних этапах жизненного цикла индивида исклю­чительно большую роль играет семья. Она представляет для по­жилого человека ближайшее социальное окружение, оказывает и позитивное, и негативное влияние на его адаптацию к изме­нившимся после выхода на пенсию условиям жизни. Семья яв­ляется важнейшим источником повседневной помощи, соци­ально и психически поддерживает стареющих людей*.

* Шапиро В.Д. Социальная активность пожилых людей в СССР. М., 1983.

Для большинства людей прямые родительские обязаннос­ти — если, конечно, они у них были — прекращаются в поздней взрослости. В среднем, по данным Г. Крайга, пожилые супружеские пары сообщают о большей удовлетворенности бра­ком после того, как их выросшие дети начинают жить отдельно. Первоначально могут возникать некоторые сложности, потому что, когда не отвлекают дети, людям нужно заново научиться жить вдвоем. Но большинство пар, вырастивших детей и сохра­нивших брак, утверждают, что испытывают меньшее напряже­ние и более сильное чувство удовлетворенности и гармонии. Кроме того, пары, которые сообщают при опросах об удовлет­воренности, превышающей средний уровень, часто говорят, что брак стал занимать более важное место в их эмоциональ­ной жизни. Он стал для них источником утешения, поддержки и душевной близости*.

* Крайг Г. Психология развития. СПб., 2000.

«Чувственное сближение» между супругами в пожилом воз­расте может быть очень сильным. Езеф Зеленка делится своими наблюдениями:

«Она стояла перед зеркалом, маленькая, сильная, некра­сивая. Новое пальто спускалось ей до лодыжек, из рукавов торча­ли только кончики пальцев. Она выглядела неуверенной и очень ранимой.

«Тебе идет, - повторил уже несколько раз старичок, обходя ее кругом. Он осторожно поправил складку, снял невидимую пу­шинку с плеча. Немного его подшить, — советовал он, — и будет очень хорошо...»

Зеркало привлекло высокую интересную блондинку. Она прикидывала на себя костюмы различных цветов, крутилась и наклонялась в разные стороны из за спин тех двоих.

«Ох», — прошипела сквозь зубы продавщица, нетерпеливо поднимая глаза к потолку, пока эти двое еще стояли у зеркала.

«Я так не могу, я такая маленькая», - произнесла винова­то старушка и повернула раскрасневшееся личико к продавщи­це, потом посмотрела на мужа. Она хотела быть в его глазах не­много получше. Старичок отдал завернуть старое пальто.

«Холодно», — заметил он, расплачиваясь.

Я совершенно забыл, зачем пришел в магазин. Пошел за ними, влекомый какой-то неясной силой. Старичок, держа жену за кончики пальцев, высовывавшиеся из длинного рукава, вел ее по улице. Я шел за ними довольно долго, незаметно, но упорно, не говоря ни слова»*.

* Цит. по: Кратохвил С. Психотерапия семейно-сексуальных дисгармо­ний. М., 1991. С. 235.

Семья может предоставлять пенсионерам прямую и кос­венную экономическую поддержку, оказывать различного рода социально-бытовые услуги, обеспечивать необходимый уровень потребления и комфорта, условия для досуга и отдыха. Этим, однако, не ограничиваются функции семьи по отношению к пожилым людям. В семье пенсионеры сохраняют возможность целенаправленных, содержательных и полезных занятий, интен­сивного и, что особенно важно, интимного межличностного общения. Участвуя в принятии семейных решений, они поддер­живают свой престиж, а обсуждая с более молодыми членами семьи их внесемейную деятельность, находят применение свое­му опыту, в том числе и профессиональному. В семье пенсионер в дополнение к собственным использует и ее социальные кон­такты, что позволяет вести ему более активный образ жизни. При­надлежность человека, ушедшего на пенсию, к семье может слу­жить лучшим средством от «пенсионной болезни». Таким обра­зом, значение семьи как ближайшего социального окружения, непосредственной микросреды не только полностью сохраняет­ся, но и резко усиливается с оставлением работы*.

* Шапиро В. Д. Человек на пенсии: социальные проблемы и образ жиз­ни. М., 1980.

Успешность адаптации к жизни на пенсии во многом оп­ределяется и предрасположенностью, готовностью самого че­ловека к осуществлению прежних и новых семейных ролей, а также тем, насколько семья удовлетворяет основные социальные и психологические потребности человека. Особое значение для пожилых людей имеет любовь, уважение и заботливое отноше­ние детей и внуков, признание детьми родительского автори­тета, высокая оценка сделанного для них отцом или матерью. Установка на помощь детям зависит от конкретных обстоя­тельств: положительная установка на помощь детям, не огово­ренная никакими условиями, свойственна только половине пожилых людей. Поэтому реальная внутрисемейная ситуация, с которой пенсионеры сталкиваются после оставления работы, не всеми из них воспринимается как благоприятная. Отсюда несоответствие между фактическими семейными функциями пожилых людей и их предрасположенностью к такого рода дея­тельности. Это может стать причиной их неудовлетворенности своим новым положением в семье и источником напряженных отношений с детьми.

Ценностные ориентации свидетельствуют не только о го­товности пожилых людей что-то делать для семьи, поступаться своими интересами для блага детей, но и о желании получать от них моральную поддержку или по крайней мере простую человеческую благодарность. Одинокие пожилые люди сталки­ваются с рядом социальных, экономических и психологичес­ких проблем, которые они далеко не всегда могут разрешить. Радость постоянного общения с детьми нередко заставляет идти на известный компромисс, ограничивая удовлетворение дру­гих потребностей и беря на себя дополнительные обязанности по дому. А ведь часто, снимая с детей нагрузку по дому, пожи­лые люди жертвуют своим здоровьем, отдыхом, общением и другими важными для них ценностями. Вместе с тем некоторые пожилые люди сталкиваются с непониманием со стороны млад­ших родственников, считающих, что семья должна составлять чуть ли не единственный объект интересов пожилого человека, и воспринимающих его вклад как нечто само собой разумею­щееся.

Хотя многие пожилые стремятся к автономии от детей (со­циальной, экономической, территориальной), для большинства из них семья по-прежнему является центром их интересов, мес­том удовлетворения многих человеческих потребностей, важней­шей сферой деятельности. Отношение семьи к пожилому чело­веку во многом служит показателем ее сплоченности и стабиль­ности. Благоприятная семейная среда может обеспечить актив­ный, разносторонний и полноценный образ жизни пожилого человека, способствовать его долголетию.

В целом семья остается уникальным, ничем не заменимым источником поддержки и помощи пожилым и старым людям. Она разделяет с обществом ответственность за их социальное функционирование, материальное благополучие, физическое и моральное здоровье.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ:

1. Дайте характеристику каждой стадии жизненного цикла семьи.

2. Прицедите примеры разных периодизаций развития се­мейной жизни.

3. Попробуйте определить специфику каждой стадии жиз­ненного цикла развития российской семьи.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА:

Алешина Ю. Е. Цикл разтггия семьи: исследования и проблемы. //Вестник МГУ, сер. 14, психология. 1987. № 2. С. 60—72.

Алешина Ю. Е., Борисов И. Ю. Полоролевая дифференциация как комплексный показатель отношений супругов. // Ве­стник МГУ, сер. 14, психология. 1989. №2. С. 44—53.

Алешина Ю. Е., Волович Л. С. Проблемы усвоения ролей муж­чины и женщины. // Вопросы психологии. 1991. №4. С. 74-82.

Альперович В. Социальная геронтология. Пожилым и молодым о старости и старении. Ростов-на-Дону, 1997.

Антонюк Е. В. Становление ролевой структуры молодой семьи и ее восприятие супругами. // Вестник МГУ, сер. 14, пси­хология. 1989. №4. С. 25-34.

Антонов А., Медков Д. Социология семьи. М., 1996.

Бодалев А. А. Личность и общение. Избранные психологические труды. М., 1995.

Бодалев А. А., Столиц В. В. О задачах в области научного психо­логического обеспечения службы семьи. // Семья и фор­мирование личности. Под ред. А. А. Бодалева. М., 1981.

Витек К. Проблемы супружеского благополучия. М., 1988.

Владин В., Капустин Д. Гармония семейных отношений. Минск, 1988.

Гребенников И. В. Основы семейной жизни. М., 1991.

Голод С. И. Моногамная семья: кризис или эволюция? (Социо­логический анализ)// Социально-политический журнал. 1995. №6. С. 74-87.

Голод С. И. Стабильность семьи. Социологический и демогра­фический аспекты. Л., 19.S4.

Гурко Т. А. Влияние добрачного поведения на стабильность мо­лодой семьи. // Социологические исследования. 1993. С. 58-74.

Захаров А. И. Психологические особенности диагностики опти­мизации взаимоотношений в конфликтной семье. // Воп­росы психологии. 1981. №3. С. 58—68.

Ильин Е. П. Сущность и структура мотива. // Психологический журнал. 1995. Т. 16. №2. С. 27-42.

Калмыкова Е. С. Психологические проблемы первых лет суп­ружеской жизни. // Вопросы психологии. 1983. №3. С. 83-89.

Кемпер И. Легко ли не стареть? М., 1996.

Книга о здоровье: Сборник / Сост.: 10. В. Махотин, О. В. Карева, Т. Н.Лосева. Под ред. Ю. П. Лисицына. М., 1988.

Ковалев С. В. Психология современной семьи. М.,1988.

Крайг Г. Психология развития. СПб., 2000.

Кратохвил С. Психотерапия семейно-сексуальных дисгармоний. М., 1991.

Меньшутин В. В. Помощь молодой семье. М., 1987.

Навайтис Г. А. Семья и психолог. Калининград, 1996.

Обозов Н. П. Психология межличностных отношений. Киев, 1990.

Обухова Л. Ф. Детская психология: теории, факты, проблемы. М., 1996.

Орлокк К. Нет — старению. М., 1998.

Психология зрелости и старения. Ежеквартальный научно-прак­тический журнал. М., 1998. Зима (4).

Сатир В. Как строить себя и свою семью. М.,1992.

Современная семья. М., 1982.

Стрелков Ю. К. Психология жизненных кризисов и значимых событий. //Психологический журнал. 1993. Т. 14. №5. С. 141-142.

Сысенко В. А. Супружеские конфликты. М., 1993.

Сысенко В. А. Устойчивость брака: проблемы, факторы, условия. М., 1981.

Филюкова Л. Ф. Современная молодая семья. М., 1993.

Хейли Дж. Необычайная психотерапия (психотерапевтические техники Милтона Эриксона). Нью-Йорк—Лондон, 1986.

Хрестоматия по возрастной психологии. Сост. Л. М. Семенюк. Под ред. Д. И. Фельдштейна. М., 1996.

Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности (Основные положения, исследования и применение). СПб., 1997.

Шапиро А. З. Психолого-гуманистические проблемы позитивно­сти-негативности внутрисемейных отношений. // Вопросы психологии. 1994. №4. С. 45—46.

Шапиро В. Д. Социальная активность пожилых людей в СССР. М.. 1983.

Шапиро В. Д. Человек на пенсии: социальные проблемы и образ жизни. М., 1980.

Эйдемиллер Э. Г., Юстицкис В. Психология и психотерапия се­мьи. СПб., 1999.

Эриксон Э. Детство и общество. М., 1992.

Юнг К. Г. Брак как психологическое отношение. // Конфликты детской души. М., 1995.

ПСИХОЛОГИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Аттракция. Механизмы возникновения симпатии. Феномен любви и со типы. Русский Эрос (концептуальный обзор). Источники и стили любви. Условия сохранения эмоциональных отношений. Причины от­рицательного отношения к себе и семейной жизни.

Аттракция

Наиболее подробно прояснение закономерностей возник­новения, развития, стабилизации и распада эмоциональных от­ношений выполнено Л. Я. Гозманом в его работе «Психология эмоциональных отношений». Анализ эмоциональных отношений играет важную роль в понимании процессов формирования брач­ной пары, динамики развития супружества и внутрисемейной ситуации в целом, в установлении гармоничных детско-родительских отношений и стилей воспитания.

Л. Я. Гозман указывает на многоаспектность эмоциональ­ных отношений (аттракции). В современной психологической науке аттракция понимается как:

□ притяжение в физическом смысле, стимулирующее не­которую тенденцию к объединению;

□ особенность объекта, который способствует вовлечению человека в совместную с этим объектом активность, что выражает характеристику взаимодействия между этим человеком и объектом;

□ эмоция, имеющая своим предметом другого человека, установка на другого человека;

□ эмоциональный компонент межличностного общения. Аттракция зависит от различных причин, среди которых Л. Я. Гозман указывает степень сходства между партнерами, осо­бенности взаимодействия между ними, ситуацией, в которой происходит общение, стюйстна самого субъекта аттракции, куль­турный контекст и временную детерминанту развития отноше­ний.

Основными координатами мсждичиостных отношений яв­ляются статусно-ролевые различия, валентность (направлен­ность) характера отношений, свободный или вынужденный спо­соб создания семейной пары.

Л. Я. Гозман подчеркивает, что аттракция связана с альтру­измом, с желанием высоко оценивать друг друга. Фундаменталь­ное свойство аттракции проявляется во внутрисемейном обще­нии, в возможности при ее наличии открыто выражать свои чув­ства, в том числе несогласие, не опасаясь разрушить внутрисемейную ситуацию. Чем выше аттракция, тем больше потребность в общении у партнеров, тем чаше они общаются друг с другом. В счастливых браках, по мнению Гозмана, выше вербальный ком­понент любви, т. е. члены семьи охотнее и чаще говорят о своей любви.

Механизмы возникновения симпатии

В своем исследовании Л. Я. Гозман выделяет этапы развития эмоциональных отношений и их детерминанты. Приведем их ха­рактеристику.

Первый этап эмоциональных отношений по Гозману свя­зан с возникновением и развитием симпатии. Вначале выступа­ют как значимые такие свойства объекта: внешние данные, со­циально-демографические характеристики, поведенческие пат­терны. Оценка внешности определяется степенью соответствия ее одному из существующих стандартов, одинаковых для людей, принадлежащих к одной или близким субкультурам. Это объяс­няется тем, что красота является безусловным стимулом. Единственный общий физический признак красоты для всех культур по Гозману — мускулатура и рост у мужчин. Кроме того, краси­вые чаще общаются, однако это свойство справедливо для кра­сивых мужчин, но не для красивых женщин. Выгода общения с красивым кроется в том, что при этом как бы повышается соб­ственная красота. В виде распространенного типа проявляется приписывание красивым хороших личностных свойств, а некрасивым — плохих. Однако красивой женщине чаще приписыва­ют положительные качества, мужчинам — реже. (Это же в сказ­ках: Василиса-Краса, образа Ивана-Красавца в сказочных сю­жетах нет). Вместе с тем женщины больше ориентируются при выборе спутника жизни на красивую внешность, чем мужчины. Но не все так просто. Дело в том, что уверенные в себе люди выбирают наиболее красивого, при отсутствии такой увереннос­ти — ориентируются на средний или даже низкий уровень фи­зической привлекательности.

Далее в процессе развития отношений и общения по мере узнавания значимыми становятся социально-психологические характеристики человека. Большое влияние на аттракцию ока­зывают достоинства человека. Л. Я Гозман указывает на то, что слишком высокий уровень положительных качеств снижает атт­ракцию, такой человек воспринимается как недоступный и не­досягаемый. Его постоянная «правильность» угнетает. Повышает аттракцию улыбка, приветливые манеры.

Установлена очень большая заиисимость аттракции от са­мораскрытия, доверия партнеров друг к другу. Кроме этого вли­яет на характер эмоциональных отношений удачливость другого человека. Сильно сказывается на аттракции сходство установок.

На последующих этапах важное значение для развития атт­ракции начинают играть личностные свойства. Вопрос дискути­руется по поводу того, являются ли более привлекательными сходные качества или противоположные. К настоящему времени преобладающей точкой зрения выступает взаимодополнитель­ность личностных свойств.

Л. Я. Гозман выделяет пространственную близость, частоту контактов, соответствующую ожиданиям длительность и интен­сивность взаимодействия, сотрудничество (но не переходящее в соперничество), положительные подкрепления в качестве факто­ров, способствующих возникновению и укреплению симпатии.

Вектор аттракции направлен от симпатии к любви. Ощуще­ния, сопровождающие любовь, более сильные, нежели при сим­патии: эйфория, депрессия, склонность к фантазиям, наруше­ния сна, общее возбуждение, трудности в концентрации внима­ния.

К сожалению, часто «любовь» и «влюбленность» обсужда­ются как синонимы, об их глубокой разнице молчит психология, и лишь внешними касаниями говорит искусство. Пожалуй, в мировой литературе есть только один эпизод, в котором по-настоящему уловлена разница, хотя и тут она не осознана как разница влюбленности и любви. Это сцена из «Войны и мира», когда Андрей Болконский признается в любви Наташе Росто­вой, получает ответное «да» — и в душе его вдруг разыгрывается мгновенный и загадочный переворот: влюбленность вдруг дела­ется любовью. «Князь Андрей держал ее руку, смотрел ей в глаза и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что-то: не было прежней поэтической и таин­ственной прелести желания... был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею».

Об этом же — любви, но намного проще и доступнее, а потому, вероятно, менее заметно, говорят и детские стишки:

«Уронили Мишку на пол,

Оторвали Мишке лапу.

Все равно его не брошу,

Потому что он хороший».

Феномен любви и ее типы

Понятие «любовь» — одно из немногих слов, выражающих почти абсолютную абстракцию (наряду с «истиной», «богом» и др.). То, что в понятие «любовь» люди вкладывают разное значе­ние, не вызывает сомнений. Однако «индивидуальная» любовь имеет право на существование, как право на жизнь имеют и различные психофизические субстанции под названием «чело­век». Вряд ли найдется человек в летах, утверждающий, что ни­когда не любил и даже не влюблялся. Любить хотят многие, а чтобы любили их самих — все. В продолжение всей жизни сред­нестатистический человек имеет несколько вех, разграничиваю­щих себя самое на «до» и «после встречи» с этим человеком, с любовью, с судьбой, с жизнью и смертью. Любовь, что бы за ней не скрывалось, является значимым событием, состоянием, про­цессом для включенных в ее поле людей. По описаниям очевид­цев и участников, заинтересованных и отвергающих, любовь для человека несет невозможную в другом месте и времени возмож­ность как бесконечного блаженства и счастья, так и не иссыха­ющей тоски, неумолимой боли и неутомимой муки. Человек стре­мится к любви и бежит от нее одновременно. В реальной жизни любовь является лакмусовой бумажкой сущностных качеств че­ловека. Несомненно, каждый человек как рождается, так и уми­рает по-своему. Физические рождение и смерть есть «начало» и «конец», важнейшие в нашей жизни. Грубо обобщая, можно ска­зать, что жизнь есть преломление пространственно-временных «начал» и «концов» в своем динамическом взаимопроникнове­нии и, наконец, преобразованных из энергетически дивергент­ных (противоположных, расходящихся) в единство животворя­щих и смертонесущих единиц мироустройства. Само же течение жизни в отдельные моменты отражает свою дуальную, противо­речивую сущность. Череда мелких выборов, являющихся также энергетически заряженными полюсами «начала» и «конца», сме­няются выборами важными, которые больше напоминают уже борьбу «жизни» и «смерти». Одним из таких ключевых самовыра­жений жизни является и «любовь». Какой человек, таковы его выборы, его большие и малые «начала» и «концы». Так, по-ви­димому, любовь открывает человеку его сущность, которая от­личает его от других. Каждый человек любит по-своему, и, воз­можно, именно способность к любви делает человека человеком и человеком, отличным от других людей. Пьер де Шарден в ра­боте «Феномен человека» спрашивает: «В какой еще момент лю­бящие друг друга настолько полно овладевают собой, если не тогда, когда они потерялись друг в друге?» Любовью человек открывается и закрывается, побеждает и терпит поражение от жизни, возносится и падает, становится свободным и рабом (ос­вобождается и порабощается), оживляет и убивает.

Психология издавна интересовалась «любовью», не сосчи­тать страниц, посвященных любви, но от этого она не перестала быть загадкой. Любовь одна, но подделок под нее — тысячи. Лю­бовь остается откровением для каждого человека сегодня, как и тысячелетия назад. Еще в древнеиндийском трактате «Ветка пер­сика» так описывалось возникновение любви:

«Три источника имеет влечение человека: душу, разум и тело. Влечения душ порождают дружбу. Влечения ума порождают уважение. Влечения тела порождают желание. Соединение трех влечений порождает любовь».

В этих метафорических словах, при всем их наивном схе­матизме, просвечивает облик почти идеальной любви, полнос­тью захватывающей человека. Такая всепоглощающая любовь встречается, видимо, нечасто: в мире царят другие, более про­стые виды любви.

В древнегреческом языке использовались следующие тер­мины для определения разнообразных проявлений и форм люб­ви: эрос — стихийная, страстная, иррациональная любовь-одер­жимость, стремящаяся к полному физическому обладанию; филиа — любовь-дружба, обусловленная социальными связями и личным выбором, рассудочная и поддающаяся контролю созна­ния; сторге — спокойная, надежная любовь-нежность, особен­но семейная. И, наконец, агапе — любовь бескорыстная, жерт­венная, она связана с полной самоотдачей, растворением лю­бящего в заботе о любимом.

Об универсальности, архстипичности темы любви говорят мифы и сказки различных времен и народов. Не потому ли, что любовь — самая сильная потребность души человека. Именно об этом говорит миф об Амуре и Психее, рассказанный Апулеем*.

* Цит. по: Флоренская Т. А. Диалог в практической психологии. М., 1991.

«У одного царя было три дочери. Младшая была красивее всех, ее звали Психея. Слава о ее красоте пролетела по всей земле, и многие приезжали только затем, чтобы полюбоваться ею, но Психея страдала оттого, что ею только любуются: она хотела люб­ви. Отец Психеи по обычаю того времени обратился к оракулу за советом, и оракул ответил, что Психея, одетая в погребальные одежды, должна быть отведена в уединенное место для брака с чудовищем. Несчастный отец выполнил волю оракула. Оставшись одна, Психея почувствовала порыв ветра, который перенес ее в чудесный дворец, где она стала женой невидимого супруга. Зага­дочный супруг Психеи взял с нее обещание, что она не будет допытываться, кто он, нe будет стремиться увидеть его лицо — иначе им грозит разлука, многие беды и мытарства. Но злые сест­ры, сжигаемые завистью, подговорили доверчивую Психею разглядеть супруга, когда он заснет. Ночью, сгорая от любопытства, Психея зажгла светильник и, увидев своего супруга, узнала в нем бога любви — Амура. Пораженная красотой его лица, Психея лю­бовалась Амуром — и тут капля горячего масла светильника упала на плечо его, и Амур проснулся от боли. Оскорбленный, он уле­тел, а покинутая Психея пошла по земле искать своего возлюблен­ного. После долгих мытарств Психея оказалась под одной крышей с Амуром, но не могла с ним видеться. Мать Амура — Венера — заставила ее выполнять невыполнимые работы; только благодаря чудесной помощи Психея справлялись с ее заданиями. Когда Амур выздоровел от ожога, он умолял Зевса разрешить ему брак с Пси­хеей: видя их любовь и подвиги Психеи во имя любви, Зевс согла­сился на их брак. Психея получила бессмертие и была причислена к сонму богов. Такова притча о боге любви и душе человека».

В переводе с греческою «психе» означает «душа». Для пси­хологии любви миф об Амуре (любви) и Психее (душе) имеет огромное значение. Душа, персонифицированная в образе Пси­хеи, стремится к любви, не может устоять перед ней. Налетел Амур (страсть, т. к. в римской мифологии крылатый Купидон (он же Амур) - бог страсти) и унес Психею (страсть обуяла душу, подхватила и унесла ее.). Но это еще не любовь. Вместе с тем страсть, как и любовь, невидима для внешнего взора (неподвла­стна рациональному препарированию). Превращение в объект любопытного подглядывания ранит ее, и, подобно Амуру, уле­тевшему от Психеи, она покидает того, кто исследует ее. Далее Психея (душа) отправляется на поиски Амура (любви). При этом Психее (душе) приходится много трудиться, чтобы обрести Амура (любовь). Настоящая любовь возникает тогда, когда душа научится трудиться. Душа, которая многое претерпела, проявила стойкость, научившаяся трудиться, — обретает любовь. Психея (душа) и Амур (любовь) соединяются. Боги сжалились! Более того, такая душа, наполненная любовью, становится бессмертной.

У этого мифа есть маленькое продолжение, которое редко приводят. У Амура и Психеи родилась дочь, и назвали ее На­слаждением. Комментарии, как говорится, излишни.

Двадцать четыре века назад Платон создал первую в чело­веческой культуре философию любви; это стало очень крупным шагом вперед в постижении человеческой любви, а позднее — истоком для большинства любовных теорий.

Любовь для Платона — двойственное чувство, она соеди­няет в себе противоположные стороны человеческой природы. В ней живет тяга людей к прекрасному — и чувство чего-то недо­стающего, ущербного, стремление восполнить то, чего у чело­века нет. Эрот двулик, говорит Платон, он несет человеку и пользу и вред, дает ему зло и добро. Любовь таится в самой природе человека и нужна для того, чтобы исцелять изъяны этой приро­ды, возмещать их.

Одна из основ любовной теории Платона — его учение о крылатой природе души. Человек для идеалиста Платона состоит из бессмертной души и смертного тела. Душа человека — ма­ленькая частица «вселенской души», и сначала она парит в «за-небесной области», по которой разлита «сущность», «истина» — великое первоначало всего мира.

Основа всех видов человеческой любви, как бы глубинная ось ее чувств — это отношение к другому человеку как к самому себе: такое состояние души, когда все в нем так же дорого под­сознанию, как он сам.

Современные концепции, объясняющие механизмы воз­никновения любви, за исходное принимают физиологическое влечение. Романтическая любовь интерпретируется как сильное возбуждение, которое может быть результатом чего угодно, но нередко соседствует с опасностью, смертью, страхом. Склон­ность к интерпретации может оказаться выше, чем само возбуж­дение. Романтическая любовь непостоянна и нестабильна, так как 1) причины возбуждения в обыденных ситуациях быстро исчезают; 2) связана с постоянным переживанием сильных (как положительных, так и отрицательных) эмоций, от которых бы­стро устают; 3) ориентирована на устойчивую идеализацию парт­нера, при которой реальный человек становится фантомом. Стати­стически нормальный исход семейных отношений, построен­ных на романтической любви, — распад.

В любви кроме эмоциональной интерпретации важен уро­вень самопринятия. В благоприятных ситуациях уровень самопри­нятия повышается, при распаде — снижается.

Важным источником формирования образа любви у чело­века является опыт, приобретенный в родительском доме, вли­яние поведения отца и матери, поскольку образ любви не ис­черпывается представлениями о том, как вести себя во время полового контакта, но во многом определяется усвоенным спо­собом общения в совместной жизни с другими людьми. Чело­век, который вырос в атмосфере авторитарности и деспотизма, будет искать сексуального именно с этими, травмирующими его чертами. Наоборот, чрезмерная опека родителей сформирует бу­дущих инфантильных мужчину и женщину.

Попытки построения теоретических моделей любви отли­чаются претензией на большую глобальность. И все-таки такие случаи известны. Различия между моделями любви проходят по оценочному параметру: оптимизм-пессимизм. В пессимистичес­кой модели постулируется слабость и несовершенство человека, в оптимистической — конструктивная сила любви.

Пессимистическая модель предложена Л. Каслером. Он вы­деляет три причины, которые заставляют человека влюбляться: 1) потребность в признании; 2) удовлетворение сексуальных по­требностей; 3) конформистская реакция (так принято). Любовь по Каслеру — это сплав совокупности эмоций, среди которых ведущую роль играет страх потери источника удовлетворения сво­их потребностей. Влюбленность, конструируемая постоянным стра­хом потерять его, делает человека несвободным, зависимым и мешает личностному развитию. Позитивное эмоциональное со­стояние влюбленного он связывает с благодарностью человека за удовлетворение своих потребностей. Следовательно, приходит к выводу Л. Каслер, свободный человек не испытывает любви.

Оптимистическая модель любви предложена А. Маслоу. Со­гласно этой модели любовь характеризуется снятием тревожнос­ти, ощущением полной безопасности и психологическим ком­фортом, удовлетворенностью психологической и сексуальной стороной отношений, которая с годами растет, постоянно уси­ливается интерес любящих людей друг к другу. В течение совме­стной жизни партнеры хорошо узнают друг друга, реальная оцен­ка супруга сочетается с его полным принятием. Конструктивную силу любви Маслоу связывает с соединением сексуальной сфе­ры с эмоциональной, что способствует верности партнеров и поддержанию равноправных отношений.

И. С. Кон* приводит типологию любви Д. А. Ли, экспери­ментальное обоснование которой выполнено К. Хендриком:

* Кон И.С. Введение в сексологию. М., 1989.

1. эрос — страстную любовь-увлечение;

2. людус — гедонистическую любовь-игру с изменами;

(Эти два типа любви, по мнению автора, наиболее прису­щи мужчинам.)

3. сторге —любовь-дружбу;

4. мания — любовь-одержимость с неуверенностью и зави­симостью;

5. прагма — любовь по расчету;

(Авторы полагают, что сторге, мания и прагма более свой­ственны женщинам.)

6. агапе — бескорыстную любовь-самоотдачу.

Л. Я. Гозман приводит схему характеристики диадических отношений по Т. Кемперу*. Системообразующими факторами выступают власть и статус.

* Гозман Л. Я. Психология эмоциональных отношений. М., 1987.

Власть (Р) трактуется как способность заставить кого-либо сделать что-либо. Статус (S) понимается как желание индивиде идти навстречу требованиям партера благодаря позитивным эмо­циональным отношениям.

В этих координатах возможны следующие варианты:

Схема 1. Вариант детско-родительских отношений. Родитель (1) обладает большой властью, а ребенок (2) высоким статусом.

Схема 2. Вариант романтической любви. Индивиды обла­дают большой (равной) властью друг над другом и имеют высо­кий статус.

Схема 3. Вариант любви-поклонения. Индивид (2) не обла­дает властью над другим (1). но статус последнего в глазах пер­вого недосягаем.

Схема 4. Измена в диаде. Партнер 1 имеет высокий статус и власть над 2, который реальный статус утратил.

Схема 5. Вариант безответной любви. Партнер 1 имеет вы­сокий статус в глазах другого (2) и реальную власть над ним. 2 не имеет ничего.

Э. Фромм выделяет 5 типов любви: братскую, материнс­кую, эротическую, любовь к самому себе и любовь к Богу. Он выделяет в любви: заботу, ответственность, уважение друг к другу, знание особенностей другого, непременное для любви ощуще­ние удовольствия и радости.

Р. Хатисс выделяет в любви уважение, положительные чув­ства к партнеру, эротические чувства, потребность в положи­тельных чувствах партнера, чувство близости и интимности. Он же включает сюда чувство враждебности, которое вытекает из слишком короткой дистанции между партнерами и эмоциональ­ной близости.

По З. Рубину, любовь содержит привязанность, заботу и интимность.

Русский эрос (концептуальный обзор)

Интересный обзор концепции русского Эроса проведен В. П. Шестаковым*. Приведем его подробнее.

* Русский Эрос, или Философия любии в России. Вступительная статья. М., 1991.

Автор пишет, что русская философия любви XIX века чрез­вычайно бедна. Он указывает па единственное исключение — статью Н. Г. Чернышевского «Русский человек на rendez-vous». В ней Чернышевский отмечает такую особенность русского харак­тера: русский мужчина там, где ему нужно проявить решитель­ность в отношении к любимой женщине, оказывается нереши­тельным, медлит, морализирует, сомневается и готов бежать от женщины, которую любит, проявляя чисто женскую застенчи­вость и пассивность. Он готов пылко любить, но скорее в мечте, чем в реальности.

К началу XX века в Западной Европе доминирующей кон­цепцией, определяющей понимание и интерпретацию секса, эротики, любви, стал фрейдизм, поставивший биологические потребности человека над социальными.

В отличие от западных философов русские мыслители раз­вивали гуманистическую традицию в понимании любви и, об­ращаясь к потаенным вопросам пола, связывали сексуальную энергию человека не только с продолжением рода, но и с пони­манием духовной культуры человека. В. П. Шестаков обращает внимание на синкретизм как характерную особенность русского Эроса. Любовь оказывается предметом обсуждения философии, этики, эстетики, психологии.

Широкую популярность имели взгляды В. Розанова («Уеди­ненное», «Опавшие листья», «Мимолетное»), критиковавшего христианское учение о любви. С одной стороны, христианство всегда с подозрением относилось к полу, видело в нем знак гре­ховности человеческого рода, но, с другой стороны, оно всегда оправдывало семью и брак как условие продолжения рода. В про­тивоположность христианским идеологам Розанов шел к языче­ству, обожествляя плоть, половую любовь как источник жизни. Он провозглашал силу и вечную мощь родовой любви.

По мнению В. Соловьева («Чтения о боготворчестве», «Смысл любви»), у человека любовь носит индивидуальный ха­рактер. Смысл человеческой любви, говорит Соловьев, есть оп­равдание и спасение индивидуальности через жертву эгоизма. Это происходит потому, что посредством любви утверждается безус­ловное значение другой индивидуальности. Соловьев видел в любви два начала: природное (половая любовь) и идеальное (ду­ховная любовь).

В. Соловьев описывает любовь нисходящую, восходящую и равную. Основания для такого представления он усматривает в соотношении вкладов каждого партнера в эмоциональные отно­шения. Равная любовь предполагает равенство эмоционального вклада тому, что поступает в ответ.

В этом смысле можно обсуждать следующие виды эмоцио­нальных отношений:

□ любовь: если мне хорошо от того, что тебе хорошо и я могу отказаться от своих потребностей, чтобы тебе было лучше, — то я тебя люблю;

□ ненависть: если мне хорошо от того, что тебе плохо, то я тебя не люблю;

□ соперничество: если мне плохо, когда тебе хорошо, — то я тебе завидую;

□ безразличие: если мне все равно, хорошо тебе или пло­хо, — то я к тебе равнодушен.

Он подчеркивает значение любви в индивидуальной жизни человека, обращает внимание на то, что любовь лишает эгоиз­ма, смещает центр отношений на другого. Воистину воплощают­ся вечные строчки: «...будут два в плоть едину...» Но любовь у Соловьева не только воссоединение двух половин, но и слияние с мировой душой.

Им же обсуждается сильная страсть и ее последствия для человека. Никакого соотношения между силой любовной страс­ти и значением ее для потомства он не усматривает.

Сильная страсть, связанная с частичной или полной поте­рей своего «Я», является для многих людей критерием любви. Однако Соловьев утверждает, что самая сильная любовь весьма часто остается неразделенною. Более того, при взаимности силь­ная страсть приводит к трагедии. Соловьевым подмечено, что очень счастливая любовь остается бесплодною, а если сильная любовь производит потомство, то оно весьма заурядно.

Проблемы пола и любви занимают значительное место в творчестве Н. Бердяева («Метафизика пола и любви», «Смысл творчества», «Миросозерцание Достоевского»). Он относится к эротической энергии как вечному источнику творчества и свя­зывает эротику с красотой. По Бердяеву, Эрос означает поиски и путь к прекрасному.

Бердяев, анализируя творчество Достоевского, описывает вслед за ним два типа любви, свойственные русскому характеру: любовь-сладострастие и любовь-жалость. Получается, что рус­ский человек любит либо из сладострастия, либо из жалости.

Л. Карсавин, анализируя сущность любви («Петербургские ночи»), истолковывает ее в «двуединстве» жизни и смерти, сво­бодной личности и абсолютного бытия, тела и духа, разума и чувства, в слиянии любви и любящего.

Б. Вышеславцев известен в русской теории любви («Этика преображенного Эроса») своей полемикой с психоанализом З. Фрейда по поводу пробчемы сублимации, трактуя ее как воз­ведение низшего к высшему.

З. Гиппиус («Влюбленность», «О любви», «Арифметика любви», «Черты любви», «Искусство и любовь») выделяла три основных принципа любви: андрогипизм (совмещение в одной личности мужского и женского начал), духовнотелесность, богочеловечность любви.

Другая линия в концепции русского Эроса — ортодоксаль­но-богословское направление, представленное именами П. Фло­ренского, С. Булгакова, И. Ильина.

П. Флоренский («Столп и утверждение Истины») рассмат­ривает любовь как способ познания божественной сущности. Любовь, по Флоренскому, всегда - вхождение в Бога.

С. Булгаков («Свет Невечерний») подчеркивает греховность пола в человеческой природе, отстаивает необходимость победы над сексуальностью. Концепция христианской любви, которую обосновывает Булгаков, заключается в страдании, жалости, тер­пении.

И. Ильин («Поющее сердце», «Путь духовного обновления») видел в любви главный источник духовного обновления, воз­рождения духовной культуры.

Таким образом, в истоках отечественной мысли о любви обнаруживается противостояние, связанное с двумя точками зрения на любовь. Согласно одной любовь трактуется как Эрос, согласно другой — как сострадание. Синтез этих философско-психологических направлений не завершен и в настоящее время.

Источники и стили любви

Психологи знают немногое о любви, «а то, что мы пишем о ней, — говорит З. Рабин, — создано лучшими поэтами и рома­нистами». Такое понятие, как «любовь между мужчиной и жен­щиной», в дальнейшем мы будем называть просто «любовью».

Дискуссионным остается вопрос об этической правомер­ности изучения такого интимного феномена, как любовь. В каче­стве парадоксального примера используют исследование, про­веденное в 1972—1974 гг., участие в котором оказало существен­ное влияние на взаимоотношения людей в парах. Известно, что в некоторых случаях такие исследования укрепляют отношения, в других — разрушают. Порой испытуемые чувствовали, что ста­тистический подход унижает их отношения, которые теряют изысканный аромат сакральности происходящего между ними.

Тем не менее многие психологи обращались к феномену любви, проводились исследования, предметом которых являлись разные аспекты этого явления. Одним из фундаментальных воп­росов является вопрос об источнике любви. Достоверно извест­но, что любовь бывает «разная», включает много аспектов (фи­зиологический, психологический, социальный, духовный и т. д.) и состояний личности (секс, забота, нежность, уважение, вос­хищение, деторождение и т. д.) и однозначно о всеобъемлющем источнике любви говорить трудно.

Любовь как отражение личностной неадекватности. Итак, некоторые авторы (Кеслер, Фрейд, Мартинсон, Рейк) пытались обрисовать потребность в любви как признак неадекватности. З. Фрейд и В. Рейк рассматривали «любовь» как отраженное вос­приятие собственных недостигнутых идеалов в партнере. Пил проводит параллель между использованием наркотиков и любо­вью (зависимость от чувства удовлетворения способствует зани­жению своей самооценки). По Кеслеру, «любовь» — признак наличия потребности у здорового человека, а по Фрейду и Рейку, «любовь» не является патологией, но характеризует невротичес­кую личность. Так, зависимость клиентов психотерапевтов от своих партнеров показывает, что «неадекватные личности более зависимы от любви, чтобы выжить психологически». Итак, по­нятие неадекватности по-разному используется разными авто­рами. Приведем для примера разработку теории любви отече­ственного автора, так называемый «синтаксис любви».

Теория любви А. Афанасьева. «Любовь» — это особое состоя­ние эйфории, вызванное иллюзией обрести «счастье» в паре с субъектом, достаточно наделенным теми психическими свойства­ми, в которых ощущается недостаток. Автор обосновал свое пред­ставление о внутренней архитектуре человека, состоящей из че­тырех психических модулей или функций: Эмоции («души»), Ло­гики («ума»), Физики («тела») и Воли («духа»). Этот набор функ­ций присущ всем людям, однако он образует в личности иерар­хию, которая и определяет различие людей. «Как природа поло­жит друг на друга эти четыре кирпича, таков и будет внутренний мир индивидуума». Что-то в психике человека является сильным, достаточным, жизнетворящим, а что-то слабым, недостаточным, ущербным, требующим дополнения и развития. Люди сходятся в разной степени плодотворно, стремясь к гармонии психики и жизни соответственно иерархиям своих функций. Автор, матема­тически соотнося иерархии, выделяет 24 варианта взаимодействия двух людей во имя «любви». Именно значимый недостаток в про­явлении какой-либо функции (воли, эмоции, тела, ума) является причиной возникновения любви к другому человеку. Существуют три вида любви (или сочетания слабой функции с функциями противоположной стороны, что могут вызвать эйфорию):

Эрос — любовь по принципу противоположности. Встре­чается чаще всего, к сожалению, сильная сторона другого не прибавляет силы слабой стороне. Любовь — зависть — нена­висть.

Филия — любовь по принципу тождества. Родственные души, узнавая друг друга, в конечном счете оказываются перед своим отражением в зеркале. Статика, скука.

Агапе — любовь-эволюция, движущая партнеров от проти­воположности к тождеству. Плодотворная, настоящая «формула любви», приводит к гармонизации личностей любящих.

Существуют чистые и множество переходных типов отно­шений (24 варианта), имеющих разные перспективы развития. «Любовь исчезает, когда перестает надеяться или бояться», — го­ворил Ларошфуко. Как правило, эйфория длится три года, далее происходит разрыв (если иллюзия оказывается необоснованной) или продолжение отношений на ином уровне. Так, познание себя и другого определяет возможности отношений между людьми.

Любовь — нормальное чувство адекватной личности. Однако для большинства психологов «любовь» — вполне нормальное чувство адекватной личности. Винч связывает это явление с воспитанием: «Индивиды могут быть овеяны такой любовью, кото­рую им необходимо излить другим...» Гринфильд считает, что «любовь» — « поведенческий комплекс, функцией которого явля­ется управление индивидами» в обществе, выполнение опреде­ленной социальной роли («муж—отец», «жена—мать»). По мне­нию Вальстера, «любовь» объясняется сильным физиологическим возбуждением. Источником любви могут являться также и не­сексуальные стимулы (темнота, опасность и т. д.). Теория соци­альных норм рассматривает в качестве источников любви внутричеловеческую эмоциональную зависимость, которая воспиты­валась у нас в обществе, «любовь и брак все еще признаются за традиционную ценность, мы программируем этот путь с рожде­нья и поэтому принимаем невротическую потребность в любви за естественную человеческую потребность» (любовь целесооб­разна ввиду продолжения рода и, соответственно, должна быть культурно подкреплена).

Теория любви В. И. Мустейна. По мнению В. И. Мустейна, в понятие «любовь» входят множество характеристик, таких как альтруизм, интимность, восхищение, уважение, участие, до­верие, согласие, гордость. Каждую характеристику можно, кро­ме того, классифицировать по способу выражения: а) чувство, б) установка, в) поведение, г) здравый смысл. Однако ни один из них не является ведущим критерием определения «любви». Например, партнеры могут прийти к выводу, что они «любят», «ссылаясь на чувства, отношения или поведение, но оценка их состояния остается, однако, осознанным решением» (а воля «за­бивает» непосредственность выражения, присущую любви). Воп­рос остается открытым. По мнению В. И. Мустейна, проведен­ные исследования говорят о трех стадиях «любви»: а) страстная любовь; б) романтическая; в) супружеская любовь. Страстная любовь включает сильное возбуждение и основана на сексе, хотя сексуальных отношений может и не быть из-за внутренних и внешних барьеров. Романтическую любовь по силе трудно отли­чить от страстной, однако она сконцентрирована на идеализа­ции партнера, а не на сексуальности. Супружеская любовь бы­вает либо после заключения брака, либо если партнеры находят­ся в длительной связи до брака; базируется на хорошей осведом­ленности, на «постоянно возрастающем знании друг о друге, заменяющем фантазию». Результат каждой стадии и их последо­вательность не изучены. Одна из схем следующая: страстная лю­бовь (физическая аттракция), быстро следующая за идеализаци­ей (романтическая любовь), затем переходящая в длительную супружескую любовь. Однако некоторые начинают с дружбы, затем следуют романтическая и страстная любовь. Изучение этих стадий — предмет дальнейших исследований.

Теория любви Дж. Ли (стили и цвета любви). Джон Алан Ли разработал свою теорию «любви», посвященную по большому счету лишь сексуальным отношениям. Самая главная проблема для всех, по мнению автора, это встреча с партнером, который бы разделял наши представления, наши мнения, наши взгляды на жизнь. Исследования показали, что большинство женатых людей испытывают неприятности из-за того, что они выбрали не того человека, которого хотели: «Часть партнеров мы вообще игнорируем и только потом понимаем, что отвергнутый был са­мым лучшим» (проблема ответственности за выбор одного, пред­полагающий, к сожалению, отказ от других возможностей). Что­бы сделать правильный выбор, автор советует изучать «любовь», ее стили-цвета. Стили любви (присущие каждому человеку взгля­ды на любовь) не подобны зодиаку, они могут меняться. В лите­ратуре мы можем проследить борьбу идеологий — борьбу стилей любви. Святой Августин добивался триумфа Эроса (сила, влеку­щая людей к Богу), а О. Рогемонд пытался избегать Мании, урав­нивающий ее с «любовью смерти». Остановимся на характерис­тике каждого стиля в отдельности.

Эрос. Согласно древнегреческой мифологии стрелы Эроса попадают в человека через глаза. «Видеть ее — значит любить», так говорили. Эротический стиль всегда начинается с сильного физического притяжения. Любовник воспринимает партнера как идеального и не замечает его недостатков. Именно приверженцы такого стиля влюбляются с первого взгляда («Это он!»), любят страстно и порой живут душа в душу долгое время, несмотря на мнения скептиков, не верящих в серьезность такой любви.

Сторге. Древнегреческое слово, означающее любовь при­творства («любовь без жара и глупостей»). Этот стиль любви воз­никает среди людей, живущих по соседству, затем они симпати­зируют друг другу и решают не расставаться и создать семью. Такие влюбленные не тратят много времени, глядя друг другу в глаза, и для них представляет определенную сложность сказать без смущения: «Люблю тебя».

Людус. Людус — от слова «игра». Приверженцы такого сти­ля любви не посвящают свою жизнь одному партнеру. Они — бродяги, коллекционеры любовных переживаний. Людистическая любовь — любовь без обещаний. «Почему ты спрашиваешь, где я был ночью в пятницу? Сейчас воскресенье, и я люблю тебя сейчас! Разве тебе этого не достаточно?»

Вспомнив цветовую аналогию, автор предлагает соотнести три главных любовных стиля — Эрос, Сторге и Людус — с тре­мя основными цветами, соответственно с красным, желтым и голубым (мы можем говорить с партнером о предпочтении сти­лей любви, используя цветовые аналогии, и тем самым достиг­нуть взаимопонимания). Однако основные стили, сочетаясь друг с другом, дают второстепенные цвета любви:

Мания. Это весьма противоречивая любовь, которая обра­зуется в результате сочетания Эроса и Людуса. Любовник такого стиля скорее любим или требует любви от партнера, чем любит сам. Он часто зависим от объекта своей привязанности, лишен самоуверенности и поэтому имеет слабую позицию. Некоторые называют этот стиль «безумной любовью».

Прагма. Это скорее сознательная любовь (если любовь во­обще может быть сознательной), которая образуется в сочетании Людуса и Сторге. Партнер такого стиля выбирает возлюбленную одной религии, социального происхождения, учитывая даже хобби. Поиски такого партнера - это своего рода сортировка. Качество партнера продумываются заранее, затем отбирается кандидат по этим качествам и оценивается с невероятной тщательностью. Праг­матический любовник часто обсуждает свой выбор с родителями или друзьями: «Кто больше мне подходит — Дин или Крис?» Этот вопрос, естественно, не свойственен ни для эротического, сторгического, людистического или манического любовника.

Агапе или каритас — забота о благе другого человека, про­тотипом которой является Божья любовь к человеку. Агапе — самоотверженная любовь человека, готового на самопожертво­вание. Этот стиль — сочетание Эроса и Сторге. Такой любовник чувствует обязанность заботиться о своей возлюбленной, но его отношения схожи с отношением к человеку, в чем-то нуждаю­щемуся. Если такой любовник решает, что его партнеру будет лучше с другим, даже с соперником, он или она отказываются от любви (любя так, «как дай вам Бог любимой быть другим»).

Людистический эрос. Любовники такого стиля довольны жизнью и уверенно справляются с проблемами, не хотят любов­ных переживаний, не имеют глубоких чувств, но способны по­мочь партнеру наслаждаться любовью и прекращают отноше­ния, если не испытывают наслаждения.

Сторгический людус. Любовники такого стиля считают свою жизнь длинным перечнем любовных историй; как правило, имеют супруга; осмотрительные, сдержанные, не высказывают своих чувств и эмоций, не мечтательны; проводят время с партнером, не нарушая обычный ход жизни, если отношения взаимоудоб­ны; не терпят сцен ревности.

Определив свой стиль (из восьми, приведенных автором), человек может выбрать подходящий стиль для своего партнера. Соответствие стилей обеспечивает эффективные отношения парт­неров. Также подходящим для брака будет выбор партнеров с близкими стилями, например Сторге и Прагма, которые поста­раются превратить свои отношения в дружбу. Обратный пример — чем больше манический любовник будет требовать любви от людистического, тем меньше счастья будет в их жизни. Манический и сторгический любовники «заполнят свои дни взаим­ным непониманием» точно так же, как Мания и Людус придер­живаются разных определений любви. Однако стиль любви мо­жет меняться с течением времени и опытом переживаний,

Теория любви Р. Дж. Стернберга (треугольная любовь). Ро­берт Дж. Стернберг предложил свою теорию любви — треуголь­ную. По его словам, «она называется так потому, что подтверж­дает, что любовь может быть понята при наличии трех компо­нентов, которые вместе могут быть рассмотрены как вершины равнобедренного треугольника». Три вершины — это:

□ интимный компонент (наличие близких взаимоотноше­ний): желание повысить благосостояние любимого чело­века, ощущение счастья с любимым, глубокое уважение к любимому человеку, возможность рассчитывать на люби­мого человека, когда это необходимо, взаимопонимание, умение делиться своей собственностью с любимым чело­веком, получение и оказание духовной поддержки, сексу­альные отношения, значимость любимого в жизни;

□ компонент страсти включает романтические отношения, сексуальное влечение, половой контакт; как дополни­тельные потребности — чувство собственного достоин­ства, превосходство над другими, подчинение другим, самореализация;

□ компонент решения/обязательства включает два аспекта — решение человека, любит он или нет (короткий период взаимоотношений); обязательство человека поддерживать эту любовь (длительные отношения).

Если проанализировать все возможные комбинации выше­перечисленных компонентов, получится 8 подгрупп, образую­щих классификацию любви по Р. Дж. Стернбергу:

□ симпатия (только интимность); один из партнеров име­ет только один интимный компонент при отсутствии страсти и решения/обязательств;

□ безрассудная любовь (только страсть); любовь-«наваждение»; объект любви, как правило, идеализируется; все­поглощающая любовь (время, энергия, побуждения под­чиняются страсти); «...эта любовь, в большей степени, — проектирование нужд любящего, а не подлинный инте­рес»; обычно асимметрична;

□ пустая любовь (только компонент решения/обязатель­ства); в основу взаимоотношений возводятся решение любить и обязательство перед любимым человеком, при отсутствии страсти и интимности; возможна на после­дних стадиях в длительных взаимоотношениях и в обще­ствах, где браки упорядочены традицией (асимметрия усугубляется чувством вины);

□ романтическая любовь (интимность и страсть); любовни­ки связаны физическим и сексуальным влечением, но обязательства друг перед другом отсутствуют (партнеры полагаются на случай); брак маловероятен;

□ любовь в браке (интимность и решение/обязательства); длительная дружба (некоторые супруги ищут увлечений на стороне);

□ бессмысленная любовь (страсть и обязательства); «крайне восприимчива к разрушению», страсть угасает, а обяза­тельства носят неглубокий характер;

□ совершенная любовь (интимность, страсть и обязатель­ства); «достижение совершенной любви может быть труд­ным, но удержание ее еще тяжелее»;

□ нелюбовь (отсутствие всех компонентов); деловые отно­шения.

Анализируя любовные истории, автор выявил следующие особенности развития компонентов. Интимность по своим эта­пам развития сходна с развитием эмоций (сначала постоянное увеличение, затем рост замедляется и приобретает постоянную величину). В развитии страсти важен стимулятор — объект люб­ви, при расставании с ним страсть меняет знак на противопо­ложный (печаль, тоска, уныние). Развитие же компонента реше­ния/обязательства зависит от успеха этих взаимоотношений. Как правило, рост величины таких взаимоотношений начинается с нуля, плавно растет и затем ускоряется. Треугольная теория любви объясняет причины отсутствия равновесия в любви. Графически акцентированный компонент можно изобразить острым углом. Несовпадение треугольников партнеров ведет к разрыву отно­шений. Однако человеческие отношения более сложная вещь, чем аналитическая геометрия.

Теория любви Р. Мея. Р. Мей указывает, что на Западе тра­диционно выделяют 4 типа любви:

□ секс, вожделение, либидо;

□ эрос, любовь как стремление к воспроизводству или твор­честву — высшим, по мнению древних греков, формам бытия и отношений между людьми;

□ филия, или дружба, братская любовь;

□ агапе, забота о благе другого человека, прототипом ко­торой является Божья любовь к человеку.

Чувство подлинной любви у любого человека является сме­сью (в различных пропорциях) всех четырех типов любви. По мнению автора, эрос (жизнетворящая смыслообразующая сила-энергия, движение, стремление вперед) спасает секс (удовлет­ворение физиологической потребности, затухание желания, апа­тия) от саморазрушения. Но эрос не может существовать без приязни (филии), братской любви и дружбы. Напряжение по­стоянного притяжения и постоянной страсти было бы невыно­симым, если бы оно никогда не прерывалось. Приязнь — это расслабление в присутствии любимого человека, основанное на признании в другом человеке человека; это состояние, когда нам нравится быть с другим, нравится ритм его походки, голос, все существо другого. Это придает эросу широту, дает ему время для развития, время глубже пустить свои корни. Приязнь не требует от человека каких-то определенных действий ради любимого, кроме признания значимого другого, пребывания рядом с ним и переживания совместной радости. Это дружба в самом ее про­стейшем и непосредственном проявлении. Филия, в свою оче­редь, предполагает агапе. Автор определяет агапе как высокую оценку другого, как заботу о благополучии другого без всякой выгоды для себя, как бескорыстную любовь, подобную любви Бога к человеку. Однако агапе всегда несет в себе риск покрови­тельственного отношения (это необходимо и можно принять).

Любому виду любви сопутствует обнаружение смысла жиз­ни, ведь любовь, в каком бы виде она ни предстала, и есть смысл жизни.

Что же такое Любовь? Физиологическое возбуждение? Чув­ство? Отношение? Незабываемый опыт? Знание о себе и дру­гом? Смысл жизни? Конец жизни или ее начало? Рассмотрен­ные исследования любви и основанные на них теории любви привлекают интерес не только психологов, но актуальны для каждого человека. Точек зрения на любовь много, как и плоскостей жизненного опыта, образующих единое поле любви. При­чем специфика жизненного опыта отдельной личности накла­дывает свой отпечаток и на аспекты переживаемой им любви. Любовь как абстрактна, так и конкретна; как бесконечна, так и мимолетна; как физиологична, так и духовна. Предмет психоло­гии Любви для исследования многогранен, противоречив и бес­конечно труден, но и манит щедрым вознаграждением для уче­ного и обычного человека.

Условия сохранения эмоциональных отношений

Эмоциональные отношения не являются постоянными и неизменными, поэтому исследователи подчеркивают необходи­мость разумной организации взаимоотношений в браке.

С. Д. Лаптенок отмечает, что факторы, «связывающие суп­ругов в их союзе, распределяются так (по нисходящей линии): общность духовных интересов и супружеская любовь; сексуаль­ная совместимость; любовь к детям; супружеский долг; семей­ный уют и материально-жилищные условия».

М. Т. Кузнецов перечисляет некоторые неблагоприятные психологические моменты, которые разрушают стабильность эмоциональных отношений:

□ отсутствие веры в любовь, в возможность постоянства супружеской любви;

□ неправильные представления о факторах семейного бла­гополучия и игнорирование таких из них, как взаимо­уважение, способность на взаимное доверие и понима­ние;

□ незнание и отсутствие интуитивного чувства основных закономерностей половой любви и более всего — неспо­собность улавливать и понимать чувства партнера, его характерологические особенности и привычки, неспо­собность контролировать и регулировать свои собствен­ные эмоции и чувства, проявление потребителъско-эгоистического отношения к любви в целом.

Важное влияние на эмоциональные отношения в браке оказывают культура общения и досуга, совместное принятие решений супругами, совместное семейно-бытовое самообслуживание семьи, создание семейной субкультуры. Стабилизация эмо­циональных отношений зависит от равноправности ее членов, индивидуальных потребностей, которые удовлетворяет брак и семейная жизнь в целом. Чувство вины разрушает брак.

Личностные характеристики супругов вносят свой вклад в развитие взаимоотношений, более того, за их нарушениями скры­вается внутриличностный конфликт одного из супругов. К бла­гоприятным качествам супругов следует отнести:

□ отсутствие страха и тревожности, адекватную самооцен­ку;

□ уравновешенность;

□ ориентацию на поиск и умеренную склонность к риску, что позволяет эмоциональным отношениям развивать­ся, а не стагнироваться;

□ компетентность во времени (жить «здесь и сейчас», видя при этом связь событий);

□ высокий уровень самоприьштия, что проявляется в есте­ственности поведения и открытости опыту, в отноше­нии к другому как к себе. Отсутствие самопринятия по­рождает инструментальное отношение к себе и другим, которое в свою очередь неизбежно приводит к неста­бильности в эмоциональных отношениях, т. к. всегда най­дется кто-то, лучше делающий что-либо. Вероятность сохранения эмоциональной компоненты се­мейных отношений и благополучного развития брака возраста­ет, если супруги способны:

□ реально смотреть на противоречия («Понять хочется дела-то человеческие...»);

□ не строить иллюзий и надежду на случай;

□ не избегать трудностей и не впадать в отчаяние («...Я помню морковь драгоценную эту и полполена березовых дров»);

□ познавать психологию партнера («В твои глаза вникая долгим взором, таинственным я занят разговором...»);

□ знать цену мелочам («Но бывает, жизнь встает в другом разрезе, и большое понимаешь через ерунду»);

□ быть терпимым, уметь упреждать желания и потребнос­ти партнера («Кто-то на плечи руки положит, кто-то ясно заглянет в глаза...»);

□ контролировать свое поведение и речь («За одно только слово, ласковое, человечье...»);

□ иметь чувство меры («Какой мерою мерите, такою и вам будут мерить»);

□ осознавать причины и последствия супружеской невер­ности («Отче, прости им, ибо не ведают, что творят»);

□ стремиться к единым подходам в воспитании детей.

По мнению Дж. Рейнуотер, если в межличностных отноше­ниях с каким-то близким человеком есть сложности, то истин­ная причина этого кроется в собственных личностных пробле­мах, которые могут быть связаны с:

□ ожиданиями;

□ чувством безопасности;

□ контролем;

□ потребностью в любви и одобрении;

□ моральным осуждением;

□ незавершенными отношениями с другими людьми.

Авраам Линкольн как-то сказал: «Не выстоит дом, разде­ленный изнутри». Если люди в браке занимают «боевые пози­ции» по отношению друг к другу, их брак долго не продержится.

Многим супругам кажется, что они сорятся из-за так на­зываемого лидерства — каждый хочет утвердить свое превосход­ство. Но эти «ролевые конфликты» — всего лишь поверхность реальных отношений. Семья строится на эмоциональных отно­шениях взаимосвязанных и взаимодействующих людей. Если же один из членов семьи возьмет на себя функции народного кон­тролера — станет следить за другим, чтобы тот «не подхалтуривал», если «жена-начальник» станет вызывать на ковер «мужа-подчиненного» и устраивать ему «летучки» и «взбучки», если отношения сведутся к тому, что вот кто-то «не оптимален» в смысле добычи, приносимой в семью, и, значит, не за что его уважать, то о какой же эмоциональной общности (а ведь это — основа семьи) можно говорить?

Человек часто не видит самых близких и дорогих своих лю­дей. А. Грин в одном из своих произведений высказал мысль о том, что наш внутренний мир мало кому интересен. Супругам ка­жется, что они знают друг друга наизусть, а на самом деле глав­ного — внутреннего мира того, кто рядом, с его непрестанными изменениями — они просто не воспринимают.

Причины отрицательного отношения к себе и к семейной жизни

Дэвид Берне приводит причины отрицательного отноше­ния к себе и жизни, которые являются «разрушителями» эмоци­ональных отношений. Наиболее распространенные среди них:

1. мышление категориями черно-белых крайностей;

2. склонность к высокому уровню обобщений («так проис­ходит всегда», «вечно ты пристаешь», «никогда я этого не смогу»);

3. применение отрицательного фильтра, концентрация на неудачах, ошибках и промахах, постоянная критика;

4. преуменьшение положительных факторов, отбрасывание любого позитива;

5. привычка делать поспешные выводы, отрицательно тол­ковать события и явления на основании «чтения мыс­лей» («он определенно хотел этим сказать, что я ни к чему не пригодна...») и «отрицательного ясновидения» («наверное, из этого ничего не получится и будет еще хуже»);

6. применение метода «перевернутого телескопа»: близкое и доступное преуменьшается, а недостижимое и отда­ленное преувеличивается;

7. восприятие мира исключительно через эмоции;

8. излишнее увлечение словами «я должен» и «я должна», которые полностью вытесняют «я хочу», «мне нужно», «мне нравится»;

9. развешивание «ярлыков» в качестве обобщенных оценок собственного или чьего-либо поведения, личных качеств, способностей и т. п.;

10. привычка брать на себя вину за события и ситуации (осо­бенно касающиеся близких людей), которые являются неподвластными.

Резюмируя, позволим себе несколько вольную интерпрета­цию любви. Для каждого человека формула любви своя, однако составляющие, вступающие в реакцию, во многом схожи. Каж­дый готовит свой аромат любви: кто-то мастерски, кто-то талан­тливо, а кто-то бездарно. Кто-то использует самые качествен­ные и лучшие ингредиенты своей души и тела, фантазии и духа для приготовления изысканного праздничного кушанья, а кто-то насобирает что-то на скорую руку, умирая от голода влече­ния, одиночества, никчемности или жажды власти и т. д., и «свар­ганит» то, к чему и не притронется, отплевываясь в лучшем слу­чае, а в худшем сам же и отравится, отравляя другого (ведь запа­шок от одной составляющей испортит все блюдо).

Итак, смелости ради предлагаем примерный рецепт зелья любви: в изысканный сосуд отношений двоих людей вливаем бурлящую массу страсти и влечения, доводим до кипения и чуть охлаждаем жизненными трудностями (чтобы ушли лишние взрыв­ные газы несдержанности, ярости, эгоизма); добавляем молоко нежности с ароматом восхищения; процеживаем отвар благора­зумия (отделяя равнодушие), настоянный на маслах великоду­шия; всыпаем щепотку заботы или две, измельченное самоува­жение и доверия целую пачку; концентрат «Я» растворяем в «Я» другого с добавлением эликсира познания и вливаем в основ­ную массу, украшаем взмывающими перьями фантазии и розо­выми облаками вдохновения. Приправа романтики, пудра сен­тиментальности и порошок авантюрности по вкусу. Желательно добавить такие редкие ингредиенты, как кристаллик искреннос­ти, масло жертвенности и зерна стойкости и терпения (обеспе­чат долгое сохранение продукта в неблагоприятных условиях). Варить до готовности. Подавать как бесценное, роскошное и ред­кое сокровище. Истинный вкус могут почувствовать и оценить два человека, участвующих в совместной трапезе. Пресыщение приводит к необратимой порче продукта. Хранить в сердце, обе­регать разумом, защищать телом.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ:

1. Перечислите причины идеализации партнеров в период ухаживания.

2. Верно ли, что способность любить тесно связана с само­актуализацией?

3. Проявления эмоционального поведения у людей строго управляются внутренними механизмами или определя­ются культурой?

ЛИТЕРАТУРА:

Аргайл М. Психология счастья. М., 1990.

Аккерман Д. Любовь в истории. М.,1995.

Андреева О. Я., Дергач И. Ф. Диалекты любви: Семейные про­блемы глазами психолога и журналиста. Минск, 1998.

Афанасьев А. Синтаксис любви (типология личности: прогноз парных отношений). М.,1997.

Гозман Л. Я. Психология эмоциональных отношений. М.,1987.

Джонсон Р. Мы. Источник и предназначение романтической любви. М., 1998.

Кон И. С. Введение в сексологию. М., 1989.

Кузнецов М. Т. Введение в психогигиену любви и брака. Минск, 1992.

КуприянчикЛ. Л. Психология любви. М., 1998.

Маркиз де Сад. Сто двадцать дней содома. М., 1993.

Махов Ф. С. Стремясь к любви неуловимой... М.,1993.

Мей Р. Любовь и воля. М., 1997.

Можайский В. Психология целостного опыта. М., 1998.

Пинт А. Люблю-ненавижу. М., 2000.

Рейнуотер Дж. Это в ваших силах. Как стать собственным психо­терапевтом. М., 1992.

Розин В., Шапинская Р. Природа любви. Понимание и изобра­жение любви и сексуальности в разных культурах, в ра­ботах философов, в искусстве. М., 1993.

Русский Эрос, или Философия любви в России. М., 1991.

Фромм Э. Искусство любви (Исследование природы любви). М., 1991.

Фромм Э. Человек для себя. М., 1992.

Цельмер З. Искусство быть вместе. М., 1994.

«The Psychology of Love», edited by Robert J. Sternberg and Micahel L. Barnes.

СУПРУЖЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Профили брака, типы супружеских отношений и их детерминанты. Семейные ссоры. Супружеский конфликт в семье. Адаптация супругов в семье. Феномен «прощения» в психологии супружеских отношений. Честь, прощение и примирение. Искусство прощать и искусство при­нимать прощение.

Профили брака, типы супружеских отношений и их детерминанты

Когда Зевс и Гермес, облачившись в покровы смертных, странствовали по окраинам Вифинии, все двери города оказа­лись запертыми, никто не пожелал приютить их. На склоне хол­ма, возвышавшегося над поразительно негостеприимным горо­дом, они обнаружили скромную хижину Филемона и Бавкиды, бедной пожилой супружеской пары, которая приняла их с боль­шой приветливостью. За ужином хозяева заметили, что вино в их кувшине не иссякает, а чудесным образом прибывает. Скоро им стало ясно, что их гости — не простые смертные. Зевс и Гермес привели стариков на вершину холма, и, осмотревшись, пожи­лые люди заметили, что город, лежавший глубоко в долине, по­глотило море, а хижина Филемона и Бавкиды превратилась в храм. Зевс пообещал им исполнить все, что они пожелают. Филемон и Бавкида захотели лишь одного: служить жрецами-храните­лями храма весь остаток своей жизни и умереть одновременно. Зевс выполнил свое обещание, Филемон и Бавкида заботились о храме, а после смерти один превратился в дуб, другая в липу, растущие бок о бок.

Так называемое Святое семейство, состоящее из Марии, Иосифа и младенца Иисуса и пронизанное радостью и согласи­ем, известно нам из Нового Завета. Этой теме посвящены бес­численные легенды, она вдохновляла и продолжает вдохновлять художников и поэтов.

Вот перед нашим взором младенец Иисус в яслях, затем, уже подросший, — на коленях у Марии или играющий под ее нежным присмотром, между тем как Иосиф стоит рядом. Даже неблагоприятные обстоятельства и враждебная атмосфера, ко­торые вынуждают наших героев бежать в Египет, не в состоянии нарушить мирное согласие Святого семейства — все его изобра­жения сотканы из благочестивости, достоинства, гармонии и взаимной любви.

Секуляризированное «святое семейство» часто улыбается нам с обложек популярных книг о браке и с рекламных про­спектов брачных контор, а иногда служит для привлечения вни­мания к телевизионному рекламному ролику. Так, они бродят — счастливая юная пара — по цветущему лугу, а шаловливый ре­бенок резвится с маленькой собачкой; все члены семьи доволь­ны и счастливы. Их веселость, конечно, земной природы, и они довольны, наверное, потому, что особенно хорошо понимают друг друга, или от сознания того, что вся их одежда выстирана особым моющим средством, а быть может, поскольку каждое утро эти счастливцы едят мюсли Бирхера. Для них не существует ничего, кроме света, сердечности, радости; они ласково улыба­ются друг другу.

Филемон и Бавкида, Святое семейство и сияющая от удовольствия пара из телевизионных рекламных роликов и по­пулярных книг о супружеской жизни отражают определенный аспект образа «счастливого брака». Ведь, не правда ли, мы часто говорим «счастливые жених и невеста», нередко читаем в не­крологах фразы вроде «они прожили жизнь в счастливом союзе» и уж непременно желаем молодоженам стать «счастливой па­рой». Работа многих психологов и консультантов по браку во многом определяется доминирующим в обществе образом счас­тливого супружества. Принято полагать, что невротические про­цессы можно истолковать, а «закупоренные» коммуникативные каналы — прочистить. Иными словами, любые супружеские про­блемы могут и должны быть разрешены, а супруги обязаны вер­нуться друг к другу после консультации просветленными и вос­питавшими в себе более зрелые чувства. Таким образом, невро­тические отношения следует преодолеть, и целью всех усилий психологов оказывается оздоровление, иначе говоря, формиро­вание счастливого брака.

Однако издавна известны и другие примеры супружеской жизни. Так, несмотря на то что Гера и Зевс служили эталоном супружества, а Гера была владычицей неба — покровительни­цей брака и рождения, история этой божественной четы отнюдь не выглядит мирной.

Родители богов были против их бракосочетания, однако Зевс тайно проник к Гере, обернувшись кукушкой, и соблазнил возлюбленную. Гера родила трех детей, один из которых — жес­токий бог войны Арес.

Однажды, неизвестно почему, Гера с помощью Афины и Посейдона приковала Зевса к скале, и он вынужден был взывать о помощи к обитателям Тартара. Зевс не остался в долгу, он под­весил Геру за запястья к небесному своду и привязал к ее ногам наковальню, чтобы усугубить страдания своей жены.

Еще до женитьбы прославившийся бесчисленными любов­ными похождениями, Зевс и после вступления в брак не стес­нялся изменять Гере. В своей страсти он не делал различий между смертными, нимфами и богами, все были равны, все пленяли его.

Гера жесточайшим образом мстила многим возлюбленным своего супруга. Жестокая натура Геры, богини супружества, от­ражена в следующих историях.

Зевс был «дружен» с Летой, матерью Аполлона и Артеми­ды, и, несмотря на то что он порвал любовную связь задолго до свадьбы с Герой, его жена возненавидела Лету и поклялась, что та нигде не сможет найти себе покоя. Посейдону стоило громад­ных усилий хоть сколько-нибудь облегчить страдания несчастной.

Зевс был уже женат на Гере, когда соблазнил Ио, дочь Инаха. Мстительная Гера превратила Ио в корову, однако не ус­покоившись на этом, натравила на животное кровососущее насе­комое — овода, чем довела Ио чуть ли не до безумия, — пресле­дуемая жужжащей тварью, в панике металась она по земле, из конца в конец.

Когда Зевс вступил в связь с дочерью Кадма Семелой, Гера подговорила девушку, и та попросила Зевса явиться ей во всем его божественном великолепии, что для несведущей Семелы оз­начало верную смерть.

После того как Зевс провел ночь с Эгиной, Гера истребила почти всех жителей острова, носящего ее имя.

Гера пришла в ярость, когда Зевс самостоятельно, без жены или другой женщины, произвел на свет дочь — Афину. В отместку Гера родила чудовище по имени Тифои, которое стало наиболее опасным врагом ее супруга.

Зевс изменял Гере не только с женщинами, но и с моло­дыми юношами. Его возлюбленными были Ганимед и Фенеон.

Пожалуй, брак Зевса и Геры по современным меркам едва ли можно назвать особенно «счастливым». В то же время боги, Гера и Зевс, отношения которых символизировали для греков сущность супружества, являются сварливыми предшественни­ками другой божественной четы, Святого семейства*.

* Гуггенбюль-Крейг А. Брак умер — да здравствует брак! СПб., 1997. С. 10-12.

Отношение к браку и семье претерпело в процессе истори­ческого развития множество метаморфоз. Для нас важно, что структура супружества не неизменна. Даже сейчас, когда нации Земли интегрируются благодаря техническим достижениям, орга­низация и концепции брака обнаруживают весьма значительные различия, а семья создается по различным критериям.

Применительно к супружеским отношениям А. Г. Харчев писал: «Психологическая сторона брака является следствием того, что человек обладает способностью понимать, оценивать и эмоционально переживать как явления окружающего мира, так и свои собственные потребности. Она включает в себя как мысли и чувства супругов по отношению друг к другу, так и объективное выражение этих мыслей и чувств в поступках и действиях». Психологические отношения в браке объективны по форме своего проявления, но субъективны по своей сущно­сти*. Таким образом, диалектическая взаимосвязь объективного и субъективного в полной мере проявляется и в семейной сфе­ре.

* Харчев А. Г. Брак и семья в СССР. М., 1964. С. 35.

Следует подчеркнуть, что формы брака разнообразны, лик его — изменчив. Для того чтобы глубже понять данную пробле­му, необходимо подробно остановиться на профилях брака, ти­пах супружеских отношений и их детерминантах.

В теории динамической супружеской терапии упоминается о семи профилях брака, основанных на реакциях и поведении супругов в браке.

Сейгер предложил следующую классификацию поведения в браке.

1. Равноправный партнер: ожидает равных прав и обязан­ностей.

2. Романтический партнер: ожидает душевного согласия, крепкой любви, сентиментален.

3. «Родительский» партнер: с удовольствием заботится о другом, воспитывает его.

4. «Детский» партнер: привносит в супружество спонтан­ность, непосредственность и радость, но одновременно приобретает власть над другим путем проявления слабо­сти и беспомощности.

5. Рациональный партнер: следит за проявлением эмоций, точно соблюдает права и обязанности. Ответственен, трезв в оценках.

6. Товарищеский партнер: хочет быть соратником и ищет для себя такого же спутника. Не претендует на романти­ческую любовь и принимает как неизбежное обычные тяготы семейной жизни.

7. Независимый партнер: сохраняет в браке определенную дистанцию по отношению к своему партнеру.

Некоторые партнерские комбинации вполне конгруэнтны (например, независимый—независимый, независимый—рацио­нальный), другие комплимептарны («родительский» с «детс­ким»), третьи конфликтны (например, романтический с неза­висимым, «родительский» с «родительским», романтический с равноправным).

Хорошо известна классификация профилей брака на сим­метричный, комплиментарный и метакомплиментарный*. В сим­метричном браке оба супруга имеют равные права, никто не подчинен другому. Проблемы решаются путем соглашения, об­мена или путем компромисса. В комплиментарном браке один распоряжается, дает приказания, другой подчиняется, ожида­ет совета или инструкции. В метакомплиментарном браке веду­щего положения достигает партнер, который реализует соб­ственные цели путем подчеркивания своей слабости, неопытности, неумелости и бессилия, манипулируя таким образом своим партнером.

* Кратохвил С. Психотерапия семейно-сексуальных дисгармоний. М., 1991.

Профили брака, предложенные В. Сатир, построены на моделях коммуникативных отношений. На основании анализа вербальных и телесно-звуковых признаков она выделяет 5 ком­муникативных моделей общения между супругами.

Заискивающий

слова (согласие) «все, что ты хочешь, — это хорошо» «я здесь для того, чтобы сделать тебя счастливым»

тело (умиротворение) «я беспомощен» — выражается в позе грешника с опущенной головой

внутри «я ощущаю себя ничтожеством, я без тебя мертв. Я — ничто»

Обвиняющий

слова (несогласие) «ты никогда ничего не делаешь правильно. Что с тобой происходит?»

тело (обвинение) «я здесь главный» — выражается в позе «статуи с указующим перстом»

внутри «я одинок и несчастлив»

Расчетливый

слова (сверхрациональные) «если внимательно приглядеться, то можно заметить изуродованные тяж­ким трудом руки кого-нибудь из здесь присутствующих»

тело (считает) «я спокоен, холоден и собран» — вы­ражается выпрямленной фигурой споднятой головой

внутри «я чувствую себя уязвимым»

Отстраненный

слова (неадекватные) слова не имеют смысла или касаются отвлеченных тем

тело (неловкость) «я нахожусь где-то еще»

внутри «никто обо мне не заботится. Здесь мне нет места».

Есть другой тип реагирования, который В. Сатир называет «уравновешенный» или «гибкий». Этот вариант поведения пос­ледователен и гармоничен: произносимые слова соответствуют выражению лица, позе и интонациям. Отношения открытые, свободные и честные, люди не ощущают унижения чувства соб­ственного достоинства. Этот тип реагирования снижает потреб­ность в заискивании, обвинении, расчете или суете.

Только уравновешенный дает возможность преодолеть пре­пятствия, найти выход из затруднительного положения или объе­динить людей. Когда супруги уравновешенны, они открыто выра­жают свои чувства и свободно себя держат. Уравновешенный тип поведения внутренне гармоничен. Уравновешенное общение ос­новано на подлинности переживаемых и демонстрируемых чувств.

При уравновешенном типе реагирования человек достига­ет целостности, он естественно выражает мысли, чувства, дви­жения. Уравновешенных людей отличает способность к лич­ностному росту, жизнестойкость, открытость. Благодаря уравнове­шенному типу реагирования семейная жизнь человека становит­ся насыщенной и полной смысла.

Детерминантой привычных стереотипов поведения, неадек­ватных стилей общения и, как следствие, неудачных супружес­ких отношений В. Сатир считает наличие страхов у современно­го человека. Чтобы избежать отвержения, которого супруги так боятся, они постоянно пугают самих себя:

1. Я могу совершить ошибку.

2. Кому-то это может не понравиться.

3. Кто-то может меня раскритиковать.

4. Вдруг подумают, что я — выскочка.

5. Она подумает, что я плохой.

6. Люди могут подумать, что я дефективный.

7. Он может меня бросить.

В. Сатир убеждена, что для большинства страхов и опасе­ний, влияющих на чувство самоценности, нет серьезных осно­ваний. Это становится совершенно ясно, если отнестись к самим себе с юмором.

В уравновешенном типе поведения нет ничего таинствен­ного. Это особый способ реагирования на поведение людей в реальных ситуациях, позволяющий говорить, соглашаться с ним, спокойно реагировать на него.

Этот тип реагирования дает возможность жить в супруже­стве полноценно, реально, согласуясь с доводами разума и сер­дца, помогает создать гармоничные отношения с близкими.

Уайл приводит 3 типа партнерских связей, которые он вы­деляет, используя критерии оценки реакции на конфликты.

1. Взаимное уклонение. Оба партнера активно уклоняются от активного обсуждения, отмалчиваются, чувствуют не­справедливость, но не высказывают друг другу своего беспокойства и обиды.

2. Взаимное обвинение. Партнеры открыто проявляют свое раздражение, беспокойство, подчеркивая свои требова­ния.

3. Требование и уклонение. Один из партнеров активно ре­агирует на обстоятельства и стремится сблизиться с дру­гим, другой — отстраняется, отмалчивается, уклоняется от сближения. Причем чем больше один уклоняется, тем сильнее другой стремится к нему приблизиться.

Для того чтобы глубже попять детерминанты и типы супру­жеских отношений, в практику введено понятие «эмоциональ­ная зависимость партнеров от брака». В зависимости от величины различий между партнерами брак может быть оценен как асим­метричный или симметричный, а при учете степени зависимос­ти — как благоприятный, обреченный на провал или бедствен­ный. Зависимость для каждого партнера определяется теми по­следствиями, которые повлечет за собой развод. Одним из суще­ственных элементов такой зависимости является привлекатель­ность партнера. У женщин это красота, очарование, типично женское поведение, томность, нежность, у мужчины — ум, оба­яние, остроумие, общительность, мужественность, обществен­ное признание и лишь отчасти красота. Если зависимость уме­ренная, адекватная, то профиль брака оценивается как благо­приятный; если у одного партнера наблюдается чрезмерная за­висимость, то брак относят к категории «обреченного на про­вал», а при двусторонней зависимости — к категории «бедствен­ного».

Приведенные типологии супружеских отношений и про­фили брака позволяют глубже понять сущность супружества и увидеть его с разных сторон.

Адаптация супругов в семье

Термин «адаптация» в широком смысле слова понимается как приспособление к окружающим условиям*. При этом особо выделяют социальную адаптацию как «интегративный показа­тель состояния человека, отражающий его возможности выпол­нять определенные биосоциальные функции: адекватное воспри­ятие окружающей действительности и собственного организма; адекватная система отношений и общения с окружающими; спо­собность к труду, обучению, к организации досуга и отдыха; способность к самообслуживанию и взаимообслуживанию в се­мье и коллективе; изменчивость (адаптивность) поведения в соответствии с ролевыми ожиданиями других»*. Практически, все сказанное может быть отнесено и к брачно-семейной адап­тации.

* Психологический словарь. Под. общ. ред. А. В. Петровского и А. Г. Ярошевского.М., 1990. С. 11.

** Там же. С. 13.

В процессе адаптации принято выделять два уровня — био­логический и психологический. Первый включает приспособле­ние организма к устойчивым и изменяющимся условиям физи­ческой среды. Психологический аспект адаптации охватывает «приспособление человека как личности к существованию в об­ществе в соответствии с требованиями данного общества и с собственными потребностями и интересами»*.

* Там же. С. 11.

Психологическая адаптация осуществляется путем усвое­ния норм и ценностей социума. К ее основным проявлениям относят взаимодействие, в том числе общение, человека с окру­жающими людьми и активную деятельность.

Адаптация к семье включает перечисленные выше компо­ненты и начинается как процесс знакомства с семейной жиз­нью, постепенного вхождения в нее. Этот период является осо­бенно трудным, т. к. включает перестройку не только общения и деятельности, но и изменения личности молодых супругов, пе­рестройку потребностно-мотивационной сферы, формирования нового уровня самосознания, новых связей с социальным окру­жением.

Т. Б. Карцева, оценивая брак как «одно из поворотных со­бытий в жизни человека», указывает, что речь идет об измене­нии «всей ситуации развития личности, ведет к смене ролей, которые человеку приходится играть, изменению круга лиц, включенных во взаимодействие с ним, спектра решаемых про­блем и образа его жизни». Естественно, что совершение таких этапных жизненных событий, включающих как позитивные, так и негативные по своей модальности, «приводит к личностному изменению, перестройке всей системы «Я» и весьма болезненно переживается личностью»*.

* Карцева Т. Б. Личностные изменения и ситуациях жизненных перемен. // Психологический журнал. 1988. Т. 9. №5. С. 124 .

До брака у молодого человека существует уже сложивший­ся «образ Я». После заключения брака супруги оказываются в ситуации невозможности жить по-прежнему, что усиливает не­устойчивость состояния и неудовлетворенность. «Однако уже в самом начале ведется работа по «обретению Я», усложняется и дифференцируется рефлективное «Я», ведется работа по пре­одолению внутриличностных противоречий для того, чтобы вы­строить новый, усложненный и достаточно устойчивый образ»*.

* Там же. С. 128.

Е. С. Калмыкова, говоря о проблемах первых лет супружес­кой жизни, указывает, что «первые год-два совместной жизни — это время формирования индивидуальных стереотипов общения, согласование систем ценностей, выработка общей поведенчес­кой линии»*. В этот период происходит взаимное приспособле­ние супругов, поиск такого типа взаимоотношений, которые удовлетворяют обоих. На этом этапе решаются следующие зада­чи:

* Калмыкова Е. С. Психологические проблемы первых лет супружеской жизни. // Вопросы психологии. 1983. №3. С. 86.

□ формирование структуры семьи,

□ распределение функций (ролей) между мужем и женой,

□ выработка общих семейных ценностей.

А. Н. Волкова и Е. И. Трапезникова считают, что для мо­лодой семьи до рождения детей наиболее характерны трудности выработки своего семейного уклада, разочарование друг в друге как результат более глубокого узнавания, конфликты по поводу распределения функций, проблемы во взаимоотношениях с род­ственниками, материальные и экономические проблемы*.

* Волкова А. Н., Трапезникова Т. М. Методические приемы диагно­стики супружеских отношений. // Вопросы психологии. 1985. №5. С. 112.

В. П. Левкович и О. Э. Зуськова говорят о том, что суще­ственное значение в возникновении супружеского конфликта имеют те ожидания, которые сложились у партнеров к моменту вступления в брак. Для молодых супругов наиболее типичны по­вышенные ожидания по отношению друг к другу, что нередко является основой конфликта при несовпадении ожиданий с дей­ствительностью*.

* Левкович В. П., Зуськова О. Э. Методика диагностики супружеских отношений.// Вопросы психологии. 1987. №4. С. 94.

В ряде исследований отечественных авторов (Т. А. Гурко, В. В. Меньшутин, Г. Навайтис) показано, что некоторая пере­оценка, идеализация партнера присуща в основном молодым семьям. Согласно другим данным, эта особенность имеет место и на других этапах развития семьи, причем величина разности между оценкой и самооценкой уменьшается с увеличением се­мейного стажа, приближаясь к нулю, что свидетельствует о бо­лее адекватной оценке партнера по мере приобретения опыта семейной жизни.

Для молодых людей, вступающих в брак, характерна неко­торая идеализация семейной жизни. Это выражается в том, что от семейной жизни они в первую очередь ожидают удовлетворе­ния своих потребностей в духовном росте и самосовершенство­вании. При этом ожидание удовлетворения материальных потреб­ностей заняло последнее место, хотя их значение в реальной жизни несоизмеримо выше.

В период адаптации как у стабильных, так и у нестабиль­ных семей имеет место рассогласование потребностей в отдель­ных сферах семейной жизни: у стабильных пар оно незначитель­ное, у нестабильных — значительное. Это незначительное рас­хождение у стабильных пар предоставляет им возможность по­степенного развития и совершенствования отношений. Молодые семьи являются очень нестабильными образованиями, чувства к супругу несут как мощный позитивный, так и негативный заряд (велика амбивалентность чувств). Для многих семей также характерны крайности в поведении и в чувствах. Большинство иссле­дователей считает, что спустя некоторое время после заключе­ния брака, а чаще всего после рождения ребенка, удовлетворен­ность браком у обоих супругов начинает повышаться.

В начале супружеской жизни нередки так называемые «клановые конфликты», когда связь с семейной группой, из кото­рой вышел один из супругов, препятствует образованию новой связи в новой семейной группе*.

* Обозов Н. Н. Психология межличпостиых отношений. Киев, 1990. С. 65

Н. Н. Обозов приводит в своей монографии результаты ис­следования, отражающие гностический компонент взаимоотно­шений в семье. В своем исследовании Н. Абакумова, И. Садикова, С. Хитрина сравнили 19 пар молодоженов (лиц, подавших заяв­ление на вступление в брак) и 13 супружеских пар, имеющих стаж совместной жизни от трех до пяти лет. Исследование пока­зало, что сходство личностных профилей молодоженов (исполь­зовался шестнадцатифакторный опросник Кэтелла) меньше, чем сходство личностных профилей супругов, имеющих стаж семей­ной жизни. Адекватность восприятия супруга примерно одина­кова у женщин и у мужчин, но в супружеских парах она выше, чем у молодоженов. А идентификация у супругов, напротив, выше у молодоженов и у женщин с супружеским стажем*.

* Там же. С. 79

Анализ литературы в отечественной психологии позволяет наметить основные направления, в русле которых разрабатыва­ется проблема:

1. Это исследования, непосредственно посвященные про­блемам молодой семьи, готовности молодежи к браку. Отметим работы И. В. Дубровиной, Л. Ф. Филюковой, В. П. Меньшутина, Н. Н. Обозова и др.

2. Адаптация рассматривается как процесс согласования ролевых ожиданий, а также через изучение межличност­ных, ролевых, «Я»-ролевых конфликтов. Исследовани­ем этой проблемы занимались С. И. Голод, А. Г. Харчев, В. А. Сысенко, Г. Навайтис и др.

3. Для понимания процесса брачно-семейной адаптации большое значение имеют исследования в области соци­альной перцепции, и прежде всего социальных ожиданий. Следует отметить работы А. Н. Волковой, Т. М. Тра­пезниковой, Е. С. Калмыковой, Н. Ф. Федотовой.

Обобщение и систематизация отечественных работ, связан­ных с изучаемой проблемой, позволили уточнить понятие брачно-семейной адаптации, выделить ее специфику. Поскольку се­мья является малой группой, то, на наш взгляд, представляется возможным использование некоторых характеристик, закономер­ностей проявления социально-психологической адаптации при изучении процесса брачно-семейной адаптации. Однако необхо­димо отметить, что нельзя игнорировать специфику семьи, рас­сматривать ее как поле, на материале которого изучается то же самое, что может быть изучено на материале других малых групп.

Л. Я. Гозман, Ю. Е. Алешина* выделяют следующие наибо­лее важные отличия семьи от других малых групп:

1. семья является максимально контролируемой в норма­тивном плане, то есть нормативно заданной;

2. гетерогенность состава;

3. закрытость группы;

4. полуфункциональность группы;

5. длительность истории семьи;

6. тотальность — полное вовлечение человека в семейные отношения.

* Гозман Л. Я., Алешина Ю. Е. Социально-психологические иссле­дования семьи: проблемы и перспективы. // Психологический журнал. 1991. №4. С. 64.

Таким образом, задаются определенные рамки для пере­носа особенностей протекания социально-психологической адап­тации на адаптацию к семье. Брачно-семейную адаптацию сле­дует рассматривать как постепенный процесс приспособления супругов друг к другу и к семейной жизни, результатом которо­го должно быть формирование устойчивого семейного уклада, распределение бытовых и психологических ролей, выработка приемлемого стиля общения друг с другом, выработка приемов разрешения и профилактики конфликтов и разногласий, опре­деление взаимоотношений с микроокружением по типу откры­той или закрытой группы*. Это определение, на наш взгляд, является наиболее удачным, поскольку достаточно полно рассмат­ривает содержательный аспект брачно-семейной адаптации как целостного процесса.

* Балл Г. А. Понятие адаптации и его значение для психологии личности. // Вопросы психологии.1989.№1 С.98.

Своеобразную концепцию брачно-семейной адаптации предложил В. А. Сысенко*. Основу ее составляют особенности характеров супругов и вытекающие отсюда их адаптационные возможности. Автор выделяет 4 группы людей по степени и уровню адаптации:

1. высокоадаптировапные личности;

2. среднеадаптированныс;

3. низкоадаптироваиные;

4. дезадаптированныс.

* Сысенко В. А. Супружеские конфликты. М., 1993.

К общим адаптационным особенностям он относит:

1. способность к сотрудничеству;

2. способность к общению;

3. способность к эмоциональному и рациональному пони­манию других людей;

4. способность к самоконтролю и самопознанию;

5. умение выбрать адекватный тип поведения в зависимости от условий и обстоятельств.

Развитие этих способностей в значительной мере, по мне­нию автора, определяет успешность брачно-семейной адапта­ции. Однако этот вывод предполагает не метафизическое, а диа­лектическое мышление, признающее в одном и том же явлении позитивные и негативные моменты, прогрессивное и регрессив­ное. Необходимо учитывать, что каждая супружеская пара выра­батывает свой неповторимый стиль взаимоотношений; компен­сирует нередко самые нежелательные характеристики друг дру­га, противостоит негативным тенденциям.

В. А. Сысенко определяет структуру адаптации личности в сфере брачно-семейных отношений следующим образом:

1. адаптация физиологическая, в том числе сексуальная;

2. адаптация к темпераменту, характеру партнера;

3. адаптация к семейным ролям, к новым обязанностям, правам, к разделению труда в брачном союзе;

4. адаптация к потребностям, интересам, привычкам, об­разу и стилю жизни брачного партнера;

5. адаптация к основным ценностям жизни, «жизненной фи­лософии», пониманию цели и смысла жизни партнера.

Некоторые характеристики брачно-семейной адаптации рассматриваются в исследованиях по социальной перцепции. В работах этого направления отмечается факт значительных изме­нений особенностей межличностного восприятия молодыми суп­ругами на протяжении адаптационного периода, который про­должается 1,5—2 года. Выбор будущего супруга определяется дей­ствием ряда факторов, среди которых отметим прежде всего представление об идеальном партнере, более или менее осозна­ваемый образ которого имеется у каждого*. В его создании уча­ствуют опыт, литературные и киногерои, социальные стереоти­пы и идеал референтной группы. Идеальный образ регулирует отношения в супружеской паре 0,5—1,5 года. Затем снижается напряженность эмоционального подъема, отрицательные харак­теристики партнера перемещаются в центр, сопоставляются с начальным образом. В этой ситуации большое значение имеет то, какую линию поведения выберут супруги: будут ли они по-прежнему ориентироваться на несуществующий образ, стремить­ся «подогнать» под него своего партнера или же, напротив, нач­нут корректировать не партнера, а свой образ его, приближаясь тем самым к действительности. Адекватность представления о партнере по брачному союзу обеспечивает согласованность меж­ду ожидаемым и реальным поведением своего партнера, что важ­но для реализации целей адаптации в семье.

* Бодалев А. А., Столин В. В. О задачах в области научного психоло­гического обеспечения службы семьи. / Семья и формирование личности. Под ред. А. А. Бодалева. М., 1981. С. 67.

Особого рассмотрения требует вопрос о критериях адаптированности супругов.

В доступной нам литературе мы не встретили указаний на объективные и субъективные показатели адаптированности. Мы предлагаем рассматривать в качестве критерия адаптированнос­ти интегральный показатель, состоящий из длительности брач­ного стажа (объективный показатель) в сочетании с уровнем удовлетворенности супружескими отношениями (субъективный показатель). Удовлетворенность брачно-семейными отношения­ми отражает результативность всех процессов, происходящих в семье, в том числе и адаптационных. Следовательно, высокая оценка супружества может рассматриваться как показатель того, что в семье решены задачи адаптационного периода: формиро­вание структуры семьи, распределение функций (или ролей) между мужем и женой, выработка общих семейных ценностей на том уровне, который удовлетворяет данную супружескую пару.

Таким образом, брачно-семейную адаптацию необходимо рассматривать как сложный, многоуровневый целостный про­цесс взаимного приспособления супругов друг к другу и к се­мейной жизни. В содержательном плане этот процесс представ­ляет собой единство следующих компонентов:

1. Приспособление к брачному партнеру, предполагающее:

□ физиологическую адаптацию, в том числе сексуальную;

□ адаптацию к темпераменту, характеру партнера;

□ адаптацию к интересам, потребностям, привычкам, образу и стилю жизни брачного партнера;

□ адаптацию к основным ценностям жизни, жизнен­ной философии партнера;

2. Приспособление к семейной жизни, включающее в себя адаптацию к бытовым и психологическим ролям, к но­вым обязанностям и правам, к разделению труда в брач­ном союзе.

Компоненты 2-й группы изучены в отечественной психо­логии недостаточно, хотя играют весьма существенную роль в общем процессе приспособления к брачно-семейным отноше­ниям. Если адаптация к партнеру возможна и в период добрач­ного знакомства, то адаптация к требованиям семейной жизни происходит лишь после заключения брака в условиях совмест­ного проживания, ведения хозяйства и т. п. В связи с этим особое звучание и особый интерес приобретает исследование мотивационных компонентов, регулирующих процесс адаптации на начальных этапах становления семьи.

Семейные ссоры

Семьи бывают разные: полные и неполные, благополучные и неблагополучные и др. В одних семьях обстановка спокойная и доброжелательная; в других семьях жизнь превращается в поток непрерывных ссор, ссоры становятся частью жизни семьи. Люди изматывают ссорами друг друга, страдают и болеют от них — тем не менее ссоры повторяются день за днем.

Складывается впечатление, что ссоры становятся чуть ли не желательным явлением для их участников, что в скандалах и примирениях они находят своеобразное удовольствие, что это единственная фюрма существования эгоцентрических личностей в семье*.

* См.: Шмелев А. Г. Острые углы семейного круга. М., 1986.

Но немногие личности так называемого истероидного склада отыскивают для себя в ссорах своеобразные психологические выгоды, способ компенсации эмоциональной пустоты жизни. Для большинства нормальных людей, которые заняты профессио­нальными заботами, заботами о детях, о доме, ссоры очень тя­гостны и вовсе не желательны ни на сознательном, ни на бес­сознательном уровнях.

Нормальному человеку бессмысленность ссоры кажется особенно очевидной, когда очередная ссора затихает, когда в очередной раз страсти остужаются и становится ясно, что люди все равно остаются жить вместе, что будущее — это то же про­шлое плюс еще одна ссора в памяти.

Осадок от ссор не исчезает. Груз взаимных обид копится. Каждый невольно ищет, что можно противопоставить услышан­ным обвинениям, невольно приближает момент, когда эти ар­гументы можно будет использовать, то есть приближает очеред­ную ссору. Ссоры растут, из мелких стычек превращаются в круп­ные, затяжные конфликты. Близкие выискивают оплошности друг у друга, чтобы доказать, кто в действительности является нера­дивым, безответственным, невнимательным, эгоистичным, чер­ствым и т. п.

Вместо того чтобы видеть в поступках другого хорошее и возвышать друг друга в своем восприятии и в своих оценках, близкие, как это ни парадоксально, ищут, ожидают и даже хо­тят найти в поведении другого худшее с одной лишь целью: до­казать свою правоту, свое моральное, умственное или житейс­кое превосходство. И каждый новый день рождает новые поводы для ссор и претензий, для взаимных укоров и обид, возникаю­щих сплошь и рядом на пустом месте.

Такие вещи часто называются психологической несовмес­тимостью. За утверждением о психологической несовместимости часто скрывается нежелание понять другого человека, отсутствие навыков такого понимания, а навыки эти требуют особенных умственных способностей - рефлексивности, умения взглянуть на себя со стороны и др.

Ссора представляет собой конфликт самооценок: участни­ки ссоры стремятся поддержать самомнение и собственную ре­путацию ценой снижения самомнения и репутации «противни­ка». Начало супружеской ссоры в быту — «переход наличности»; ссора всегда включает личные обвинения.

В некоторых семьях ссора может вспыхнуть в любую минуту. В таких семьях действуют не муж и жена, а две персоны с обо­стренным чувством собственного достоинства, с преувеличен­ным самомнением, болезненным самолюбием. Вследствие этого взаимоотношения накаляются, высокий уровень персонифика­ции как бы подогревает их, выступает катализатором. В таких случаях различные обыденные явления воспринимаются супру­гами (или одним из них) на уровне Я, оцениваются сквозь «при­зму» ценностей, жизненных принципов и привычек. Далеко не всегда это уместно, особенно когда мы сталкиваемся с «мелоча­ми», непреднамеренно нанесенными нам обидами, ошибками партнера. Часто бывает так, что всякому пустяку супруги прида­ют какой-то особый смысл, ищут повод для личной обиды, де­монстрируют уязвленное самолюбие.

Вознесение своего «Я», своей персоны способствует быст­рому и легкому преобразованию хороших личностных качеств супругов, с которыми они вступили в брак, в плохие или даже такие качества, с которыми совместная жизнь становится не­возможной,

Одна из форм проявления высокой степени самомнения — психологическая эксплуатация брачного партнера. В некоторых семьях муж или жена самореализуются и самоутверждаются за счет своей половины. Происходит это либо неосознанно, либо целенаправленно.

Психологическая эксплуатация проявляется в демонстра­ции партнеру своих негативных черт характера, отрицательных эмоций и плохих привычек, в посягательстве на духовный мир другой личности, стремлении все выведать у нее, все о ней знать, подчинить себе. Подчас это проявляется в разрядках на членах семьи агрессии и эмоций, которые появились вне дома. Психо­логическая эксплуатация супруги (супруга) заключается также в перекладывании на него (нее) ответственных решений и дей­ствий.

Некоторые пытаются вызвать сочувствие к себе в тот мо­мент, когда другой партнер сам ищет поддержки и утешения.

Наконец, психологическая эксплуатация проявляется в том, что многие люди склонны проигрывать модели своего поведе­ния на других, вовлекая близких в свои проблемы и пережива­ния, требуя соглашательства, подкрепления и одобрения дей­ствия.

Проигрываться могут модели не только будущего, но и настоящего поведения.

Можно выделить даже механизм большинства семейных ссор — механизм под названием «укоренение в прошлое»*.

* Шмелев А. Г. Острые углы семейного круга. М., 1986.

Его суть: один из участников беседы делает агрессивный выпад в адрес другого. Это — агрессор. Агрессор начинает маски­ровать (от другого и от себя самого) свою ответственность за на­чало ссоры тем, что тут же разворачивает перед партнером карти­ну таких его поступков в прошлом, которые позволяют расценить враждебный выпад сегодня лишь как ответную вынужденную и закономерную реакцию на то, что было в прошлом.

Его партнер тоже начинает припоминать какие-то некра­сивые поступки другой стороны, объяснять, что его некрасивые поступки в прошлом если и случались, то были вынужденной реакцией на такие-то недоброжелательные действия оппонента.

Часто подобные ссоры — преддверие серьезных конфлик­тов. Как правило, людям очень не нравится то, что они вынуж­дены ссориться, люди понимают, что ссоры нужно прекратить, но часто не знают, с чего начать и как сделать так, чтобы ссоры в семье прекратились.

Супружеская ссора может заканчиваться тем, что:

а) один из участников признает себя виновным;

б) виновным признает себя его партнер.

Но возможен и третий, менее распространенный вариант — «Мы оба виновны». Спасительная формула для выхода из ссоры такова: «Мы ссоримся — значит, мы не правы!» Здесь нет тради­ционного для эгоизма перекладывания ответственности с себя на другого. Здесь нет и альтруистического самопожертвования, когда вся ответственность принимается на себя.

Конечно, не всегда, особенно на первых порах, формула «Мы не правы» позволит добиться цели. Далеко не все люди спо­собны быстро «включать» готовность к сотрудничеству после вспышки явной враждебности. Мешает традиционное противо­поставление «я — ты». Услышав предложение признать обоюд­ную неправоту, другой участник ссоры, приученный только к практике решений типа «или-или», может поначалу активно протестовать: настаивать на том, что он не считает себя непра­вым, так как сам находился в границах спора и ссору не начи­нал, так как «больше всех обижен», «больше всех страдает», «боль­ше всех хотел, чтоб все было хорошо», и т. п.

Перестроиться на новый способ разрешения противоречий очень трудно. Прежде всего надо научиться управлять собствен­ными эмоциональными состояниями, научиться помогать в этом же своему партнеру.

Чтобы лучше понять механизм возникновения ссоры, кон­фликта, нужно различать 3 типа систем представлений:

1) «Эгоцентрическая система представлений». В центре этой системы «я сам», «мои желания», «мои цели». Все ос­тальные предметы, в том числе и другие люди, пред­ставлены в такой системе только как полезные инстру­менты или вредные преграды для удовлетворения соб­ственных желаний.

2) «Альтероцентрическая система представлений». Здесь в центре всех представлений другой (альтер). Человек со­переживает этому другому, отождествляет себя с другим. Он переживает его желания или страдания и опасения как свои собственные. Окружающие предметы, в том числе «я сам», оцениваются как полезные инструменты или вредные преграды для осуществления желаний, удов­летворения потребностей того конкретного человека, ко­торый помещен в центр системы представлений. Такая система представлений, как правило, неустойчива, воз­никает в момент сопереживания; более длительно она существует в исключительных случаях самоотверженной альтруистической любви (к возлюбленному, к ребенку, к кумиру).

3) «Социоцентрическая система представлений». В отличие от двух предыдущих моноцентрических систем (с одним центром) это полицентрическая система (с многими цен­трами). Если эгоцентризм ведет к полному забвению ин­тересов другого (или к их намеренному игнорированию), если альтероцентризм ведет к забвению собственных ин­тересов (или интересов третьих лиц по отношению к обо­жаемому человеку), то «социоцентрическая система» по­зволяет одновременно учитывать интересы как свои соб­ственные, так и других людей, и, следовательно, искать реальные способы их взаимоприемлемого удовлетворения. Психологическим подлежащим социоцентрических выс­казываний о мире является не «я», не «ты», а «мы».

Принципиально понимание следующей закономерности: у одного и того же человека в разные моменты времени может складываться в голове в качестве преобладающей любая из трех систем представлений. Это означает, что эгоцентрик в какой-то момент может оказаться социоцентриком или альтероцентриком, социоцентрик — эгоцентриком и так далее. Но чаще всего (особенно в домашних условиях) мы все являемся завзятыми эгоцентриками.

А если мы все эгоцентрики, согласно этому подходу, то столкновение самооценок, самомнений очень вероятно. Отсюда возникает ссора, из которой, в свою очередь, может возникнуть конфликт.

Как уже указывалось, чтобы научиться управлять ссорой, конфликтом, нужно научиться управлять собственным эмоцио­нальным состоянием.

Часто ссоры возникают, когда человек находится в состоя­нии недовольства, раздражения. Тогда получается, что, для того чтобы эффективно управлять ситуацией возникновения ссоры и попытаться предотвратить ее, человек должен научиться управ­лять собственным раздражением, недовольством, уметь сводить их на нет.

Для этого нужно уметь делать ряд вещей. Прежде всего нужно научиться относиться к самому факту раздражения спокойно, не делать из этого факта трагедии.

Следует научиться снимать свое напряжение так, чтобы наносить наименьший вред окружающим.

Важно помнить, что для эмоциональной разрядки нужна мышечная разрядка. Но управление раздражением не сводится только к физиологической саморегуляции, как полагают те, кто концентрирует все свои силы только на физических упражнени­ях. Нужно также помнить, что когда направленные на собствен­ную персону занятия становятся преобладающими, то это озна­чает скорее уход от проблем, чем их решение, скорее отстране­ние от людей, чем движение к пониманию других.

Еще один из психологических приемов управления раздра­жением основывается на различении источника и адресата раз­дражения. Часто они не совпадают. Но это различение нужно использовать только для самоконтроля, его нельзя делать сред­ством контроля за другими.

Эгоцентризм, как правило, приводит к тому, что человек слишком многое принимает на свой счет — даже то, что совсем ему не адресовано.

Еще одно средство для эмоциональной разрядки — чув­ство юмора. Человек, владеющий юмором, умеет создать ком­фортное, веселое настроение в самые напряженные моменты. Шутка, розыгрыш --- отличные средства для того, чтобы овла­деть своим раздражением. Этот психологический прием можно назвать «наигранным раздражением» (А. Г. Шмелев). Человек на самом деле слегка сердит, но он изображает наигранное возму­щение, и в этой чрезмерной эксцентрике и окружающие, и он сам находят признаки контроля над ситуацией. Улыбку вызывает несоответствие между незначительностью повода и преувеличен­ными размерами раздражения.

Конечно, разыгрывание раздражения требует остроумия, изоб­ретательности и тонкой интуиции. Надо избегать штампов: трюки и шутки должны быть действительно неожиданными для партнера, тогда они срабатывают, тогда они смешны. Интуиция требуется для того, чтобы различать, когда такое разыгрывание уместно, а когда оно вообще противопоказано: ведь сложившаяся ситуация для партнера может быть слишком серьезной и пытаться рассме­шить его не надо — это может показаться лишь издевательством.

Суть психологического механизма профилактики раздра­жения с помощью розыгрыша — в перевоплощении или в частичном саморазотождествлении. Нарочито разыгрывая свое раз­дражение, подчеркивается, что это только маска, это роль, ко­торую можно играть или не играть, это не суть человека.

Частичное саморазотождествление — очень важный меха­низм борьбы с собственным эгоцентризмом, с эгоцентрическими реакциями. Что означает эгоцентрическая реакция с точки зре­ния отношения в этот момент человека к самому себе? Это сверхотождествленность с самим собой, сверхвключенность в си­туацию (А. Г. Шмелев).

Чтобы избегать ссор, чтобы избавить самого себя от повы­шенной ранимости, обидчивости, человек должен постараться не рассматривать каждую вспышку раздражения как угрозу сво­ей личности. Близкий, обойденный вашим вниманием, теперь вынужден раздражаться, хоть так привлекая внимание к себе. Выходит, что это замаскированная под видом агрессии жалоба вам на вас, призыв оказать моральную поддержку здесь и сей­час: проявить свою выдержанность, доброжелательность, чув­ство юмора, любовь.

Раздражение близких, высказанное нам,— это жалоба нам на нас же самих (как это ни парадоксально).

Когда мы обижаемся? Когда другим удается «задеть» нас? Когда они попадают в уязвимые места — указывают на те недо­статки, которые мы хотели бы скрыть и от себя, и от других. Таким образом, наша обидчивость, наша психологическая уяз­вимость полностью зависят от того, насколько мы «вскрыли» себя для себя, смогли осознать в себе недостатки, которые нас тревожат, но в которых так трудно себе признаться.

Существует несколько приемов для иллюстрации общего механизма розыгрыша и перевоплощения:

а) прием ложного объяснения (специально дается ложное объяснение причин собственного недовольства);

б) нелепый вывод (важно, чтобы вывод был действитель­но нелепым или, как минимум, безобидным. Если в ка­честве следствия выбираются вполне правдоподобные и обычные намерения, то это будет просто воспринимать­ся как угроза санкций, недоброжелательных поступков с вашей стороны, то есть будет лишь подчеркивать сте­пень вашего раздражения. Чтобы угроза рассмешила, надо вложить в угрозу немалое актерское мастерство. Хороший вариант — вхождение в какой-то известный сце­нический образ.);

в) прием «подтверждение подозрений» (слово «подозре­ние» — в кавычках, т. к. мнимое театрализованное под­тверждение должно привести по замыслу к обратному эффекту — к опровержению).

Все эти приемы приносят эффект, когда они действитель­но не соответствуют по замыслу реальному положению вещей.

Когда говорят о раздражительности, подчеркивают непро­извольность вспышек нетерпимости. Мы говорим, что раздраже­ние накапливается почти с неизбежностью, и возникает вопрос о том, как его разрядить, снять, как управлять этим физиологи­ческим состоянием — раздраженностью. Когда человек осознает несдержанность как недостаток, это квалифицируется как раз­дражительность. Если же человек упорно считает свою несдер­жанность для себя нормой поведения, то мы имеем дело с рас­пущенностью. Распущенность — это не физиологическое состоя­ние, это психологическая ориентация, это личностный прин­цип. Для борьбы с распущенностью необходима критика пред­рассудков, которые до сих пор способствуют тому, чтобы чело­век мог оправдывать в себе распущенность.

Безудержное выражение эмоций имеет определенный по­лезный смысл для того, кто так себя ведет. Право на игру страс­тей — это одновременно и претензия на безраздельную власть в семье. Это демонстрация силы: «Если вы не будете делать так, как я хочу, то на вас обрушится мой гнев, а если вы что-то имеете против моего гнева, тем хуже для вас — разрыв не в вашу пользу». Демонстративный смысл открытой демонстрации раздражения (без всяких попыток его коррекции) в том и со­стоит: «демонстратор» убежден, что от разрыва проиграет не он, а другой — тот, который находится в зависимости от него, и, следовательно, он должен уступать и помалкивать.

Здесь просматривается момент уже упомянутой психологи­ческой эксплуатации.

Психологически эксплуататор не тот, кто взваливает на другого всю работу по дому: психологическая эксплуатация — это прежде всего безудержное использование душевных ресур­сов другого, его воли к согласию, миролюбия, готовности к уте­шению и поддержке.

Иногда бывает несдержан человек, психика которого исто­щена �